Валерий Елманов - Витязь на распутье
– Вопросы имеются?! – осведомился я, выждал паузу, как можно добродушнее улыбнулся и посоветовал: – Лучше давайте-ка сейчас, а то потом будет некогда. К тому же я сегодня добрый, так что пользуйтесь.
Приказной народ робко заулыбался в ответ, после чего принялся спрашивать. Кто-то поинтересовался, зачем понадобилось такое переименование. Пришлось пояснить, что приказы могут быть только в Москве, а у нас им быть негоже – умаление императорской власти, поэтому приличнее назвать как-нибудь иначе. Заодно растолковал, что слово это у древних римлян означало службу, а так как еще государь Иоанн Васильевич сказывал о своем пращуре Прусе, который родной брат кесаря Августа, то нет ничего удивительного, что выбрано именно оно.
Другой – некто Ивашка Востриков, сын Дмитриев, деликатно напомнил, что я, по всей видимости, запамятовал о Разрядном приказе, и спросил, как теперь быть тем, кто в него входил.
Я ответил, что ничего не запамятовал, а не упомянул, поскольку никаких разрядов придерживаться не собираюсь, ибо на заслуги предков мне наплевать, и если передо мной осел, то никакого снисхождения он все равно не получит. Но изгонять приказных по причине сокращения этого министерства не собираюсь, ибо работы непочатый край, так что предоставляю право перейти в любое, какое больше по душе.
Заодно предложил подумать и о другом – может, у кого-то нет желания заниматься, скажем, подсчетом денег, зато очень хочется какого-нибудь настоящего дела, связанного общением с людьми. А если есть обратное стремление, то есть погрузиться в мир цифр, я и тут препятствовать не стану. Требование только одно – определиться до завтрашнего утра, а уж потом все, баста.
– А как же насчет нас самих? – настороженно осведомился третий, представившийся Воскобоем Масловым. – Нас-то таперича яко звать-величать – подьячими али как?
Пришлось пояснить, что раз они все служат в министерствах, то и будут соответственно переименованы, кто в министров, сиречь главных в данном министерстве, а прочие в его заместителей – если был дьяк, или помощников – это касаемо подьячих. Причем сразу оговорил, что вопрос, кого и кем именно назначит царевич, пока не решен, ибо нужных списков я ему не подал и собираюсь сделать это только через пару седмиц, не ранее, после того как разберусь, кто чего заслуживает. А так как на людишек гляжу только по их уму и трудам, то напрасно кто-то рассчитывает стать заместителем или министром только потому, что является подьячим в третьем колене, а сам туп как дерево. Зато умницу и труженика из самых что ни на есть худородных непременно оценю и приближу, одарю и обласкаю, поэтому не исключено, что дьяк может оказаться в помощниках, а недавний подьячий в его начальниках, то бишь в министрах.
И мысленно усмехнулся, глядя, как у кое-кого заблестели глаза от предвкушения столь радостных перспектив. Что ж, карьеризм, если человек добивается высоких должностей только своим трудом, а не подсиживанием прочих, – штука хорошая и заслуживает только одобрения. Опять-таки есть надежда, что вдохновленный возможностями быстрого продвижения по службе приказной народец будет вкалывать с утроенной силой, на практике доказывая наличие ума и организаторских способностей. Конечно, должность какого-то там министра в их глазах далеко не то, что дьяк или думный дьяк, но все равно начальник, а это главное.
Напоследок еще раз обвел взглядом ребят и громко объявил:
– А теперь за работу.
Вообще-то народец до уровня министров в моем представлении явно не дотягивал, во всяком случае, внешне. Половина в лаптях, кафтаны тоже не первой юности, а вон тот дальний – как его там, Воскобой, – и вовсе своими яркими заплатами на зипунке напоминает скорее скомороха или гусляра.
Но одежда – дело наживное, а вот то, что они, мягко говоря, с прохладцей отнеслись к моему призыву потрудиться – безобразие. Я понимаю, что им надо как следует осмыслить все, что они сейчас услышали от меня, но прошла целая минута – куда ж больше? Или нужно каждому растолковать поподробнее, чем заняться? Так это мы мигом. Я шагнул к ближайшему столу и вкрадчиво осведомился:
– И чем ты, голубок, занимаешься?
Подьячий, точнее, теперь уже как минимум помощник министра – совсем молодой паренек со светло-льняными волосами и редким пухом на щеках, смущенно пожал плечами и промямлил что-то невразумительно-виноватое.
– Понятно, маешься, страдалец, от безделья, – кивнул я. – У остальных, как я понимаю, те же самые проблемы? – И, не дожидаясь ответа, ткнул пальцем еще в одного, постарше. – Кто? Чем заведуешь? Что царевич поручил?
Тот крякнул, вскочил и, отвесив мне низкий поклон, торопливо пояснил:
– По торговой части я, стало быть, Федором Борисовичем приставлен. Алешкой Морозовым прозываюсь. Доглядываю за купчишками да на пристань наведываюсь, чтоб, значит, они все пошлины без утайки платили.
– И все?!
Тот передернул плечами:
– Дак ведь у самого престолоблюстителя товаров-то нетути, а куплю вести он не повелевал, вот я и…
– Будет купля! – пообещал я и, вспомнив наш с Барухом разговор, твердо заверил: – Ба-альшая купля. Вот только где хранить купленное, не ведаю. Потому слушай сюда. Нынче же сыщешь место для строительства большого каменного дома, после чего…
Озадачив «министра», я перешел к следующему.
– Аниська я, сын Ермолаев, – бодро и уверенно отбарабанил вихрастый. – По Ратному приказу… то исть ныне по Ратному министрейству. Чтоб, стало быть, у воев ни в чем нужды не было. Вот тут покамест с кормами управлялся – откель и скока.
– Только не Аниська, а Анисим, – поправил я его и осведомился у сразу приосанившегося парня: – И что с кормами, управился?
– Покамест воеводы не жалились, – уклончиво ответил он.
– Очень хорошо, – кивнул я. – Тогда слушай следующий наказ, Ермолаич, даже два. Намечено новое строительство близ ратного городка. Что и сколько – узнаешь завтра от воеводы Христиера Зомме. Пока же ищи всех умельцев.
Довольно просиявший Анисим – ничего себе, сам князь с «вичем» назвал! – горделиво обернулся на остальных, чтоб убедиться, все ли слышали, но тут же спохватился и степенно поинтересовался, придав своему звонкому голосу максимальную басовитость:
– Плотников и столешников из лучших брати, чтоб всем хитростям[35] измыслены были? Я к тому вопрошаю, что ныне все самые искусные столешники на престолоблюстителя трудятся.
– Ну и пускай, – небрежно отмахнулся я. – У меня все проще, без изысков, так что абы какие. А вот плотников подыщи первостатейных, лучше из тех, которые первый ратный городок ставили.
– Сполню, – кивнул Анисим. – А иной наказ?
– Иной таков: надлежит прикупить столько тканей, чтоб хватило на пошив одежды каждому ратнику, причем непременно белого цвета.
– А на што белого? – удивился Ермолаич.
– Чтоб вид был, как у ангелов, – уклончиво ответил я и добавил, напуская туману: – Ангелов возмездия.
– Дорогие они, – предупредил Анисим. – Хватит ли деньги́, чтоб на кажного?
– Цена? – отрывисто спросил я.
– Рословское суконце из самых дешевых, да и то половинка по рублю и двадцати алтын станет, не мене.
– Половинка – это сколько?
– У кого как, но уж два десятка аршин[36] точно будет, а то и поболе. Енто в длину, – пояснил он и, не дожидаясь следующего вопроса, уточнил: – А вширь тоже разно, но не мене двух аршин, а уж сколь вершков к ним, то от сукна зависит.
Получалось, что отрез длиной семь метров и примерно полтора метра в ширину мне обойдется… Я прикинул, сколько материала понадобится для пошива тысячи маскхалатов, и, помножив на рубль шестьдесят, присвистнул. Бешеные деньги! Пришлось выяснять, нет ли чего подешевле.
Довольно-таки быстро запутавшись в названиях, которыми бойко сыпал сын неведомого мне Ермолая, я махнул рукой и приказал к завтрашнему дню собрать образцы всех самых дешевых, но крепких тканей, из которых самолично отберу для закупки нужное.
– И эту, как ее, сермягу тоже не забудь, – добавил я, вспомнив про местных крестьян. – Но чтоб все ткани были крепкими, да помни – непременно белого цвета. – И перешел к следующему, не успокоившись до тех пор, пока не обеспечил работой каждого.
Прикинув, что пыхтеть им не меньше недели, а к тому времени можно будет накидать им еще, чтоб уж совсем спин не разогнули, я ушел от них довольный. Жаль только, что не застал Игнатия, который куда-то отлучился, да и вообще, как мне сказали, у них почти не появлялся. Ну и ладно, с ним можно немного погодить.
Хотел посмотреть, чем занимаются художники, однако выяснилось, что все трое находились в Ипатьевском монастыре, так что направился к Бэкону. Памятуя о нашем последнем разговоре в Москве, англичанин добросовестно трудился над подготовкой указов об избрании представителей на предстоящий Земский собор, а также над распределением обязанностей между этим собором и боярской Думой, которую Дмитрий упорно называет сенатом.
