Виктор Гвор - Щит
Пришельцы снова даже не переглянулись. В горнице повисла тишина. Даже мухи убоялись своим жужжанием растревожить натянутую тетиву ожидания. Отчаянно захотелось вжать голову в плечи и закрыть глаза…
— А что тебе не понравилось? — вопросом ответил Серый после затянувшегося молчания. — В байке?
Ну, слава Богам, в отказ не идут. Видно, и сами поняли, что торчат повсюду несуразности-зарубки.
— Многое, воевода. Многое не так у вас, столь многое, что любой приметит. А не только тот, кому положено, — Буревой начал загибать пальцы. — Что вы никакие не купцы, то и ежику видно. Что никакие не беглецы, так имеющий глаза — увидит. Поклажа на возах не беглецами собрана. Столько берут, когда в поход уходят. И брони не побиты и выправлены, как после боя должно быть. Поцарапаны они, дабы видимость создать, что из сечи вышли. А еще, не поверю я, что из всего народа вашего, только малая часть дружины ушла. Числом в пять десятков ровно. Достаточно? Аль продолжать? — Буревой с удовольствием наблюдал, как меняют цвет щеки Нежданы. От бледного до алого. А, нет, уже и пятнами пошла. Видать, со всего размаху, да на нужную мозоль сапогом наступил.
— А если нет? — спросил Серый. — Если не достаточно этого?
— И вообще… — попыталась вставить слово Неждана.
— Тихо, — обрезал воевода, а князь глянул очень неодобрительно. Сбитая с толку поляница обиженной мышкой притихла в углу. И то верно. Негоже длиннокосой в мужские разговоры лезть со своей бабской дурью.
— А вообще, мелочей много, воевода. Настолько много, что любой вам скажет, что за спинами вашими такая тайна скрытая, что ни мне, ни кому другому не превозмочь. Не о том речь, — волхв перевел взгляд на Ярослава, — мы тебе, князь, хотим вручить судьбы свои. Нельзя столь большое дело без доверия начинать. Если отказаться захочешь от княжения, то дело твоё, и тайны свои при себе оставь. А ежели примешь стол, значит, доверяешь вятичам. И мы тебе верить должны.
Ярослав выдохнул, как ему показалось, незаметно.
— Хорошо, воин. Но, правда за правду. Ты ведь тоже князю не простым соратником был? Да и оговорки у тебя бывают… — князь с трудом подобрал подходящее слово, — соответствующие.
Буревой слова не понял, но позволил себе малость расслабиться. Получился разговор. Дальнейшее проще пойдет.
— Скрытень я, — сказал он. — Голова над доглядчиками. Татей тайных ловлю, да про то, что у врагов наших происходит, разузнать пытаюсь.
— Я же говорила! — радостно воскликнула Неждана, которую на этот раз обрывать не стали. Или не успели. — Я ведь сразу сказала, что у него оченятки блудливые, по сторонам рыскают очень специфично! Разведка, контрразведка и уголовный розыск! Спецслужба десятого века! С Мстишки причитается!
Поляница бросила взгляд на нахмурившегося воеводу и виноватым голосом произнесла:
— Ну вы же всё равно колоться собрались! А Буренька нам очень пригодится! — и так посмотрела на скрытня, что тут чуть не поперхнулся.
— Зря дома не оставили, — буркнул Серый, особо, впрочем, не выказывая раздражения. — Бабий язык ничем не укоротить. А вообще, Неждана, дура ты, — и, не дав продолжить вскинувшейся было девке, добавил. — Особисты неистребимы, под любыми широтами найдутся и в любые времена. Это я всегда знал. Но вот чтобы влюбиться первый раз, да так точно попасть…
— Дык, ведь бабы дуры не потому что дуры, а потому что бабы! — закончил мысль воеводы Буревой. — Хоть и не знаю, что за личностник[32] такой, но раз девка влюбилась, так я ни разу не против.
— Ты потише такими словами бросайся, — украдкой оглянулся Ярослав, — она такая, что еще и глотку перегрызет ночной порой. Как законная жена.
Мужчины заржали так, что начала потрескивать оконная слюда. А Неждана тихо пунцовела ушами и молчала. Уели ее. Напрочь. Сволочи!!!
Книга«Знаешь, потомок, личные отношения людей — очень странная вещь. Наши воспитатели не делали нас заложниками пуританской морали. Больше того, открою тебе маленький секрет, в „Дубраву“ привозили женщин. Тех, кого мы незаслуженно называли неприличным словом. Естественно, привозили не тех, кто стоял на Тверской паперти. Проверенных и перепроверенных. Одобренных. И всё же… Это было их работой, так что словечко к ним относилось. Руководство заботилось о нашем образовании во всех сферах жизни.
Кстати, понятия не имею, что ждало „учительниц“ в дальнейшем. Не заметить странностей они не могли, а, следовательно, знали слишком много такого, о чем не следовало рассказывать. Надеюсь, выбирали тех, кому не приходилось затыкать рот выстрелом в затылок. Неприятно осознавать, что смерть становится оплатой женщине, доставившей тебе удовольствие и чему-то научившей. Хотя не слишком переживаю по этому поводу. Генерал всегда казался порядочным человеком. А если кто из женщин нарвался, то вполне заслуженно. Увы, мир жесток. Любой мир. И старый, и новый.
Мужиков, естественно, не возили. К однополой „любви“ нормальные люди относятся с отвращением. Признаю, нас трудно назвать таковыми. Но в этом отношении все мы совершенно нормальны. Даже слишком. Поклонник „греческой любви“ мог и не пережить встречи с любым из нас. Что же касается Нежданы, то начальство вполне обосновано считало, что тут специальная подготовка может ограничиться теорией. В конце концов, выбор партнеров у девушки достаточно богатый. Сестренка, естественно, вела совсем не монашеский образ жизни. И абсолютно никого не стеснялась, когда надо было переодеться или выкупаться голышом. Не ходить же в промокшей от пота одежде в первом, и не мочить ее во втором случае. А насчет остального… Честно скажу, до сих пор не знаю. Свечку не держал и визуальное наблюдение не организовывал. Серьезных чувств не было. А насчет мелких интрижек Неждана не распространялась. И ее избранники, если существовали, — тоже. Но наивной девочкой, не понимающей, что от нее нужно мужику и откуда берутся дети, сестра не была.
Повторюсь, мы не были пуританами. И всё же, наша мораль проросла из христианской. Думаю, кое-что из этой религии осталось и в ваше время. Наша деятельность сильно подорвала ее позиции в мире. Но религии редко погибают бесследно. Крайне редко. А такие живучие — никогда. Так что ты должен знать их догмы касательно плотских удовольствий. Хотя, если вспомнить историю христианских сект получше… Адамиты попадались всякие и прочие хлысты. А уж когда не на словах, а на деле…
Наше общество жило под сенью Креста почти тысячу лет. За такое время очень многое загоняется на уровень подсознания. И где-то в глубине намертво сидели понятия о единственно правильном порядке вещей. Моногамный брак, непозволительность измен и прочая подобная чепуха.
Здесь всё иначе. Крест не успел раскинуть паутину своей тени над русскими степями и лесами. Первые попытки провалились. Без грохота, конечно, но след в летописях оставили.
Никто ничего никому не запрещал. Девушкам не обязательно блюсти девственность, скорее, наоборот. Да и сложно блюсти, когда существует куча дат, в порядок празднования которых входит то, что потом назовут „свальным грехом“. Хотя именно „свального“, то есть, группового и не было: всё происходило тет-а-тет. А кто с кем, сколько раз и в каком положении, не волновало. А уж всевозможных обрядов с полным оголением тел… Про мужиков и говорить не приходится.
И с браком всё обстояло очень свободно. Хочешь, чтобы девчонка рожала тебе детей — женись! Корми, пои, обеспечивай всем необходимым. А сколько жен уже есть — непринципиально. Если все они довольны. Мало кто решался более чем на двух жен. Чаще всего князья и другие видные воины. К примеру, когда Ходота отправился в Перуново войско, по нему безутешно плакали четыре жены. А вот у Буривоя — наличествовали всего две. Но еще была „краля“. Что-то типа наложницы, но совсем не в греческом или иудейском смысле этого слова. Не любовница, поскольку жила у своего мужчины, но и всех прав жены не имела. Впрочем, если такая „краля“ беременела — автоматически становилась женой.
Кстати, вполне могла сложиться и обратная ситуация, когда женщина имела несколько мужей. Если оказывалась барышней сильной и самостоятельной, а мужики — не особо. У Нежданы девки без всякой стеснительности спрашивали, сколько у нее мужей, и разрешает ли она им брать других жен. Сестренка мигом нашла правильную линию поведения. Многозначительно улыбалась, широким взмахом руки обводила нашу „казарму“ и радостно сообщала:
— Да, почитай, что все! Насчет других… Не знаю, подумать надо… Ну, если кто из моих малышей вырастет, могу и уступить в хорошие руки…
Девки мечтательно смотрели на широкоплечих „малышей“, крутящих „солнышко“ на подходящей ветке или изображавших ветряк тяжеленным мечом, и мысленно желали им скорейшего вырастания. Особенно после первого же праздника в „славянском стиле“. Кстати, где пропадала сама Неждана во время плясок, мы не знали. В „казарме“ не отсиживалась.
