Андрей Величко - Канцлер империи
На следующий день я знакомил будущего министра народного контроля с его грядущим полем деятельности.
– Не уверен, что полное отсутствие у контролеров властных полномочий пойдет на пользу делу, – задумчиво сказал он мне.
– Зато я уверен, что их наличие сразу извратит всю затею. Ведь тут смысл в том, что в контролеры люди пойдут под влиянием чувства ответственности перед обществом, чувства справедливости, наконец! Стоит же наделить их властью – и там от карьеристов станет натурально не протолкнуться. А потом и похуже экземпляры полезут… Тут хоть есть надежда, что мандат контролера не будут элементарно покупать.
– Но в предложенном виде система будет работать только тогда, когда власть сама хочет видеть недостатки своих представителей. Однако как быть, если она не захочет?
– А вот тогда – тушим свет, сливаем воду и идем готовить революцию. Потому что если власть не считает, что народ имеет права голоса, так она, зараза, всегда найдет способ сделать так, чтобы это право, пусть даже и где-то записанное, не стоило и ломаного гроша.
– Не понимаю, как человек с вашими воззрениями смог очутиться на самой вершине власти, – усмехнулся Сталин.
– Кстати, не исключено, что со временем я познакомлю вас с подробностями этой истории. Ну, а пока пусть это останется моей маленькой тайной…
Глава 9
В этот раз я ехал в Зимний по приглашению генерального архитектора Российской империи, великого князя Петра Николаевича. Он хотел показать мне макет моего будущего дома, а в ответ на предложение приехать ко мне заявил, что его творение может плохо перенести транспортировку. Может, так оно и было, но скорее князь просто поддался общим настроениям знати – почему-то она без малейшего энтузиазма относилась к перспективам посетить Гатчину. Их послушать – так в том дворце вообще ничего нет, кроме триста пятнадцатого кабинета и подвалов под ним! Просто так я, может, и не поехал бы в Питер, но в Зимнем жила моя дочь, да и жена тоже, так что при любом раскладе раз в неделю я там появлялся. И сейчас я пошел сначала к семье. Потом – обед с величествами, ну а уж в самом конце посмотрим, что мне предлагают для улучшения жилищных условий.
Дочь встретила меня в компании девонширского рекса. Сходив через портал, он не стал, как я надеялся, обрастать шерстью, разве что самую малость на хвосте, а вдруг взял и резко поумнел. Ей-богу, у меня сложилось впечатление, что он начал понимать человеческую речь! Во всяком случае, он очень к месту кивал головой или, наоборот, вертел ей из стороны в сторону, когда слышал явную чушь. А тут как раз подоспел первый день рождения моей дочери Настеньки, так что я взял да и подарил Рекса (теперь уже с большой буквы) ей. Дочь была в восторге. Мари, правда, беспокоилась насчет аллергии, но, присмотревшись к кошаку, согласилась, что даже если это и шерсть, то выпадать она точно не будет, потому что дальше некуда.
Настя, увидев меня, с радостью затопала навстречу, однако, когда я посадил ее на колени, вдруг заявила «у-у-у!» и протянула ручки к кошаку. Тот быстро запрыгнул на другое колено.
– Теперь все в порядке? – поинтересовался я у дочери.
– Угу, – подтвердила она, а Рекс кивнул.
– Знаешь, – поделилась со мной Мари, – я даже слегка беспокоюсь! Настя натуральным образом разговаривает с этим котом, сядут рядом и беседуют… И не засыпает, если он не подойдет и не помяукает что-то. Сказки ей пытались рассказывать – не помогает.
– А кто рассказывал, эта рыжая корова? Да на фоне нее не то что кот, ишак и то Шахерезадой покажется.
– Так ведь Настеньке пора учиться говорить! А этот чему ее научит?
– Думаю, она не только с ним разговаривает. Правда, доча?
– Ага.
– Ну вот, видишь. Просто, если ребенок растет в двуязычной среде, то говорить он, как правило, сразу на двух и начинает. Так что Настенька с рождения будет знать не только русский, но и кошачий, чем плохо!
– Тебе бы только поиздеваться! Сам бы почаще с дитем разговаривал.
– Тогда она будет знать не два языка, а сразу три. Нет, все-таки русский командный лучше начинать учить попозже, где-нибудь лет с четырех. Вот стукнет четыре, подарю ей мотоцикл и займусь педагогикой.
Мари рассмеялась, но, по-моему, зря – насчет мотоцикла я говорил вполне серьезно.
– Но все-таки, – продолжала она ябедничать на Рекса, – он иногда такое вытворяет! Вчера целый час ей что-то рассказывал, так она ко мне пришла чуть не в слезах и не успокоилась, пока я ее кота не приласкала.
– Наверное, делился тяжкими воспоминаниями об английской неволе, – предположил я.
Рекс снова кивнул.
– Вот видишь? Политическая ориентация у него совершенно правильная, плохому он Настеньку не научит.
На обед у величеств была уха, картошка с котлетами, брусничный морс и беседа про Антарктиду – дело в том, что на прошлой неделе англичане озвучили свои территориальные претензии. И это при том, что недавно оттуда вернулась наша экспедиция, натыкавшая российских флагов везде, где только можно! Гоша пребывал в некотором недоумении.
– Понимаешь, – объяснил я, у них там есть институт новых технологий при Адмиралтействе, а заправляет в нем доктор Буш. Так вот, когда начальство спросило его, что может понадобиться русским в Антарктиде, тот после недельных вычислений выдал результат. Оказывается, если мы рванем там нечто наподобие того, что бабахнуло на Тунгуске, произойдет растопление подледного слоя. И льды, как по смазке, поползут в океан… От айсбергов в Южном полушарии станет не протолкнуться. А потом они растают, и уровень мирового океана несколько поднимется.
– На сколько? – задал вполне резонный вопрос Гоша.
– Буш дал вилку от пяти до ста двадцати метров.
На самом деле эту вилку дал я, а английский гений просто подогнал под нее свои расчеты, но говорить об этом я не стал из скромности.
– Неплохая точность, – улыбнулась Маша.
– Нормальная, клиентам, как видишь, хватило. Так что с пятым материком делать-то будем? Просто так отдавать англичанам – это они первые же и не поймут.
– Вот поэтому и отдать, – предложил Гоша, – пусть ночами не спят, мучаются вопросом, какую на самом деле пакость мы им приготовили.
– Они что, задаром будут мучиться? – возмутилась Маша. – Только продать, причем торговаться буду лично я! Вам доверь – так вы за нее и миллиарда не получите. Фунтов, я имею в виду. Вот только не выйдет ли как с Аляской? Продали, а там золото с нефтью. Дядя, это к тебе вопрос, как к самому эрудированному.
– А причем тут эрудиция? В ближайшие сто лет точно не выйдет, это вы не хуже меня знаете. А что там потом будет – этого даже я не в курсе. Но сильно подозреваю, что еще лет пятьдесят ничего не изменится, а к тому времени или Россия будет то золото в поясе астероидов добывать, или ей станет не до Антарктиды, неважно, чья она. Так что, если сможешь развести народ на приличные деньги – я только «за».
Разобравшись с Антарктидой, я отправился в кабинет генерального архитектора, посмотреть, что там они с Машей придумали в качестве моего московского жилища.
При ближайшем рассмотрении проект оказался не так уж и плох – нечто вроде маленькой крепости с четырьмя башнями по углам и одной, тонкой и высокой, как минарет, в центре.
– Линейка и транспортир у вас тут найдется? – поинтересовался я и, получив просимое, приступил к измерения.
– Не годится, – с сожалением констатировал я минут через десять.
– Почему? – не понял князь.
– Во-первых, сектора обстрела из окон второго этажа не перекрываются, если не высовываться, то получается аж четыре мертвых зоны, я в таком доме жить не согласен. И что это за каланча посередине?
– Она символизирует собой башню из слоновой кости, в которой мудрец будет думать о судьбах мира, – пояснил мне Петр.
– Так вы сначала того му… мудреца найдите, а потом уж стройте ему жилплощадь! И не в моем доме, кстати, а где-нибудь еще. Я же к возвышенным размышлениям не приучен, мне хороший подвал будет нужнее башни. А на этих, которые по углам, будут стоять зенитные батареи? Тогда тем более, этот центральный штырь им половину обзора перекроет. В общем, он тут ни к чему.
По лицу генерального архитектора было видно, что про зенитки он слышит первый раз.
– Да, и крыша должна быть плоской, без парапетов тут и тут, чтобы на ней могли нормально взлетать и садиться автожиры, – продолжил я, – а ворота вообще убрать.
– Как же тогда автомобили смогут попасть во внутренний двор?
– Через тоннель, выход из которого должен быть в виде отдельного здания примерно вот тут, – показал я место на краю стола, – а в самом доме обычная дверь. Ну, не совсем обычная, мне ее на Ижорском заводе сделают, я уже заказал.
О том, что второй тоннель будет идти от дома к пристани, я князю не сказал – в конце концов, к архитектуре он не имеет никакого отношения. Правда, временами мне казалось, что зато он имеет отношение к паранойе… В общем, после той бомбы на крышу я был настроен слегка перебдеть. Кстати, в этих мыслях я явно не был одинок, потому как новый дом Ненашевых в Кесовой Горе строился практически из тех же соображений, что и озвучиваемые мной перед великим князем.
