Андрей Бондаренко - Выбор-побег
Куплет сменялся куплетом, гитара звенела – чарующе, волшебно и очень печально.
«Какая славная песенка!», – растроганно подумал Егор. – «Мелодия красивая, и слова – щемящие. Особенно, про «глаза, где тихий нежный свет», и про «солнце, живущие в женских волосах». Прямо – про мою Саньку…. Только, вот, зачем так много лишних куплетов? Видимо, знаменитая фраза: – «Краткость – сестра таланта», этому конкретному обладателю чеховского пенсне неведома…».
Наконец, певец устало замолчал, последовал финальный гитарный проигрыш, благодарные зрители одобрительно засвистели и восторженно заулюлюкали.
Егор, привлекая к себе внимание, громко откашлялся и сообщил:
– Гражданин Безухий, мне тут поручили – передать вам пламенный братский привет.
– Откуда это – привет? – ожидаемо насторожился камчатский менестрель. – Учитывая «гражданина», из мест – не столь отдалённых?
– С далёкого чукотского мыса Наварин. Вернее, с тамошнего шаманского кладбища.
– Вот, даже как…. Придётся, уважаемая братва, перенести наш песенный концерт на более подходящее время…
– Не пойдёт! – жёстко заявил один из бичей – худенький мужчинка в женском бордовом жакете. – «Агдам» пил? Пил! Теперь отрабатывай! Причём, без дураков и всякого свинства.
– Вот, плачу за портвейн, выпитый моим другом! – Егор положил на ближайший деревянный ящик, свободный от седоков, мятую сторублёвую бумажку. – Типа – выкупаю его долг.
– Маловато будет, водоплавающий! – нагло улыбаясь, заявил обладатель дамского жакета. – Маловато!
– Добавляю полтинник и все – вон! Ну, чего ждём, голодранцы жадные? Могу, ведь, и передумать…
Когда камчатские ценители авторской песни, радостно похохатывая, удалились по кривому переулку, Безухий, придерживая гитару, неуклюже слез с бочки и, слегка смущаясь, поблагодарил:
– Спасибо вам – за «друга»! Так меня уже много лет никто не называл. Представляете? Никто и – много лет…. Как себя чувствует уважаемый Афанасий Афанасьевич? Не болеет ли, часом?
– Здоровее многих молодых. Бегает по летней чукотской тундре – что тот северный олень-рогач во время весеннего гона. Сто двадцать километров в одну сторону, столько же – в другую. Без проблем и отдышки.
– Это очень хорошо. Просто замечательно…. Ребятам же вы напрасно дали так много денег. Хватило бы и пятидесяти рублей. А чем…э-э-э, я, как говорится, могу служить? То есть, помочь?
– Во-первых, мне нужен дельный паспорт. Такой, с которым можно – без малейших разногласий с доблестными правоохранительными органами – улететь в город Москву, – после короткой паузы ответил Егор. – Во-вторых, мне необходим Интернет. Вернее, полностью безлюдное помещение, где есть компьютер, подключенный к Интернету. Часа на два, на три…
– Попробую помочь, – потравив пенсне, пообещал Безухий. – С паспортом всё элементарно. Сейчас сходим на местный продовольственный рынок и выберем подходящий. Только, прошу, не надо рыночных ребятишек забрасывать деньгами. Не так, однако, могут понять – вплоть до проломленной головы и пошлого грабежа. Один паспорт стоит три тысячи рублей и ни копейки больше. Два паспорта – пять тысяч двести. Три – шесть тысяч девятьсот.
– На вашем продовольственном рынке имеется подпольная типография, оснащённая по последнему слову техники? – недоверчиво хмыкнул Егор. – Почему-то не верится…
– Зачем – типография? Паспорта оставляют в залог – под взятый товар. Например, «дикий» золотоискатель собирается немного прогуляться по местной тайге. Ему нужен ящик свиной тушёнки, а денег хватает только на десять банок. Вот, за остальные десять он и оставляет – для пущей гарантии – свой паспорт. То же самое касается рыбаков, охотников и прочих нищих авантюристов.
– Почему же их паспорта выставляют на продажу?
– Всё очень просто, – печально вздохнул Безухий. – Золотоискатели часто попадают под коварные камнепады и снежные лавины. Моряков злые волны регулярно смывают за борта кораблей. Охотников голодные медведи иногда разрывают на части. Обычное дело, если вдуматься. Со всяким может случиться…. Ну, двинули к рынку? По поводу Интернета я не забыл. Позвонить надо одному типу, может, и выгорит…
В просторном ангаре рынка воняло – мама не горюй. Причём, всем сразу: свежей кровью, рыбой «второй свежести», гнилым виноградом, прошлогодней картошкой, прокисшей сметаной…
«Чудесное и незабываемое местечко! Красотища райская!», – хмуро поведал мнительный внутренний голос. – «А физиономии здешних продавцов, вообще, навевают однозначные мысли-фантазии о хитрых оборотнях и безжалостных вурдалаках. С чего, интересно, они все такие злые и неприветливые? Может, засаленный и затрапезный ватник нашего провожатого тому виной? Как бы ни вытолкали – с шумным скандалом – взашей…».
Опасения голоса оказались напрасными. Безухий постучался – условным стуком – в дверную филёнку подсобного помещения, дверь приоткрылась, и звонкий девичий голос радостно известил:
– Володенька, мальчик мой ушастенький! Давненько ты не заглядывал, давненько. Я уже успела соскучиться…. Богатого клиента привёл? Молоток! Заходите, джентльмены! Не стесняйтесь…
Подсобка оказалась достаточно просторной – метров тридцать пять квадратных, с двумя стандартными письменными столами, креслами-стульями, сейфами и высокими пластиковыми стеллажами, плотно забитыми разномастными свёртками и коробками. Хозяйка же этого помещения оказалась настоящей красавицей.
«Платиновая коротко-стриженная блондиночка лет восемнадцати-девятнадцати», – со знанием дела причмокнул эротически-подкованный внутренний голос. – «Фигуристая такая, гибкая. Чёрная кожаная мини-юбка выгодно подчёркивает стройность длинных ножек. Девочка – блеск и полный отпад, короче говоря. А тёмно-зелёные глаза – с откровенной развратинкой…. Может, стоит за ней качественно приударить? Как-никак, четыре полновесных года – без горячей женской ласки…. Куда, извините, пойти? Понял, покорно умолкаю и ухожу…».
– Егор – это Мариночка. Мариночка – это Егор, – скороговоркой выпалил Безухий. – Ему, Маня, паспорт нужен. Типа – рабочий, для важного дела…. Мариш, я позвоню?
– Звони, – девушка равнодушно махнула рукой в сторону пустующего стола и, с любопытством уставившись на Егора, задумчиво сообщила: – Знакомая у тебя физиономия, Егорушка. В смысле, для меня – знакомая. Мы раньше нигде не встречались?
– Не встречались, – браво заверил Егор. – Я бы непременно запомнил такую девушку, – на всякий случай уточнил: – Такую потрясающе-красивую девушку!
«Она же тебя, братец, чуть не узнала!», – забыв про нанесённую обиду, запаниковал внутренний голос. – «Ты же четыре года назад, если случайно запамятовал, являлся яркой звездой мировой киноиндустрии. То есть, гибрида художественного фильма и классического реалити-шоу…. Нет, так не пойдёт! Обязательно надо гримироваться…. Если на заштатной Камчатке чуть не засыпался, то, что будет в Москве белокаменной? Публичность нам сегодня – совершенно ни к чему. Типа – острый ножик у беззащитного горла…. Пора и следы слегка позаметать. Попутать немного, попетлять…».
Марина, манерно прикурив длинную и тонкую сигарету, недоверчиво протянула:
– Ну-ну, конспиратор льстивый, – после чего достала из выдвижного ящика объёмную картонную коробку, и, поставив её на полированную поверхность стола, предложила: – Выбирай, морячок!
Коробка была доверху заполнена российскими паспортами в разноцветных – новых и потрёпанных – обложках. Егор принялся заинтересованно изучать документы. Со стороны второго стола доносился приглушённый голос Безухого, обещавший кому-то небо в крупных алмазах и вечное блаженство…
– Выбираешь по подходящему возрасту и по плохо-приклеенным фотографиям? – понимающе хмыкнула девушка.
– Типа того.
– Предлагаю другой вариант, более продуктивный. Возьми вон тот паспорт. Ага, который в тёмно-зелёной обложке…. Открой на первой странице и внимательно посмотри на фотку. Как оно тебе?
– Не очень. Хотя, определённо, есть что-то похожее…
– Подожди чуток, – Маришка поднялась со стула, игриво покачивая бёдрами, подошла к ближайшему стеллажу, чем-то там негромко прошуршала и, вернувшись через пару минут, протянула – на розовой ладошке – два светло-коричневых шарика.
– Что это? – недоверчиво прищурился Егор.
– Обёрточная импортная бумага, пропитанная пчелиным воском. Воск же, как известно, является отличным дезинфицирующим средством, а руки у меня чистые. Так что, вставляй – без всяких сомнений – шарики за щёки и подходи к зеркалу. Вон оно висит, за одёжным шкафом.
Егор тщательно выполнил девичьи указания, а, вернувшись к столу, признался, с трудом ворочая языком:
– Да…, так – гораздо лучше…. Ни один в один, но…сойдёт…
– Значит, берёшь?
– Беру, – Егор выложил на стол три тысячные купюры. – Паспорт на имя Сергея Сергеевича Костылева. Спасибо…
