Алексей Борисов - Смоленское направление. Книга 2
– Ребятки. Вы идёте в Смоленск, чтобы забрать плуги и бороны для наших кормильцев. Не на князе с его дружиной держится земля наша, а на смердах, что хлеб выращивают. Лихая година ждёт впереди, жёны и дети будут молиться, успейте в срок. – Пахом Ильич собрал свою команду за полчаса до отхода, отвёл в сторонку и воодушевил их своей речью.
Флагман пересёк Ильмень-озеро под парусом за сутки, остальные две ладьи, словно приняв вызов, не отставали ни на кабельтов. Попутный ветер благоприятствовал, двигались без задержек, Ловать поддалась за трое, волок прошли почти влёт, бурлаки чуть ли не на плечах перенесли порожние лодки. Куны с премиальными стимулировали не хуже личного примера, там, где надо, сами помогали, где не надо – стояли в сторонке, наблюдая за работой профессионалов. Ровно двадцать один день длился наш поход. Савелий, встречавший меня в воротах, не поверил, насколько быстро мы добрались.
– А где Елена? Почему не слышно детского голоса? – По всем срокам, ребёнок у них должен был родиться в начале лета.
– Жена в Смоленске, гостит у сестры Рысёнка, там тоже двое новорождённых. – Сотник улыбнулся, и было видно, насколько он доволен своей супругой.
– Назвали-то как? – Нет, чтобы спросить, кто родился?
– Ростиславом. – Мне в Смоленск нельзя, вот и маюсь. То к Свиртилу наведаюсь, поохотиться, то здесь обитаю. Да что встали-то, пошли в терем, баню сейчас приготовят. – Савелий по-хозяйски проводил меня до двери. – Ну, тут всё по-прежнему, я скоро.
Вот и камень, это ж, сколько меня не было дома? С начала весны, время-то как летит, не угнаться. Хотя почему? Угнаться как раз можно, где мой ключик?
Неделю мы провели с Полиной на море. Купались, загорали, навещали родителей и веселились от души. Но с каждым днём отпуска, я стал замечать, что меня постоянно тянет назад, будто всё, что меня окружает – не моё, чужое. И сам я не на своём месте. К концу отдыха меня начали раздражать многие вещи: – хамство официантки, враньё менеджера в банке, набожность гаишника, принявшего взятку от пьяного водителя, и перекрестившегося после отъезда нарушителя. В конце концов, у нас с Полиной произошёл скандал, после которого я плюнул на всё, и вернулся в Хиславичи.
Через два дня привезли первую партию плугов, а вслед за ней, меня навестил налоговый инспектор, поинтересовавшись, куда делась крупа, закупленная мною в огромных количествах. Пришлось проводить его к реке, показать на воду и объяснить: – Рыб хотел разводить, да видно не по вкусу пришлась. Покрутив пальцем у виска, инспектор уехал, но обещал всевозможные кары и санкции, особенно тем, кто не хочет оплатить установку кондиционеров в их здании. Я даже не стал объяснять, что прописан в совершенно другом городе, даже в другой стране. Спас меня от нервного срыва звонок Борис Борисовича.
– Как дела Алёша? – Голос Левина был гипнотическим, каким-то успокаивающим и мне стало немного легче.
– Если честно…, то на букву Х, но русские – не сдаются.
– Адаптация, не переживай, это скоро пройдёт. Главное, ты жив и здоров, береги себя. – Борис прервал разговор.
– К чему адаптация? Что за чушь? Всего неделю в Крыму провёл, блин…, он всё знает, но как? – Мысли молнией промелькнули в моей голове.
После этого разговора прошло пять дней. К этому времени весь мой заказ на сельскохозяйственное оборудование был выполнен и доставлен. Помимо прочего были подготовлены к отправке пятьсот кос и три дюжины мясорубок, две тонны специй, семьсот заготовок для мечей, листовая сталь и проволока. Шесть часов, я не отходил от машины перехода, перетаскивая товар. Восемь охранников получили новую экипировку, взамен примитивной старой, оставалось выяснить прогноз на урожай в княжестве, и можно было отправляться обратно.
На следующее утро, пока крепость видела последние сны, прискакал староста из деревеньки Свиртила, вместе со своим сыном.
– Будем корчевать лес, на той стороне реки. Земля там ровная, холмов почти нет, так что, на будущий год станем продавать рожь. Кузнец в прошлом месяце из-под Владимира пришёл, остаться у нас решил, неспокойно у них, степняк озорничает. – Поведал староста.
Посевная, с его слов прошла на ура. Предприимчивый смерд умудрился вспахать не только поля своей деревеньки, но и помочь двум соседним, когда они прослышали про новый плуг.
– Колбасу делать умеют у вас? – Поинтересовался у крестьянина. Продукцию местного приготовления я видел только один раз, когда Степанида умудрилась изготовить две дюжины из одного кабанчика.
– Серафима умеет, только …, травы специальные нужны, а у неё их нет. Вот мамка её, тёща моя, вот она славно делала, как вспомню…. – Староста поведал, как тёща подчевала его вкусностями, не в пример матери жены сына.
– Сделаем так. Отправь сына домой, пусть, как можно скорее привезёт сюда Серафиму, и несколько девушек, способных к готовке. Будут учиться колбасному делу. А потом, все вместе уедете. – Староста согласился, отправив сына кивком головы.
– Я чего спросить хотел, свадьбы у нас скоро играть будут, а весной ты пообещал…. – Староста немного замялся.
– Помню, инструмент, полотно, зерно и посуда. Сколько свадеб-то будет? – Дружинники Свиртила время даром не теряли.
Староста стал загибать пальцы на руках, что-то подсчитывая в уме. – Дюжина точно, может, ещё один, с тем, пока неясно. – Хитро улыбнулся мужичок.
– Телега есть?
– Сын на телеге приедет, мамку привезёт, а что не поместится…, в руках понесём. – Смерд улыбнулся, обрадовавшись, что все его просьбы выполнены.
Демонстрацию по изготовлению колбасы устроили после обеда. Перед летней кухней поставили стол, на нем закрепил мясорубку, выложил на стол заранее купленное мясо и охлаждённое сало, шприц и эмалированный таз в стороне. Восемь фунтов говядины, столько же свинины и семь с половиной фунтов сала, растёртый сушёный чеснок, чёрный и душистый перец десять золотников, пол стакана сахарного песка. Мясо нарезал кусками и посолил.
– Надо выдержать седьмицу в холодном погребе, но времени у нас нет, буду показывать дальше, как будто оно уже пролежало там. – Объяснил женщинам.
Посоленные куски измельчил на мясорубке. Сало нарезал ножом на маленькие кусочки, размером с пол фаланги мизинца. Мясной фарш смешал с пряностями, добавляя туда кусочки сала.
– Всё это надо на сутки в погреб, пусть постоит. Всем понятно? – Крестьянки кивнули, явно желая что-то сказать, но промолчали.
С помощью шприца начинил оболочку фаршем, плотно, без пустот и завязал шпагатом.
– Теперь, каждая из вас попробует изготовить самостоятельно. Как сделаете, покажу, каким образом разбирается мясорубка, моется и снова собирается. – Дамы принялись по очереди начинять шприцем оболочку.
– Начиненные колбасы подвесить на седьмицу в погребе, смотрите, сухо там должно быть. Ну, а затем коптите холодным копчением трое суток, с 'сухим' дымом. Как сделаете, повесьте в тёмном месте, чтоб кот не упёр, где-то на месяц. Да проветривайте почаще. – Ликбез был завершён, мне оставалось только наглядно продемонстрировать разборку мясорубки.
– Перца у нас нет, да песку этого, как его…, сладкий который. – Серафима оценила механизм, но скептически отнеслась к технологии. Видимо, были какие-то свои, более предпочтительные рецепты.
Пока я ходил за сахаром и специями, со стола всё убрали, поместив почему-то на телегу эмалированный таз с остатками фарша и стакан. Потом, уже в Новгороде, мне рассказали, что крестьяне предпочитали заготовлять мясо впрок, делая банальную тушёнку, используя вместо жестяных банок глиняные горшки.
Утром, догрузившись ходовым товаром, для лавок Пахома Ильича и подарками, мы отплыли в Смоленск. Сутки, проведённые в столице, были насыщены визитами. Помимо Евстафия, который прикупил дом, рядышком с теремом Савелия, навестил боярина Рысёнка, поздравил Елену с первенцем, подарил соску-пустышку, передал привет от мужа и направился на аудиенцию к Ермогену. О состоянии урожая, лучше церкви не знал никто.
– Проходи, присаживайся, сын мой. – Епископ здорово сдал, за последние полгода, но харизма – только возросла.
– Ваше преосвященство, благословите, отче. – Я низко поклонился, коснувшись рукой пола.
– Вижу смирение в тебе, да и загорел изрядно, дома побывал? – Ермоген привстал с лавки и подошёл ко мне, крестя и протягивая крест для поцелуя.
– Пришлось, отче.
– Как там? Скоро ль Царьград возвернут, за грехи наши, латинянам отданный? – Епископ показал рукой, куда можно присесть.
– Преосвященнейший Владыка, есть мнение, что только через двадцать один год. Многие его не разделяют, но всё идёт к тому. – Ермоген лишь поморщился, услышав ответ.
– Рассказывай, что привело, надолго ли, кстати, церковь, в деревне, где литвины живут, так и не начали строить. Плохо это.
