Служу Советскому Союзу 4 (СИ) - Высоцкий Василий

На стене гобелен с красивым горделивым оленем, чьи пышные рога притягивали взгляд. На заднем фоне шла его самка с олененком по колено в воде. Я помнил из детства похожий гобелен. Помнил, как засыпал и придумывал сказки и истории про гордого оленя и его семью. Олень в четырехугольнике света уличного фонаря всегда сопровождал мой отход ко сну.

Под гобеленом, на накрытом пледом диване сидел мужчина лет сорока пяти в рубашке с открытым воротом. Мужчина походил на тех, кому не очень комфортно носить рубашки, так как он то и дело поправлял накрахмаленный ворот. По виду он напоминал соседа дядю Васю, который обладает золотыми руками и способен починить не только детский велосипед, но и перебрать на коленке карбюратор от забарахлившей машины. Чисто выбритый подбородок, легкие залысины на голове и начинающее намечаться пузико. По виду он чем-то напоминал подстриженного Смоктуновского в возрасте.

Перед мужчиной стоял стол с пустыми тарелками. Глубокие тарелки с винегретом, оливье, тушеной картошкой с мясом и жареными куриными голенями находились в центре. Рядом притулилась длинная селедница с кусочками селедки, накрытыми кружочками лука. В отдельной тарелке лежали мандарины с яблоками.

Бутылка с шампанским, три бутылки с лимонадом «Буратино» и банка с томатным соком завершали украшение праздничного стола. Да, это явно было не всё, часть угощения находилась за стенкой, откуда слышался звон посуды и негромкое бормотание радиоточки.

– Здравствуйте, – я кивнул сидящему мужчине и протянул ему раскрытую ладонь. – Я Михаил Орлов, однокурсник вашей дочери.

– Добрый вечер, Михаил Орлов, однокурсник моей дочери, – с легкой улыбкой мужчина привстал и пожал мне руку. – Меня зовут Петр Александрович. Рад знакомству. А то Тамара столько о тебе рассказывала, а вот познакомиться всё как-то не удавалось.

Рукопожатие у него было твердое, мужское. Не с тем желанием пережать и победить, а именно потому, что так привык.

– Надеюсь, что Тамара только хорошее обо мне говорила, а то я уже начинаю вспоминать – когда что-нибудь сделал не так, – улыбнулся я в ответ.

– Ой, да ладно тебе. Папа, оставляю пока Мишу тебе на съедение, а сама пойду помогу маме. Мы скоро, без нас не начинайте.

– Давай-давай, – кивнул отец Тамаре и показал мне на стул напротив. – Прошу к столу. Поглотаем слюни вместе, пока девчонки не дадут отмашку.

Тамара улыбнулась и упорхнула в сторону кухни. Там послышались женские голоса. Петр Александрович оглянулся на дверь, а потом придвинулся ближе к столу:

– Миш, я знаю, что ты был в том самолёте, который пытались угнать однокурсники. Скажи… ты был с ними заодно?

Глава 8

Этот вопрос не был для меня неожиданностью. Да, совсем недавно по университету прогремел тот незабвенный полёт, в котором участвовали четверо моих однокурсников. Двое из них остались в живых, двое других умерли. Один на месте, от выстрела в голову их главного куратора Дмитрия Вишневского, а второй в больнице. Третий после суда ушел на добрых десять лет, а вот четвертого отмазали родственнички.

– Пётр Александрович, а что вы хотите услышать? Что я с ними был заодно и затихарился, когда всё пошло наперекосяк? Нет, такого не было. Я был с этими людьми в контрах и решил испортить им всё, что только можно. Да мои показания подтвердят остальные пассажиры. Ну да, многим запретили об этом распространяться, но если среди них есть ваши знакомые, то мои слова будут подтверждены.

– Нет-нет, я просто подумал, что заболев идеей свободы, ты тоже мог рвануть заграницу.

– Там как раз и есть полная несвобода. То, что показывают по телевизору, всего лишь шоу. На самом деле там гораздо больше неурядиц, чем у нас. Вот допустим, я закончу университет и что? Я пойду по распределению на три года набираться опыта. И это хорошо – я не буду вынужден бегать и напрашиваться по всяким конторам, где не берут без опыта. А что там? Ты выходишь после университета, за который ещё должен отстегнуть кругленькую сумму, а если нет денег, то и вовсе не пройдешь, каким бы вундеркиндом не был. Так вот, выходишь и потом сломя голову мчишься искать работу.

В ответ на мои слова Петр Александрович хмыкнул и почесал голову. Потом взглянул на телевизор, где Муслим Магомаев исполнял песню "Синяя вечность". Как раз в это время прозвучал припев: "О, море, море, преданным скалам! Ты не надолго подаришь прибой! Море, возьми меня в дальние дали, парусом алым вместе с собой!"

– Здравствуйте, Миша, – в дверях показалась мать Тамары. – Меня зовут Марина Николаевна. Очень приятно.

Мама Тамары была очень красивой женщиной. Мне она напомнила повзрослевшую Людмилу Чурсину. Фигура и прическа выдавали то, что она следит за собой и не позволяет распускаться.

– И мне тоже приятно познакомиться, – вскочил я и принял из рук Марины Николаевны блюдо с солеными огурцами и маленькими помидорками.

– Спасибо. Не скучайте тут, мы скоро будем, – проговорила Марина Николаевна и легкой походкой отправилась обратно.

– Девчонки, сколько у нас есть времени до подачи на стол? – громко подал голос Петр Александрович в сторону кухни.

– Ещё полчаса! – откликнулась Тамара.

– Тогда может партию в шахматы? – спросил Петр Александрович.

– Я не очень хорошо играю, – я сделал вид, что замялся.

Что-то с этим человеком было не совсем так. Я чувствовал, что он меня изучает как под микроскопом и поэтому предложил партию, чтобы во время неё выудить как можно больше информации. Да, человек так создан, что плохо делает два дела одновременно. Легенды о том, что Цезарь делал три дела одновременно в основном только в России получили самое большое распространение.

В Древнем Риме гладиаторские бои были не просто развлечением, они несли в себе важную религиозную нагрузку. Фактически, это были жертвоприношения богам. Поэтому на тех, кто на бои не ходил, смотрели довольно косо – примерно как в России косо смотрят на тех, кто водку не пьет. Гай Юлий Цезарь как раз был из тех, кого гладиаторские бои не интересовали. Вряд ли из-за того, что он не выносил вида крови, скорее потому, что после всех проведенных им войн гладиаторские бои смотрелись так же, как дворовый футбол после чемпионата мира. Однако, как "пожизненный консул" он на боях вынужден был присутствовать. Популизм в те годы был куда круче, чем сейчас.

Чтобы не терять времени, Цезарь в своей ложе занимался работой с корреспонденцией. (В то время главе государства приходило столько бумажных писем, сколько сейчас нам всем приходит электронных, но только спама тогда не было) Так вот, когда один из приближенных людей упрекал Цезаря – как он может одновременно и смотреть бои, и писать письма? – Гай Юлий неизменно отвечал, не отрывая глаз от письма: "Цезарь может делать не только два, но и даже три дела одновременно – и смотреть бои, и писать письма, и разговаривать. "

А миф так и остался мифом, на самом же деле у Цезаря было быстрое переключение внимания, а не параллельный процесс, как это трактуют. Мы просто-напросто можем сосредоточиться только на одной вещи за раз. Считая, что мы делаем несколько дел одновременно, мы на самом деле быстро перескакиваем с одной задачи на другую.

Поэтому, когда человек играет в шахматы, ему трудно врать или что-то придумывать одновременно с мыслительным процессом. Я так понял, что Пётр Алексеевич именно на это и рассчитывал.

Что же, если он хочет таким образом пробить меня, то стоит немного подшутить в ответ. В своё время я немало времени провел за игрой в эту игру. Да, чтобы не тупеть от военного постоянства и однородных приказов приходилось прибегать к умственным занятиям. Иначе можно было подсесть на стакан или чего ещё похуже, чтобы внести в жизнь какое-то разнообразие.

– Тогда я дам ферзя в качестве форы, – проговорил отец Тамары, расставляя фигуры на пододвинутом стуле, где удобно легла шахматная доска.

– Ого, без него, наверно, будет трудно играть? – я помогал расставлять и "автоматически" перепутал короля и ферзя местами.