Афанасьев (Маркьянов) Александр - Противостояние
Дальше - вас остановят еще на въезде в город. Начнут проверять документы. Увидят вооруженных бойцов и - приехали. До центра города не добраться никак. Если повезет - доберешься до внутреннего периметра, лазы есть. Если не светиться и если у тебя неограниченное время для сосредоточения сил и средств - можно добраться. Но там тебя остановят - с гарантией, уже близкой к стопроцентной. Это только кажется, что центр Москвы, где находятся важнейшие правительственные объекты никем не охраняется, на самом деле охраняется и очень хорошо. Одиночка еще может пройти, но сто человек не протащишь никак.
Это если дилетанты занимаются. Если этим занимаются профессионалы, причем профессионалы, работающие внутри Системы, имеющие возможность подписывать и проводить по Системе подлинные приказы и документы - тогда можно протащить целую танковую армию.
Вот и сейчас - их остановили на Садовом кольце. Несколько автобусов "Икарус", красных, междугородних, с зашторенными стеклами и сопровождающие колонну автомобили ГАИ. Самые настоящие автомобили ГАИ, без обмана.
Навстречу остановившему конвой патрулю из головной машины ГАИ вылез кряжистый офицер милиции, целый полковник, выглядел он как борец вольного стиля из Динамо*, не меньше.
- Капитан Тимошенко, ваши документы.
У милиции и у КГБ отношения были крайне неприязненные, поводов к этому было достаточно вот и сейчас "капитан" из КГБ, маскирующийся под кое-кого другого и полковник милиции смотрели друг на друга жестко и неприязненно.
Офицер милиции неспешно достал красную книжечку, развернул перед носом КГБшника, не давая ему ее в руки.
- Подполковник Апполосов Геннадий Викторович. Внутренние войска. Освободите дорогу капитан!
- Куда следуете?
Подполковник недобро усмехнулся
- Много будешь знать - скоро состаришься. Выполнять приказ старшего по званию!
- Вы мне не старший по званию, не хамите, товарищ подполковник! - окрысился переодетый в ГАИшника КГБшник - о вашем поведении я напишу рапорт! Куда следуете?
- По приказу заместителя министра внутренних дел - командующего внутренними войсками, генерал-майора Журавлева выдвигаемся на усиление.
Приказ такой у подполковника был - копия. Вот в этом то и заключается весь ужас удара изнутри системы - приказ был подписан в числе прочих бумаг, которые советские руководители имеют обыкновение подписывать не глядя, "в числе прочих". Приказ этот имел и должное обоснование - событиями, которые начинали разворачиваться
- Нам ничего об этом не сообщали.
Сидевший на водительском месте в головной машине ГАИ "милиионер-водитель" незаметно снял с предохранителя пистолет ПБ, который до поры до времени прятался под сидением, в головном Икарусе замерла у дверей, приготовившись к броску вооруженная автоматами тревожная группа.
- Слушай, капитан! Звони своему дежурному и спроси, что происходит в стране! Ты что, не знаешь ничего?! Мне тут с тобой на морозе лясы точить некогда! Я приказ, твою мать, выполняю!
Капитан смешался
- А что происходит, товарищ подполковник? - спросил он, фактически этими словами признавая старшинство неизвестного офицера и проигрывая эту психологическую схватку
- Что происходит… - передразнил подполковник - самолет с Генеральным секретарем партии потерпел катастрофу на взлете! Теперь все выходные-проходные нахрен полетели - будем мерзнуть на морозе, пока нового не изберут. Иди, запрашивай дежурного!
В ужасе "капитан" побежал к своей патрульной машине…
- Береза, Береза я Ноль-тридцать первый, прошу связи!
- Ноль-тридцать первый, я Береза, на связи.
- Береза я Ноль-тридцать первый, у меня тут отряд внутренних войск запрашивает проход. Приказ зам министра МВД об усилении. Командующий - подполковник… Береза, командующим отрядом сообщил что самолет с Первым разбился на взлете, прошу подтвердить.
Вот тут сработала еще одна мина. Ошибку совершил Чебриков. Если бы дело происходило в семидесятых, когда Андропов и Щелоков имели равную власть - первым делом Андропов распорядился бы в сходной ситуации, чтобы ментов не пропускали в центр Москвы, тем более - волкодавов из внутренних войск. Но сейчас Щелоков гнил в земле, а МВД было разгромлено, нашпиговано офицерами КГБ, переведенными в менты для усиления кадров и опасности не представляло.
И когда избирали Горбачева - было то же самое - ВВ концентрировались в ключевых точках Москвы и тот, кто должен был это знать - это знал.
Те, кто планировал операцию, это учли.
- Ноль-тридцать первый, я Береза. Информацию подтверждаю. Группу пропустить под нашим контролем. Как поняли?
- Вас понял, Береза.
- Конец связи.
Бросив рацию в машину, капитан подошел к подполковнику
- Приказано пропустить под нашим контролем.
- Добро - кивнул подполковник, у вояк это было обычным междометием, "добро" - я к тебе в машину сяду, возглавишь колонну. Куда выдвигаемся скажу.
Через минуту колонна двинулась…
- Прижимайся к тротуару… - сказал незнакомый подполковник в районе Сретенской площади
Капитан послушно - он уже психологически признал главенство этого подполковника, бросил машину к тротуару.
- Тормози.
Капитан затормозил, поднял глаза - и увидел в руках у подполковника нечто - какое-то оружие, два черных зрачка стволов которого смотрели точно на него.
До этого они прошли еще один кордон ГБшников - тут уже и говорить ничего не пришлось - "капитан" вышел из машины, предъявил свое настоящее удостоверение и приказал чтобы немедленно пропустили, сославшись на приказ дежурного офицера. И если бы на этом посту додумались проверить и связались бы со штабом - дежурный офицер подтвердил бы это. Так и планируются операции - без права на провал.
Сейчас они были в районе Лубянки. У самой цели.
- Товарищ…
Напарник, пересевший на заднее сидение, тоже не успел ничего понять - хотя прожил на секунду дольше.
Севший к ним в машину подполковник первым делом перезарядил свой пистолет - СП4М, бесшумный, секретный. Всего два бесшумных - абсолютно бесшумных, пороховые газы остаются в гильзе, пулю толкает специальный поршенек, остающийся в гильзе - выстрела, по одному на каждого - и дело было сделано.
Тех, кого он застрелил только что, подполковник не жалел. Ничуть. Да, конкретно они были виноваты лишь в том, что были дураками, потеряли бдительность и исполняли приказ. А в чем были виноваты те сорок тысяч ментов, которых вышибли пинком под зад, посадили, довели до самоубийства - только потому, что Андропов и его люди избавлялись от конкурентов? Поэтому - каждый по своим делам выгребает и никакой жалости быть не может.
Отстрелянные гильзы подполковник машинально сунул в карман - они совершенно секретные, потеряешь, не сдашь по описи - голову снимут. Достал из кармана два точно таких же патрона, перезарядил оружие, спрятал - в рукав, на резинку. Вышел из машины, захлопнул дверь, подошел к головному Икарусу, по пути сделав условный знак сидевшему в машине ГАИ "милиционеру-водителю" страховавшему его.
- Все чисто. Минутная готовность.
Коллегия проходила тяжело. Не удалось собрать и половины, кворума не было - но коллегию все же открыли. Вел лично Чебриков.
Перед тем, как открыть коллегию, Чебриков лично позвонил дежурному, уточнил - есть ли известия о том, что с Генеральным секретарем. Если уже есть подтверждение что он погиб - в начале Коллегии надо почтить его память минутой молчания. Если же он жив, они устроят минуту молчания, а потом это выяснится - не сносить им головы. Никаких известий не было. Поэтому, Чебриков придумал по-иезуитски хитрый ход.
- Товарищи… - начал он коллегию - сегодня, примерно полтора часа назад при взлете из аэропорта "Внуково" потерпел катастрофу самолет, на котом находился Генеральный секретарь ЦК КПСС и другие сопровождавшие его лица. Есть погибшие, о судьбе Михаила Сергеевича я пока сказать ничего не могу. Предлагаю почтить память погибших минутой молчания.
Генералы ошеломленно встали. Минута молчания - полезная вещь, она позволяет осмыслить, переварить происходящее.
- Спасибо, товарищи… - сказал Чебриков, когда истекла минута - как вы понимаете, вне зависимости от того, жив ли Генеральный секретарь, органы государственной безопасности в эту тяжелую минуту не могут допустить…
Что не могут допустить органы государственной безопасности - узнать им не было суждено. Нарушая все мыслимые и немыслимые нормы, пинком открыв дверь, на Коллегию ворвался один из офицеров - адъютантов, ожидавших в приемной. Чебриков недоуменно поднял глаза - и словно ледяная рука прихватила сердце. Порученец был белый как мел.
- Виктор Мих… товарищ генерал армии, внизу стреляют!
- Что значит, стреляют? - недоуменно спросил кто-то.
- Неизвестные лица ворвались в здание! С оружием! Они на первом этаже!
* Динамо - это было милицейское спортивное общество. Поскольку в СССР спортсмены считались вроде как любителями - их фиктивно оформляли на работу в милицию. Даже работу ежемесячно отмечали в виде задержанных хулиганов и прочего
