Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик
Устало выпустив пар, один из лучших локомотивов империи по прозвищу "Русская Прери" прибыл на излюбленный "пункт швартовки" большинства московских железнодорожников – Казенный винный склад №1. Но наполеоновские планы по "разграблению" винных запасов были сорваны полученной телеграммой: "Поторопитесь освободить платформу. Через полчаса прибывает поезд принца Ольденбургского".
Всеобщее разочарование не разделяли, пожалуй, лишь генерал Келлер и Прохор, которым изрядно надоела дорога, хотелось смыть с себя мельчайшую угольную пыль – неизбежную спутницу путешествующих по железной дороге и просто размять ноги.
И они успели совершить небольшой моцион, как к платформе подошел личный поезд принца.
Федор Артурович по въевшейся в кровь и плоть военной привычке скользнул рукой по фуражке, отдернул китель и без того идеально облегающий его фигуру, сохранившую юношескую стройность и направился к середине платформы, где уже сформировалась группа встречающих. В ней наряду с разноведомственными чиновниками преобладали отблескивающие серебром погоны военных медиков, некоторые из них были даже украшены вензелями коллежского асессора Императорской военно-медицинской академии и статского советника Московского военного госпиталя Петра Великого. На вицмундирах поблескивали целые созвездия орденов Станислава и Владимира.
Увидев неспешно приближающегося генерал-лейтенанта гигантского роста, присутствующие мгновенно развернулись к нему лицами, ухитрившись при этом сохранить построение в соответствии со старшинством чина. В первую очередь они мгновенно оценили ордена Святого Георгия 3 и 4-го классов, а также знаки отличия тех же степеней на генеральском кителе. Инстинктивно чиновники и медики опустили глаза на собственные награды. Но, увы, все они были без мечей…
Подойдя ближе, Федор Артурович приложил правую ладонь к фуражке в ответном приветствии и представился:
— Добрый день, господа. Честь имею представиться генерал-лейтенант граф Келлер. Позвольте присоединиться к столь представительному собранию и встретить его императорское высочество?
Естественно, что согласие было высказано единодушно и прозвучало хором. Далее последовала церемония представления, которую невольно прервал сам Федор Артурович. Граф, не страдающий близорукостью, заметил стоявшего позади всех медицинских "полковников" и "генералов" пожилого мужчину с погонами полкового зауряд-врача и, вызывая недоуменные взгляды собравшихся, остановился перед ним.
На его далеко не новом мундире одиноко висел потемневший от времени серебряный крестик – тот, который в народе именовали "солдатский Георгий".
Дело в том, что чиновники, встречающие принца, на собственном опыте были знакомы с его решительным и взрывным характером, нетерпимостью по отношению к разгильдяйству и неисполнительности. А учитывая то, что находясь на театре военных действий, Александр Петрович подчинялся непосредственно Верховному главнокомандующему, а за его пределами – непосредственно императору, последствия для проштрафившихся чиновников могли быть весьма печальными. Смягчить сердце генерала от инфантерии, который отличился личной храбростью в русско-турецкой войне, могло присутствие или красивой женщины, или участника тех далеких, но славных лет. С подходящей дамой на это раз не повезло, вот и пришлось пригласить Евстафия Ивановича Водкина, который будучи студентом медицинского факультета Московского университета, летом 1877 года сбежал на войну – освобождать "братушек" от турок. Отличился личной храбростью, вынес с поля боя не один десяток раненых, за что и был награжден Знаком отличия Военного ордена 4-й степени. После окончания военных действий завершил учебу и решил связать свою судьбу с армейской службой. Но, ершистый характер, неумение кланяться и, самое главное, кристальная честность, мягко говоря, не способствовали карьерному росту. А далее появилась привычка, возможно навеянная историческими корнями фамилии, искать утешения в хлебном вине. Но при этом громадный опыт, который, как известно не пропьешь, природное чувство диагноста, умение практически голыми руками оказать помощь при ранении или травме всякий раз удерживало начальство от увольнения его в отставку.
А посему, поднимая рюмку, наполненную до краев продукцией произведенной товариществом "Бекман и К№" Евстафий Иванович декламировать вслух самому себе строчки, написанные одним из его друзей, отставным поручиком:
Пускай полковником не стал,
Вельможных дланей не лобзал
И пред "моментами" не гнулся.
Я помню с детства: "Аз, воздам!"
Оценит Бог нас по делам,
Не за умение прогнуться!
— Бог мой, Евстафий Иванович, неужели это ты?! — негромко произнес генерал. — Какими судьбами? Вспомнил, как перевязывал лейб-драгунов под турецкими пулями, и снова рвешься в бой?
— Так точно, ваше превосходительство, как такое позабудешь? Горячие выпали тогда деньки, да и солдатики наши под огнем не кланялись, рубили супостатов до конца.
— Забудь, друг любезный, про титулы. Для тебя я просто Федор Артурович, но обо всем поговорим чуть позже, вот только повидаюсь с его императорским высочеством.
Тем временем из вагона вышел полковник, который управлял военно-походной канцелярией Ольденбургского и был известен как талантливый рассказчик анекдотов. То обстоятельство, что его взгляд сразу остановился на Келлере, свидетельствовало об определенных инструкциях, полученных от принца.
Подойдя к встречающим, он обратился к Федору Артуровичу:
— Здравия желаю, ваше превосходительство. Честь имею представиться, полковник Кочергин. Его высокопревосходительство, генерал от инфантерии Ольденбургский ждет вас в своем штабном вагоне. А вам, господа, придется немножко подождать. Его императорское высочество непременно вас примет, но после графа. Прошу простить, но дела ратные, прежде всего, а генерал-лейтенант Келлер прибыл прямо с передовой.
Федор Артурович направился к вагону, успев на ходу напомнить Евстафию Ивановичу, чтобы тот непременно его дождался. Такой расклад поначалу несколько расстроил встречающих, но статский советник, от медицины мгновенно просчитав изменившуюся обстановку (сказывался, вероятно, многолетний опыт ночных карточных игр в Английском клубе) изрек:
— Господа, а ведь ситуация разрешается ещё более благоприятно, чем мы предполагали поначалу. Сейчас принц с графом вспомнят вместе, как били когда-то турку, в общем, освежат в памяти "времена Очакова и покорения Крыма", а там и "адмиральский час" поспеет. Я уверен, что Его императорское высочество будет в самом благодушном настроении. А пока, дайте знать начальнику госпиталя о готовности к высочайшему обходу и торжественному обеду.
Тем временем, генерал Келлер, войдя в штабной вагон, попытался поздороваться в точном соответствии с военным этикетом. Однако, Александр Петрович Ольденбургский (во всяком случае, вне дворца) не жаловал тонкости политеса, а посему, он запросто, по дружески пожал руку, а потом и обнял Федора Артуровича.
Жаль, что в этот момент, рядом не оказалось Васнецова или кого-либо из его учеников. Двое немолодых мужчин богатырского роста и стати, сжали друг друга в объятиях, подобно былинным героям. Один из них – сохранивший юношескую стройность, второй – чуть пониже, с возрастом погрузневший, но не по годам подвижный. Принц, олицетворял собой славные дела века прошлого, тех, увы, прошедших дней, когда Европа послушно ожидала, "пока русский царь рыбачит". Тех времен, когда казалось, что русские рати под гром пушек и оркестров, вышвырнут прочь турок из града Константинова и над Святой Софией вновь засияет православный крест. И эти строчки великого Вяземского:
По бороздам серпом пожатой пашни
Найдешь еще, быть может, жизни след;
Во мне найдешь, быть может, след вчерашний, -
Но ничего уж завтрашнего нет…
Как нельзя лучше подходили к генералу от инфантерии Александру Петровичу Ольденбургскому.
Граф Келлер, прошедший еще юношей ратную школу в тех же сражениях, являл собой некий мост, соединяющий века и события. И этим двум ярким, неординарным людям было, что вспомнить, и о чем поговорить. Но законы русского гостеприимства святы, а "Соловья баснями не кормят!". Именно с этими словами, принц предложил продолжить серьезный разговор за накрытым столом.
— Благодарю вас, Александр Петрович, с удовольствием принимаю ваше приглашение, но вот только у меня на платформе денщик остался, а он со мною почти десять лет, вместе через огонь и шрапнель прошли. Да и еще один старинный знакомец дожидается – полковой зауряд-врач. Он еще студентом на турецкую войну сбежал и даже солдатский Георгий заслужил. Так мы с ним, почитай с тех пор и не виделись. Он человек хороший, да и врач, как говорится – от Бога. Да, видать, как и мы с вами, не созданный для мирной жизни. Я на него посмотрел: как был на груди солдатский Георгий, так и остался, ни Анны, ни Станислава – не чета остальным встречающими. У них на мундирах орденов столько, что впору в атаку на пулеметы посылать – все пули отскакивать будут.
