Артур Прядильщик - Сирахама
— Нарываешься? — Я даже удивился. — А смысл? Хочешь, чтобы я тебя вырубил? Или отказался от своих планов?
Ниидзима скривился. А Мисаки встрепенулась:
— Кён! Время!
Я забросил планшетник в свой рюкзачок. Ниидзима спокойно проводил глазами свой драгоценный «девайс».
— Полутора часиков нам хватит, ящерка?
— Хм? — Мисаки прищурилась, бросила взгляд на Ниидзиму и поняла. — Час. Иначе могут быть проблемы, если его тут найдут.
Ниидзима тоже понял и торопливо объяснил:
— Перед самым твоим выходом на Арену я обещал позвонить им, чтобы убедиться, что с сестрой все в порядке. А иначе, дескать, расскажу все тебе и сообщу в полицию… первое напугало их гораздо сильнее, мне кажется…
— Ну, вот как раз через часик, перед объявлением поединка, и позвонишь. — Кивнул я, нащупал точки на его шее и сжал. «Пришелец» обмяк.
— Развяжи его. И уложи более живописно. А я пока двигатель погрею.
* * *Вечерний Токио красив. Так все говорят.
Соглашусь… если наблюдать из окна какой-нибудь высотки или с какой-нибудь горы в окрестностях. Или прогуливаться по ярко освещенным улицам. Горящая огнями реклама, огромные телевизионные панели, освещенные прожекторами высотки и башни.
А вот с водительского места мотоцикла — никакой красоты. Сейчас, конечно, был не час пик, но все равно очень оживленное движение, которое не давало наслаждаться видами. Во всяком случае, мне.
— Ящерка, а почему «Кён»?
— Потому что такой же спокойный и рассудительный флегматик. — Послышалось в наушнике шлема. — И так же, если прижать в темном-темном переулке к темной-темной стеночке, то всегда готов по-хорошему удивить своих девушек! — Мисаки сильней прижалась к спине. — К тому же ты иногда очень похоже «фейс-пальм» делаешь…
— Я? — Мне оставалось только искренне удивиться. — Не замечал за собой…
— А вот так… Кста, я девчонкам подсунула этот шедевр… Так что жди подначек, хи-хи-хи… Чур, я — Нагато! Ну, кто у нас Ренка будет — понятно. А вот Миу будет — «совершенно секретные сведения, Кён!» Хи-хи-хи… Кста! Ты знаешь, что у нее родинка есть на том самом месте! Звездочкой!
— Да ладно!
— Вот тебе и «да ладно»! — И круто поменяла тему. — Сэнсэю я позвонила, пока ты моторы прогревал… Уж не знаю, как наши мастера это делают, но фургончик со снаряжением будет ждать в квартале от «Тошидо Билдинг». Более того, сэнсэй обещала установить электролебедку на крыше… Прям, шутер какой-то!
— А она случайно не решила все сделать за нас? — Забеспокоился я.
— Не… — Мисаки передразнила. — Мышку… отбирать… не буду… Веселитесь… котятки…
— Плана нет. — Посетовал я.
— А какой тут может быть план, когда неизвестно, где девочку держат? Все просто, как перпендикуляр: закачиваем планы здания на тактические компьютеры, проникаем, ломаем резервные генераторы, обесточиваем здание и делаем зачистку… я сверху, ты — снизу… или как вы предпочитаете, аната?
— Предпочитаю сверху…
— Мр-р-р…
* * *Здание было погружено в темноту… относительную. Фонари и огни с улицы все-таки давали слабую освещенность.
Все внутри клокотало. Тело дрожало в сладкой истоме. Пьянило, как от игристого вина. Мисаки тронула клавишу на тангенте:
— Кён! А мы сегодня с музыкой?
— Ты что-то развеселилась, Ящерица. Какой я тебе Кён?
— Ну, ладно… Зяблик-четыре. А почему зяблик? Как-то это… не круто! Давай, мы тебе другой позывной придумаем?
Мисаки переступила через тело мужчины и осторожно выглянула в коридор. Пусто. Хотя где-то на лестнице раздавались крики. Кто-то бежал вниз…
Ну, значит, сейчас она постреляет чуть-чуть.
— Давай. — Легко согласился Кенчи. — Потом. А музыку я уже заказал. Будет, когда…
Будто только и дожидалась этих слов, в наушниках послышалась музыка…
— Странная какая-то… — Удивилась Мисаки, когда вступила скрипка, и спросила. — Я ожидала чего-нибудь побыстрей! Поритмичней! Ну, как тогда…
Голос и интонации Кенчи были крайне серьезными, даже обеспокоенными:
— Она означает, что надо успокоиться и собраться. Я, кстати, не шучу.
— Да-да… я помню. Я буду вести себя хорошо!
— У меня пока только «цивилы». У тебя?
— Тоже. Двое. Выключила.
— Охрана спускается к тебе.
— Вижу. Готова. Начинаю.
— Принято.
По коридору зашарили лучи фонарей. Кто-то стал отдавать команды.
«Идиоты. Ламеры. Им бы сейчас лестницу блокировать, а они комнаты решили обшаривать…»
Рывок вперед в противоположную дверь коридора. Выцелить первый фонарь. Хлопок. Хлопок. Кто-то на два голоса закричал: «Нога! Моя нога!»
«Идиот! Подготовленный боец кричал бы: „Вижу цель! Десятая дверь!“»
В коридоре послышались выстрелы. Со стен посыпалась штукатурка и послышались рикошеты.
«Еще и боеприпасы армейские! В городских-то условиях! Видимо, ворованные! Ой, ламеры!»
Мисаки ждала.
«Сейчас!»
Новый рывок. Стена. Потолок. Зацепиться носочками таби за люстру. Снова выстрелы…
Четыре хлопка. Новые крики боли.
Чувство опасности взвыло, когда она разжала ноги и находилась в воздух, падая вниз, чтобы снова исчезнуть в одной из дверей… и была в данный момент полностью беззащитна, так как не могла уйти с линии выстрела. Благодаря какому-то наитию она подняла один из пистолетов на уровень груди. Пистолет-то и принял на себя пулю, сильно выбив девушке правую кисть и улетев к стене.
Новый противник стрелял превосходно. Да еще и с двух рук. Следующую пулю Мисаки «поймала» на оставшийся пистолет… тут же и его потеряв, разумеется. Тыльная сторона ладони, держащая пистолет, больно ударила в лоб, пистолет вывалился из онемевших пальцев. Да даже если б удержала — после удара девятимиллиметровой пули с десяти метров пистолет можно выбрасывать на свалку…
«Сигурэ меня убьет за „Сабли“!»
«Сейчас будет третья пуля…»
«Ну, значит, Сигурэ меня не убьет!»
«Кенчик расстраиваться будет!»
«У него еще две остались»
«Полторы»
«Тоже неплохо… тем более, он обещал, что Ренку будет пользовать, как полноценную женскую единицу!»
Сколько всякой ерунды можно передумать за одно короткое мгновение!
Противник не улыбался торжествующе: во-первых, он несомненно был мастером, во-вторых, так бывает только в манге, где персонажи-противники еще и обменяться репликами успевают.
Но вот эмоции противника… да, там было удовлетворение мастера от отлично проведенной комбинации: выманить нарушителя с помощью «мяса», оценить его возможности и атаковать в строго определенный момент, когда нарушитель будет беззащитен.
На дуле пистолета, направленного точно в лоб Мисаки, вспух огненный цветок с тремя лепестками…
«Совет им, да любовь…»
«И — чтоб каждый день!»
«Каждую!»
«И детишек — двое!»
«От каждой!»
«Чего всхлипываешь, Старушка?»
«Чуть не вспомнила, как меня звали…»
* * *Лиза и Синима, подвергнув внучку быстрому допросу, выяснили подробности.
Оказалось, что Аике приснился сон.
Она получила задание найти и устранить Гасящего. Дело происходило в Лабиринте. Гасящего она нашла. Точнее, он — ее. Успела выстрелить несколько раз прежде, чем пистолеты испарились из ее рук черным туманом. От выстрелов противник легко ушел. Сошлась в рукопашной. Оказалось, что это — Сирахама Кенчи. Сирахама победил. Свои ужасные черные ножи, кстати, не использовал.
Рассказывать дальше жены Горо категорически отказались, сославшись на то, что дали обещание. Правда, что там могло быть дальше, Рю Горо догадался и сам, связав вид пунцовой Аики и глубокомысленное замечание Синемы о том, что девочке, де, надо срочно пройти медобследование… В дамском туалете, дескать, конечно, хорошее освещение, но так оно, все-таки, надежнее — пусть специалисты посмотрят что, да как… И нечего лелеять всякие глупые преждевременные надежды…
— Хм… ну, следовало ожидать. — Вздохнул Рю Горо. — Там, где появляется Фуриндзи-доно — всегда начинается форменный дурдом.
— Бордель там начинается, мой уважаемый муж. — Улыбнулась Лиза. — Бордель!
— Да уж… — Мечтательно вздохнула Синима. — Интересно, чем нас Аика порадует? И порадует ли? Может, все-таки разрешить девочке сладенькое? Авансом, так сказать… М?
— Непедагогично! Никому не позволено называть меня бабушкой! Ну, разве что всяким невоспитанным мальчикам, слишком уж о себе возомнившим! Урежем наказание до трех дней… Хорошие эмоции молодым мамам очень полезны!
— А вы не торопитесь, ящерки? — Нахмурился Горо.
— Сегодня у девочки очень благоприятный день, дорогой. — Промурлыкала Лиза.
#
Второй день соревнований. Ощущение, заставляющее думать, что я по ошибке угодил в дурдом (хотя, почему ж по ошибке-то?), то усиливалось, то стихало…
