Гарри Гаррисон - Зима в Эдеме
Когда Ланефенуу наконец шевельнулась, они повернулись к ней, полные внимания.
– Следует принять решение. Но оно слишком важное, чтобы можно было торопиться. Пусть сперва Укхереб доложит мне, о чем сообщают ученые с севера. Вейнте должна рассказать о том, другом, деле, которое нельзя обсуждать при всех. Имеет ли оно отношение к теплой Гендаси?
– Косвенно, но может статься, в значительной степени.
– Следуй за мной, поговорим.
Ланефенуу двигалась медленно, тяжелые размышления отягощали тело. Спальня ее была невелика, темная комната напоминала внутренность урукето. Слабый свет лился от пятен фосфоресцирующей краски, в стене было круглое окошко, за которым виднелся красивый морской пейзаж. Ланефенуу взяла водяной фрукт, наполовину осушила его и опустилась на ложе для отдыха. Для гостей предназначались еще два ложа: одно у задней стенки, другое возле входа. Ланефенуу знаком велела Вейнте опуститься на то, что у входа.
– Говори, – приказала Ланефенуу.
– Сейчас. Я буду говорить в Дочерях Смерти. Знаешь ли ты о них?
Ланефенуу вздохнула понимающе, но без отчаяния.
– Я знаю о них. Из того, что говорила Эрефнаис, следует, что именно они были теми ее пассажирами. И теперь они могут разливать яд своих мыслей в теплом Иибейске. Как ты относишься к ним?
Этот простой вопрос выпустил наружу всю ненависть, которую так долго сдерживала Вейнте. Жесты хлынули потоком. Она не в состоянии была ни сдержаться, ни остановиться. Ее тело и конечности дергались, выражая неприязнь, неприятие, ненависть... и только нечленораздельные звуки вылетали с пеной гнева сквозь стиснутые зубы. Она не сразу овладела собой, но стала говорить, только полностью успокоившись.
– Мне трудно выразить всю свою ненависть к этим созданиям. Я стыжусь этой вспышки гнева. Но я здесь по их вине. И я хочу поведать тебе об их развращенности, предупредить об опасности, если ты еще не слыхала о них. Хочу спросить еще, добрался ли этот духовный яд и носительницы его сюда, в Икхалменетс?
– И да и нет. – Хоть Ланефенуу даже не шевельнулась, в ее интонациях слышалось ощущение смерти и разрушения. – Я давно узнала об этих тварях. И решила, что эта болезнь не проникнет сюда. Не без причины Икхалменетс называют окруженным морем. Только те, кто рождается здесь, остаются в этом городе, из других городов фарги к нам не приходят. Только урукето связывают нас с остальным миром. И обо всем, что привозят они, я немедленно узнаю. Приезжали сюда и Дочери Смерти, я сразу же отправила их назад, не позволив даже ступить на берег. Так можно поступать с не имеющими ранга.
– Но иилане идет, куда хочет, – проговорила Вейнте, недоумевая; ведь свобода передвижения была так же естественна, как вода, воздух, иного она не могла и представить.
– Верно, – с трудом ответила Ланефенуу, сильная эмоция сковала ее мышцы. – Когда я впервые увидела тебя, Вейнте, я поняла, что передо мной та, которая мыслит, как я, и идет той же тропою. И твои речи подтвердили это. Нас ждет общее будущее, и я скажу тебе то, чего не знают другие. Да, иилане прибывают в окруженный морем Икхалменетс. Среди них попадались и такие, что добром поминали Дочерей Смерти. И все, кого я подозревала в этом пороке, были здесь у меня и говорили со мной, я слушала. – Ланефенуу надолго умолкла, вслушиваясь в себя, припоминая былое, вновь представляя события, о которых знала она одна. – Те, кто решался говорить здесь об этом, хотя я просила их покинуть Икхалменетс, те и только те расстались здесь с жизнью. Узнав все, что нужно, я просила их сесть, так же, как и тебя, но на другое ложе. Погляди, видишь пятнышко в середине. Это живое существо с ядовитой железой хесотсана. Ты поняла, что я имею в виду? Отсюда они не выходили, Вейнте. Понятно ли тебе, что это значит? Все они там. – Она махнула в сторону маленькой дверцы в стене. – Питают корни города своими телами, избавив его от своих скудных умишек, как и должно быть.
Когда смысл слов Ланефенуу проник в сознание Вейнте, она склонилась перед эйстаа в позе нижайшей перед высшей и произнесла с почтением:
– Позволь служить тебе, Ланефенуу, всю мою жизнь. Тебе дана сила, которой нет у меня: сила поступать, как считаешь нужным, невзирая на чужие мнения, сила преступить вековые обычаи ради нужд города. Я буду твоей фарги и всегда буду служить тебе и повиноваться твоим приказам.
Наклонившись, Ланефенуу ласково тронула пальцами гребень Бейнте, жестом своим выражая радость. И в словах ее было слышно облегчение.
– Служи мне, сильная Вейнте, как я сама буду служить тебе. Мы шли к одной цели, только разными тропами. А сейчас я вижу, дороги наши соединились. Дальше мы пойдем вместе. И ни устузоу, ни Дочери Смерти не устоят перед нами. Они будут сметены с нашего пути. И завтрашнее завтра станет таким, как вчерашнее вчера, и не останется даже памяти об этих созданиях.
Глава десятая
Uveigil as пер, as rath at stakkiz – markiz foliar ey to mami.
Каким бы долгим и жарким ни было лето – все ровно придет зима.
Марбакская поговоркаЗима опять пришла в Деифобен. Зарядили проливные дожди, северный ветер обрывал с ветвей пожухлые листья.
Перед рассветом Керрик проснулся: по потемневшей прозрачной кровле опять барабанил дождь. Снова уснуть не удалось. Едва забрезжил рассвет, он взял свой хесотсан и накормил кусочками мяса, оставленными от ужина специально для этого. Теперь он не разлучался с оружием. И приказал всем за пределы города выходить вооруженными. Покончив с кормлением, он вышел. Как почти всегда, путь его лежал среди полей на север города к последней роще, где огромные ненитески обрывали листья и громко хрустели ветками. Липучие лианы, которыми иилане преграждали дорогу, оставались на своих местах, он осторожно перешагнул их. Весь ядовитый терновник был уничтожен, потому что охранял от людей, а не от животных. Оружие Керрик держал наготове, опасаясь хищников, бродивших вокруг города. Внимательно вслушивался и приглядывался. Он был один. Пустынная тропа уходила на север.
На ней никого не было. Керрик стоял, не обращая внимания на дождь, насквозь промочивший бороду и длинные волосы; капли стекали с обоих ножей на груди за пазуху, ручейками бежали по коже. Никого. Каждое утро он приходил сюда – это было самое плохое время. Потом, среди забот, он забывался. Но тяжелей всего были часы сразу после пробуждения. Если бы Херилак вернулся и привел с собою Армун, если бы пришел хоть охотник с весточкой от нее. Но, не тронувшись еще в обратный путь, он уже знал, что надежды напрасны. Надо было отправляться за ней самому, еще той весной. А сейчас было поздно, и до новой весны оставалось еще столько... Что понадобилось ему в этом городе, когда все возвратились? Он уже и сам не понимал. Но сделанного не воротишь. Весной он уйдет за ней, и на этот раз ничто не остановит его.
И когда он пошел назад, тропа осталась такой же пустынной...
Дождь редел, среди туч уже проглядывало голубое небо. В городе его ожидали дела, нужно было решать. Он не хотел никого видеть, не хотелось даже говорить. Океан был неподалеку, глухой шум прибоя доносился даже сюда. Он прогуляется по пляжу и вернется в город.
Едва он вышел из-под деревьев, солнце озарило чистый песок и покрытые белой пеной волны. «Алпеасак», «прекрасные пляжи» – сами собой пришли в голову эти слова. Правая рука и подбородок привычно и незаметно для него изобразили правильные модификаторы. Опустив голову, он побрел по песку. Мир – такое пустынное место.
Пустовавшая гавань за год заросла кустарником. Многое изменилось в городе с тех пор, как ушли иилане, и на смену им явились тану. Перебравшись через нагромождение поломанных ветром ветвей, он приблизился к гавани. Они с Саноне единодушно решили: перед рассветом и после темноты караульные должны охранять пути, ведущие от моря в город. Враг изгнан, – но это не значит, что он не может возвратиться. А вот и караульный, прислонившийся спиной к дереву. Керрик не хотел разговаривать с ним и направился прямо в город, но саску не пошевелился; он сидел, как-то обмякнув, и не замечал Керрика.
С внезапным страхом Керрик остановился и припал к земле, выставив хесотсан. Никто не шевелился. Над головой крикнула птица, больше ничего не было слышно. Керрик дополз до ближайшего куста, укрылся за ним и теперь мог разглядеть охотника. Наклонившись вперед, он сидел с закрытыми глазами, едва не роняя копье. Спит.
Керрик встал, улыбнулся собственному необъяснимому страху и, шагнув вперед, окликнул уже...
Но увидел шип, сбоку вонзившийся в шею охотника, и понял, что не ошибся в худшем.
Иилане вернулись!
Лихорадочно озираясь, он отступил за куст. Где они, где, куда подевались? И, прежде чем поддаться панике, Керрик постарался подумать, а не действовать сразу. Здесь побывали иилане, в этом не было сомнений. Нельзя было исключить и несчастный случай... или убийство, ссору между охотниками. Теперь все делали собственные шипы и тщательно обрабатывали их, чтобы точнее попадать в цель. Но та игла, что вонзилась в шею охотника, выросла на кусте. Ее обломила фарги, и иилане ею выстрелила. Они пришли с моря. Сколько их? Надо предупредить. Где поблизости работают саску? И, стараясь быть осторожным, он заторопился к центру города, уклонившись от кратчайшего пути.
![Гарри Гаррисон - Дома [= Мир Родины; Родина; На Земле]](/uploads/posts/books/55882/55882.jpg)
