Боец 5: лихие 90-е - Гуров Валерий Александрович
Какое-то время я стоял без мыслей, без чувств, разве что слабо так струилось: «Ну что, домой?..» Из этого состояния меня вывел грубый голос сзади:
— Слышь, мужик!
Я резко обернулся.
Сунув руки в карманы, на меня недружелюбно смотрел невысокий, но очень мощный парень лет тридцати, запущенно-пролетарского вида. Заметно выпивший, но не пьяный, и я мгновенно угадал, что этот тип не из бандитов, даже не из дворовой шпаны, а просто из такого сорта людей, что выпив, становятся беспричинно-агрессивными, при этом сами не понимая, зачем. Как будто алкоголь срывает у них какие-то психические засовы, в трезвом виде более или менее работающие, и они могут влипнуть в нехорошую историю. Они, формально никакого отношения к криминалу не имеющие, на самом деле бродят где-то на самой грани и нередко оказываются на зоне только по дурацким (или несчастным?..) свойствам характера. А дальше их судьба — это как карта ляжет.
Да, примерно таков был Юра. Ему повезло, он встретил меня. Ну… положим, этот тоже меня встретил, но не знаю, повезло ему или нет. Перевоспитывать его мне некогда. Впрочем, попробую, авось, поможет.
— Ты чо тут делаешь?
— Размышляю.
— Чего?..
— Думаю, говорю. В широком плане, — я даже сделал левой рукой размашистый незавершенный круг. — О смысле жизни. Можно сказать, о космосе, — и я доброжелательно улыбнулся.
Тип оторопело смотрел на меня тусклыми серыми глазами. Хрен знает, какой мыслительный процесс совершался в эти секунды в его мозгу… но вот, кажется, маломощный интеллект выдал результат:
— Ты чо? Типа умный, что ли⁈
— Есть такое.
— А я чо… по-твоему, дебил?
Я развел руками:
— Не могу знать. Это уж тебе виднее. Еще вопросы есть?
В глазах сверкнуло бешенство, рожа перекосилась, и он с внезапной быстротой схватил меня за воротник ветровки.
Ничего себе! Честно сказать, не ожидал я такой резкости. Ну ладно, диалог закончен.
Я расчетливо, но жестко пнул его носком мокасина в левую голень — так, чтоб стало больно.
— Ап! — он хватанул ртом воздух, дернулся, отпустил воротник, и я разрядил ему точняк в челюсть — опять-таки неполно, но с некоторым вложением массы.
Дурак рухнул в кусты, шумно ломая ветки, обрывая листья. Я брезгливо стряхнул с воротника незримые следы грязных пальцев и пошел, не оборачиваясь, не без юмора думая — а удалось ли мне заронить в дремучую башку мысль о том, что надо бы поменьше пить, а уж если выпил, то вести себя осмотрительнее?.. А кто знает, может, и сработает!
Понятно, что рассуждал об этом я недолго. Меня быстро захватили мысли поважнее. Я вернулся к разговору с Алиной.
В общем-то мы с ней обсудили самый благоприятный для нас вариант развития событий. Если она остается банальной любовницей Покровителя до тех пор, пока не надоест ему по той или иной причине, и он постарается отставить ее со всей благопристойностью. Тогда, если мы не дураки, то окажемся в положении людей, заработавших некий капитал, который можно будет попробовать по-умному пристроить, так дело и пойдет.
Ну, хорошо. Это одна модель событий. А вот другая.
Если Алина правду говорит… а это недалеко от правды, я сам в том убедился, что у нее есть необъяснимая харизма, манкость, магия, черт возьми! И у самого умного, самого взвешенного может от этой магии сорвать крышу. Как говорится, седина в бороду, бес в ребро. Тогда, конечно, кто знает, как обернется дело… И, наконец, третья версия: если он узнает о наших отношениях, воспылает ревностью и постарается учинить страшную месть. Возможно это? Ну, исключать нельзя.
А самое интересное — мы и представить себе не можем, по какому пути покатят события. Может, вовсе по какому-то иному?..
Тут я волей-неволей вспомнил слова Алины про горизонт событий, и неясное нехорошее предчувствие охватило меня. Чтобы отделаться от него, я прибавил шагу и вскоре пришел домой.
Друзья-товарищи встретили меня обрадованно, особенно Танк:
— Ну, Боец, что⁈ Едем в Москву?
— Летим, — я улыбнулся.
— Когда?
— Послезавтра. Наверное.
Так оно, впрочем, и оказалось. Назавтра заявилась к нам слегка напуганная Инна, писклявым голоском заявила, что принесла три оформленных билета на рейс «Уфа-Москва», что в гостинице «Спорт» нам заказан номер на троих, и что расходы на билеты шеф решил взять на себя…
— Вот, — сказала она, протягивая билеты и купюры. — Пожалуйста! Здесь все точно, можете пересчитать.
— Спасибо, Инна, — церемонно ответил я с вежливым полупоклоном. — Не сомневаюсь, пересчитывать не буду. Не сомневаюсь и в том, что из вас толк выйдет. И Вадим Антонович так думает, только не говорите ему, что я вам это сказал! Пусть это будет наш секрет.
Девчонка вспыхнула от радости, пролопотала нечто невнятное и поскорей исчезла, а многоопытный Степаныч воскликнул:
— «Спорт»? Как же, знаю, это метро «Юго-Западная»! Бывал там. Покажи-ка билеты.
Посмотрев их и обнаружив, что прилетаем мы в Домодедово, он разочарованно присвистнул:
— Эх! Если бы во Внуково, так это совсем рядом… Но ладно, что есть, то есть. Ну что, парни, летим⁈
— Ага! — счастливо загоготал Танк.
…Ранним утром следующего дня Ту-154 оторвался от взлетной полосы уфимского аэропорта и взял курс на Домодедово.
Глава 8
Летели мы весело благодаря тому, что в рейсе была разрешена продажа спиртного — видимо, авиакомпании выживали как могли. В стоимость билета это, разумеется, не входило, и цены были даже не конские, а не знаю, как их назвать, бегемотские, что ли. Я, впрочем, от сто грамм коньяка отказался, даже губ не смочил, как предлагал Танк. Прекрасно понимал, что чем больше ищешь счастье на дне стакана, тем сложнее восстанавливать спортивную форму.
Степаныч не воздержался, приглашение Танка принял, но чисто символически цедил весь полёт «полтишок» коньяка. А вот Танк поддал прилично, как-то мы утратили над ним контроль, он и назюзюкался, и денег не пожалел.
— Братан! — окликнул я его. — Ты не сильно разогнался? Смотри, улетишь как лыжник с трамплина.
— Не боись, Боец, — тяжеловато ворочая языком, но разумно отвечал Танк. — Это я так, для расслабона… летать боюсь, прикинь. Но к Москве буду как огурчик!
Здесь он немного выдал желаемое за действительное, но в общем, слово сдержал. Успел даже вздремнуть, и к приземлению не сказать, что превратился в огурчик, но в общем, в пределах нормы, хотя и видно, что перегар в нем еще бродит. Однако видно было и то, что парень жестко держит себя под контролем. Степаныч с неудовольствием покосился на него… и промолчал.
— Уважаемые пассажиры! — бойко протрындел женский голос в репродукторе. — Наш самолет совершил посадку в аэропорту Домодедово. Температура воздуха за бортом… — и еще куча информации, что я пропустил мимо ушей.
Аэропорт не поразил меня размахом, но удивила разница между провинцией и столицей. Как-то не думал я раньше, что даже миллионники типа Ростова или Уфы — настолько тихие городки, где время неторопливо струится, несет с собой расслабленных жителей…
Здесь же все кипело-бурлило, хаотичный шум, людской водоворот, потные очумевшие «челноки» с гигантскими сумками, огромное количество мужчин южной и восточной наружности — весь этот стремительный галдящий драйв сам собой вызывал выбросы адреналина, что, похоже, протрезвило Танка окончательно.
— Ни хрена себе! — воскликнул он восхищенно. — Во движуха, вот это я понимаю! Столица, а!
Мы, подхваченные людским потоком, выбрались из душного здания порта на огромную площадь, где колесила такая же залихватская жизнь, дополненная рычанием и гудением сотен машин. Но под тенью бетонного козырька было сравнительно свежо.
— Анекдот хотите? — ухмыльнулся Степаныч, которого что-то из столичного колорита весьма забавляло.
— Ну? — оживился Танк.
Он всегда был рад любой веселухе.
— Приехал китаец в Москву, походил, посмотрел достопримечательности. Спрашивают его: «Ну как вам Москва?». А он: «Хорошо, понравилось. Красиво, интересно, а главное — народу немного».
