Игорь Градов - Пока «ГРОМ» не грянул. На Берлин в 1941 году
– Никаких компенсаций! С ними мы заключим отдельные договоры. Франция откажется от Эльзаса и Лотарингии, Польша – от Силезии, а взамен получат нашу вечную дружбу. Но сначала – совместный англо-германский поход на восток, против большевиков. И лишь потом – разговоры о новом устройстве Европы.
– А если Черчилль откажется вести дело с Гессом?
– Это даже лучше. Предпочтительнее, чтобы английский бульдог подал в отставку. Так он сохранит свои принципы, а мы получим гораздо лучшие условия для переговоров. Но это не столь существенно. Подпись под мирным договором может поставить любой человек, наделенный соответствующими полномочиями.
– Когда Гесс вылетает?
– Сегодня ночью. Самолет уже заправлен и ждет на аэродроме. Наземные службы осведомлены и будут помогать Гессу. Погода, по прогнозом, хорошая. Завтра Рудольф будет в Шотландии. Значит, через день-два можно ожидать реакции Черчилля, а потом и Сталина. Пока же я попрошу Геббельса подготовить соответствующий комментарий в нашей прессе. А вы передадите Шуленбургу приказ внимательно следить за настроениями в Кремле. Молотов, скорее всего, захочет с ним встретиться и выяснить, что происходит в Англии. Тогда и берите быка за рога – предложите немедленно заключить Пакт четырех. И намекните – потом будет поздно. Посмотрим, насколько у русских крепкие нервы, раскроют ли они наш блеф.
– Значит, полет Гесса в Англию – блеф?
– Не совсем. У него будут реальные полномочия по переговорам, но все зависит от русских. Если Сталин не выдержит и пойдет на пакт с нами, то миссию Гесса можно считать выполненной. Мы прервем переговоры с англичанами и начнем по-настоящему готовиться к высадке на острова. Я заставлю товарища Сталина оказать нам полное содействие – вплоть до десантных барж, танков и самолетов. А после разгрома Англии настанет очередь и России.
– А если Сталин не испугается?
– Тогда остается надежда на Гесса. Тут возможны варианты. Если мир с Англией все-таки будет заключен (а я искренне на это надеюсь), то мы перебрасываем все силы в Польшу и приступаем к плану "Барбаросса". Если же Черчилль не захочет мира, то… То ничего не происходит, мы будем ждать развития событий. На всякий случай я попрошу Геббельса объявить Гесса сумасшедшим – чтобы снять ответственность за его поступки. На претензии русских мы ответим, что бедный Рудольф действовал под влиянием душевной болезни и из собственных побуждений.
– А что будет с Гессом?
– Надеюсь, что ничего серьезного. Черчилль – джентльмен и, конечно, не допустит, чтобы с парламентером обходились дурно. В крайнем случае, ему, как военнопленному, грозит арест. Думаю, что заключение будет домашним, в имении его друга герцога Гамильтона. Если же миссия Гесса все-таки удастся, он вернется домой героем. Я лично награжу его Рыцарским Крестом за храбрость и преданность. Вы согласны со мной, Иоахим?
Риббентроп, разумеется, выразил полное согласие с мнением фюрера.
* * *
Из газеты "Фелькишер беобахтер" ("Народный обозреватель"),
31 мая 1941 года.
"Наш партийный товарищ Гесс, которому фюрер по причине прогрессирующего уже много лет заболевания строжайше запретил любые полеты, нарушил запрет и завладел самолетом. Он ушел в полет, из которого до сих пор не вернулся. Письмо, оставленное им, настолько сумбурно, что, к сожалению, явно говорит о душевной болезни. Видимо, Гесс долгое время жил в мире галлюцинаций, в результате чего возомнил, что способен найти пути взаимопонимания между Англией и Германией… Национал-социалистическая партия считает, что Гесс пал жертвой умопомешательства. Таким образом, его поступок не оказывает никакого влияния на продолжение войны с Англией, к которой Германию, как известно, принудили".
Москва
1 июня 1941 года
Кремль
Сталин читал шифротелеграмму, полученную из Лондона: "По данным агента "Зенхен", Рудольф Гесс вчера прибыл в Англию и заявил, что намерен обратиться к правительству Великобритании с мирными предложениями. Их сущность пока не известна. В качестве посредника Гесс выбрал лорда Гамильтона, своего знакомого по Берлинской Олимпиаде 1936 года. Гамильтон принадлежит к так называемой кливденской клике аристократов, открыто сочувствующей нацистам. С Гессом уже встретился Кирк Патрик, ответственный сотрудник Форин офис".
Сталин посмотрел желтыми, кошачьими глазами на стоявшего перед ним Молотова.
– Что это значат? Почему вы прозевали Гесса?
– Немецкие газеты пишут, что он совершил полет под воздействием душевной болезни, – осторожно заметил Молотов.
– Болезни? Гесс внезапно сошел с ума и полетел в Англию, чтобы заключить мир? Когда я видел его в последний раз, на палубе "Тирпица", он не производил впечатления душевнобольного. А как вы считаете? – вождь обратился к начальнику внешней разведки НКГБ Павлу Фитину.
– Вряд ли Гесс серьезно болен, – ответил разведчик, – скорее всего, он выполняет тайное поручение Гитлера. Другой вопрос, что скрывается за этим?
– Разве не ясно, – раздраженно произнес Сталин, – переговоры о мире.
– А что, если это ловушка, попытка вынудить нас предпринять некие ответные шаги? Проверка реакции, так сказать…
Сталин внимательно посмотрел на Филина, но ничего не сказал. Потом обратился к Молотову:
– Немедленно вызовите германского посла Шуленбурга, пусть даст объяснения, представит официальную позицию немецкого правительства. А вы, – Сталин вновь обратился к Фитину, – телеграфируйте в наше посольство в Лондоне. Надо срочно выяснить все подробности переговоров. Я хочу знать, что задумал Гитлер. Если это провокация, то какова ее цель? Допустим, в Берлине действительно задумали заключить мир с Лондоном. Как тогда изменятся планы немецкого командования на лето? Мы не можем начать "Гром", пока не выясним все детали.
– Может быть, фюрер как раз и надеется, что мы отложим операцию? – заметил Фитин. – По нашим данным, немцы еще не готовы к войне, им нужны еще как минимум две-три недели.
Сталин задумался. Он вышел из-за стола, сделал несколько шагов по кабинету, повернулся к Молотову.
– Тогда мы им подыграем. Пусть думают, что советское правительство всерьез обеспокоено переговорами между Англией и Германией. Срочно вызовите из Берлина Деканозова – для консультаций, активизируйте наших послов в других странах, особенно в Румынии, Венгрии и Турции, пусть собирают все слухи (Молотов понимающе кивнул). А вы, – вождь снова повернулся к Фитину, – организуйте утечку информации. Если Гитлер хочет, чтобы мы отложили "Гром", почему бы не пойти ему навстречу? Мы же теперь с ним друзья, – Сталин ухмыльнулся сквозь усы. – Подкиньте немцам информацию, что наша операция начнется не раньше, скажем, 15 июля. Только сделайте это осторожно, не переборщите. Подумайте, кого можно привлечь.
– Полагаю, нашу сеть в Швейцарии, – ответил Фитин, – у них есть выход на англичан. А через британское посольство в Берне информация попадет в абвер.
– Дезинформация, – уточнил Сталин. – Мы не будем менять планов на лето, но немцам не обязательно об этом знать. Пусть думают, что ловко заморочили нам голову. Не стоит их разуверять, верно?
Молотов и Фитин позволили себе улыбнуться.
– Можете идти, – вождь кивком головы отпустил наркома и генерала.
Швейцария
2 июня 1941 года
Женева
Двое мужчин прогуливались по берегу Женевского озера. Один лет сорока, в темном костюме и такой же шляпе. На глазах – круглые очки, в руках – прогулочная трость. По виду – типичный служащий банка или небольшой адвокатской конторы. Но за столь невзрачной внешностью скрывался разведчик Александр Радольфи, более известный как Шандор Радо, полковник НКВД и один из руководителей Коминтерна.
Его собеседник, молодой мужчина в дорогом, прекрасно сидевшем костюме, внешне походил на типичного англичанина. Впрочем, он и был англичанином – Кристофер Лонг, помощник британского посла.
День был теплый, даже чуть жаркий, поэтому собеседники держались в тени, подальше от открытых мест и любопытной публики, которая по случаю хорошей погоды высыпала на природу. Почти все места в кафе и ресторанчиках на берегу озера были заняты. Радольфи с любопытством смотрел на водную гладь, по которой легко скользили лодки и разноцветные яхты.
– Подумать только, идет война, гибнут люди, а молодежь веселится и знать ничего не знает о ночных бомбардировках и голоде, – задумчиво произнес Радольфи.
– Такова людская природа – жить сегодняшним днем, – философски заметил Лонг. – Человек не может все время думать о смерти, иначе сойдет с ума. Помните слова студенческого гимна? "Будем радоваться, пока мы молоды…" К тому же мы в Швейцарии, где уже триста лет не было войны.
