Внучь олегарха (СИ) - Номен Квинтус
Все же Средмаш действительно имел огромное влияние (и огромные возможности воздействия) на «смежные отрасли промышленности»: мне для изготовления «демонстрационного образца» управляющей системы отсыпали стержневых ламп в достатке. Причем Доллежаль даже предлагал и остродефицитные транзисторы (американские!), но я отказалась и объяснила почему. Зато готовую управляющую систему «возглавляемый мною коллектив» полностью изготовил уже к двенадцатому апреля. То есть двенадцатого я, буквально лучась от гордости, передала полностью готовый аппарат лично Николаю Антоновичу, специально для этого приехавшему из Обнинска. И гордость моя была вполне обоснована: ребята всю работу выполнили просто на отлично, и даже успели изготовить (без привлечения фрязинцев) два идентичных изделия!
Причем не просто изготовить: у меня в схеме вообще не предусматривались «исполнительные механизмы», а парни их предусмотрели. Так как ламповая схема в силу ограниченности выходной мощности физически не могла напрямую довольно мощными электромоторами управлять, они добавили в выходной контур (сами добавили, я — когда узнала об их инициативе — лишь головой кивнула, соглашаясь) шаговые искатели, использующиеся в АТС, которые уже переключали силовые реле. И все равно агрегаты получились компактными, вместе с корпусами они весили от силы килограммов по пять…
В тихом кабинете здания на площади Дзержинского майор информировал капитана Суворину:
— По вашему запросу получена следующая информация: действительно на улице буквально через три дома проживал слесарь с МТС местной, ветеран Испанской войны. Гармонист, по словам соседей часто на разных праздниках пел испанские песни, постоянно детишками местными был окружен: как же, герой Испании! Инвалид, ему по хозяйству пионеры местные помогали, да и он им всякое делал: барабаны пионерские, например, еще что-то по мелочи — так что по этому пункту все выглядит нормально. Правда, сам ветеран этим летом скончался, у него уточнить насчет обучения соседки уже нельзя, но… Но я вообще не понимаю, какого рожна вы в своем институте решили дать первую форму первокурснице…
— Я уже писала в рапорте: ей форму нужно дать не для того, чтобы она получила доступ к чему-то важному, а чтобы то важное, что у нее в голове возникает, могли получить только нужные специалисты. Товарищ Доллежаль, например, говорил, что ее идеи относительно обеспечения ядерной безопасности урановых котлов исключительно важны — и не потому, что она что-то об этих котлах знает, ей, оказывается, это даже и знать не нужно, разве что общие принципы их работы. А всё потому, что она свежим взглядом замечает проблемы, на которые сами специалисты внимания не обращают. Кстати, именно он считает, что девочке было бы полезно и побольше информации предоставить, чтобы она и иные потенциальные проблемы безопасности смогла заметить. Тем более, что у девочки представления о секретности несколько своеобразные… даже более жесткие, чем мы используем, так что лично я никаких проблем здесь не вижу.
— Я только из собственного любопытства спросил, представление от Курчатова и Доллежаля я читал. Просто раньше причину его не понимал, и это меня смущало — а теперь хоть спать спокойно смогу, — майор усмехнулся. — Тем более, что мне больше этими вопросами заниматься уже не придется: куратором всех проектов по этой автоматике решено вас назначить, так что теперь вы напрямую на начальство выходить будете. И за девочку эту тоже лично отвечать.
Елена Николаевна при этих словах загадочно улыбнулась…
Когда есть куча очень заинтересованных в работе исполнителей, то у «начальника» появляется тоже куча свободного времени. Ну не совсем куча, так, кучка небольшая — это я про исполнителей говорю, но времени освобождается много. Очень нелишнего времени, все же я с институтских времен многое подзабыла и знания впитывать приходилось весьма серьезно — но, в любом случае, это было для меня лишь «матерью ученья» и время оставалось и на прочие развлечения.
Например, на украшение окружающей действительности через наведение красоты на юных (или не очень) девушек. Сначала красоты «внутренней»: меня девочки изрядно так покритиковали за «напрасную трату ценной материи на всякие безобразия», но я такие же «безобразия» и для них сшила, благо трикотажа хлопчатобумажного я прикупила с большим запасом. И соседкам это понравилось, все же распространенное сейчас легкое белье из сатина или полотна наносит куда больший ущерб нежному девичьему телу. К тому же такие трусики прекрасно уживались с колготками — а в них уже практически все девушки в Училище ходили, да и, подозреваю, не только они. По крайней мере эффект от «моего» изобретения уже проявился: в магазинчике у чулочно-носочной фабрики «бракованные чулки» внезапно закончились, а появились чулки уже «удлиненные», по два с полтиной пара. И это было лишь началом бурного изменения женской бельевой моды: все же я насчет всяких авторских прав и патентов была более чем в курсе, и колготки уже успела зарегистрировать в качестве изобретения. А затем с полученным авторским свидетельством зашла на эту фабрику и «продемонстрировала товар лицом». То есть все же большей частью задницей, но там руководство фабрики изобретение оценило, причем, как я понимаю, в основном в области детского ассортимента: у них в брак не только «взрослые» чулки попадали, но и детские — а вот детские из-за отсутствия спроса приходилось просто выкидывать, а теперь вроде как появилась возможность брак превратить в годную продукцию, причем вообще сверхплановую.
Только на фабрике мне тамошний главный инженер — грузная дама, но с огромным опытом работы и с великолепными знаниями — пожаловалась на то, что избытка швейных машин у них не наблюдается, а оверлок вообще отсутствует как класс. Они, конечно, заказ в свой главк отправили, но когда еще его в этом главке рассмотрят… Впрочем, по моему совету бракованные детские чулочки они тоже на прилавки выложили — и их матери маленьких детей (по крайней мере из МВТУ) быстро раскупили. Да, шить умели не все, да и очень не все могли до моей машинки добраться — но найти «имеющих доступ и умение» в институте было все же нетрудно…
А у нас в комнате появилась и новая машинка. Две машинки: швейная машинка «Зингер» производства завода «Веритас» и выпускаемая тем же заводом настольная вязальная машина без названия, с одним буквенно-цифровым индексом. Причем на швейную машинку вся общага скинулась и нам ее принесли в качестве подарка, а вязальную вообще руководство Училища приобрело. Формально вроде как в качестве премии такой талантливой мне, а на самом деле… мне потом парни из НТО сказали, что им руководство намекнуло: если придумаете, как и где такую же у нас изготовить, то будет неплохо. Поэтому вязальную я только полчаса и видела: ее принесли, мне показали — и унесли (якобы в ремонт). То есть ее всяко нужно было ремонтировать, она изначально в руки работников АХО в сломанном виде попала — но парни пообещали, что когда починят, мне обязательно ее вернут…
Что же до «Зингера» германского — мне ее подарили сразу после того, как я приодела соседок. Которые меня, естественно, поначалу обругали за мой новый костюм, но когда я им сказала, во что он мне обошелся, сильно задумались. И меньше всех думала Аня, а когда я ей буквально за вечер сшила новенький костюм (причем совсем не такой, как был у меня), то и Женя с Валей думать прекратили. Я все же шить-то умела неплохо, да и опыт у меня был не только студенческий: когда какой-нибудь костюм от Диора стоит как автомобиль среднего класса, то глупо было бы не сшить себе такой же самой, чтобы на встречах с отечественными товарищами не мять ценное изделие. А поручать пошив кому-то — это гарантия того, что об этом станет известно широким и совсем не народным массам, что репутацию мою может сильно подорвать…
Вообще-то в общежитии народ к моему рукоделию относился правильно, девушки понимали, что любая работа стоит каких-то денег. Так что в основном мне пошив любого платья приносил двадцать пять рублей (в ателье не самого высшего класса за такое меньше пятидесяти не брали), а за простой костюм-двойку уже полсотни. Но девушки из общаги все же избытком денег не страдали и в основном старались сами что-то сшить, а я им больше с раскроем помогала, да и модели новые «придумывала». Особо не выпендривалась с моделями, в основном воспроизводила модели Живанши (те, которые он сам придумал), Диора и Гальяно. С последними было особенно просто: Гальяно все свои платья и костюмы шил в Китае, оправляя им выкройки через интернет, а у меня в Китае были связи — и выкройки эти получить для меня даже проблемой не было.
