Константин Калбанов - Вепрь-2
— Закончили что ли?
— Закончили, дядька Ратибор, все как ты обсказал.
— Отнесите куда положено, да подойдите потом.
— Хорошо.
— А чего это они, словно свинца в бочонок напихали.
— Кхм. Так свинец и есть. Пули они лили. А ты думаешь мы тут в безделье прозябаем. Время есть, вот и льем пули, чтобы когда срок подойдет, не бегали ополченцы как заполошенные, а на первое время запас имели. К каждому калибру отливаем, есть и картечь, потому как из пищали к примеру в ближнем бою вдарить картечью самое оно будет. Так какой тебе калибр надобен, аника воин.
— Вот.
Виктор достал из кармана две пули, одна побольше, к карабину, другая поменьше, это уже к пистолю. Признаться на такую удачу, чтобы заиметь только два калибра он не рассчитывал, но случись, хотел обойтись хотя бы тремя. Ведь и без того три пистоля были иного калибра, да еще и каждый со своей пулей, потому как лукасы были под круглую, но с другой стороны и кольт можно было снарядить обычной.
— Ага. Пошли сюда. — Прошли мимо нескольких пирамид и штабелей деревянных ящиков, старик двигался уверенно, к определенной цели. — Вот тут тебе гульдские карабины, хотя по мне, так наши им ничем не уступят.
— Воевода работу Казьминских мастеров обменивать не возжелал.
— Ну и правильно сделал. Кабы ты брячиславскую работу приволок, то было бы по иному, а коли так, то и получи.
Виктор поднял крышку одного из ящиков, откуда на него взглянули карабины, все ухоженные и по виду исправные, было их там никак не меньше двух десятков, а в штабеле четыре ящика, стоящих слегка на особицу.
— А там что, тоже самое? — Кивнул Виктор на оставшиеся три.
— То не про твою честь, — отрезал старик.
— Что, так-то?
— Там все новое, почитай и не пользованное, только в недавнем походе и побывали, да каждое не больше десятка выстрелов сделало. Ты принес взятое с боя, такое и получишь.
— А эти, что же не с бою взяты?
— Нет. Эти куплены. Наши-то не управляются, чтобы поспеть всех обеспечить.
— А как же гульдское-то закупить получилось?
— А купцам какая беда, чьим оружием торговать, лишь бы деньга шла, а нам, только бы арсенал в порядке содержать.
— Понятно.
Оружие-то трофейное, но все исправное не изношенное. Достал первый карабин, закатил пулю в ствол, вошла впритирку с минимальным зазором. Хм, а у старика-то глаз алмаз.
— Чего проверяешь? Калибр один, даже не сомневайся, все с Прижской мануфактуры. Ты проверяй замки, да стволы, чтобы попорченными не оказались.
— Незачем мне тебе обиду чинить, развеж не вижу, что в порядке все содержишь.
— А чего же тогда калибр полез проверять? — Ворчать-то ворчит, но видно, что лесть пришлась старику по сердцу.
— Так ить ты даже не измерял те пули, вот и усомнился я, сам-то ни в жисть на глазок не определю.
— Поворочай железо с мое, еще не так глаз набьешь, — все так же выказывая довольство, с показной серьезностью изрек Ратибор. — Вот что ребятки, берите десяток карабинов и несите к выходу, — это уже подошедшим парнишкам, — а потом подойдете эвон туда. Пистоли отбирать станем.
— Хорошо, дядька Ратибор.
В арсенале покончили быстро, после чего направились в плотницкую слободку, было у Виктора еще одно дело. Уж больно неказистыми были местные ложа и приклады, а хотелось чтобы все было ладным и прикладистым, как раз поруке. Ехать пришлось не долго, а и то, кремль-то в центре града, отсюда все близко.
Плотник встретил их несколько испуганно, а как не испугаться, когда к тебе на подворье входит эдакая страхалюдина, что и тать обделается, да еще и оружный, в другой руке, что-то в холстину завернуто. Второй остался в странной, непривычной повозке, словно чтобы упредить случись что.
— Здрав будь, хозяин.
— И тебе не хворать мил человек, — ишь ты, сказал, а самого едва не передернуло, ага, куда уж милее-то.
— Никак не признал?
— А разеж мы знакомы?
— Было дело. Скомороха Добролюба-то помнишь, — когда-то, еще прежний владелец тела, в котором сейчас обретался Виктор заказывал у этого мастера шары, для жонглирования. Несмотря на кажущуюся простоту работа тонкая, шар он ведь должен четко по руке ложиться, а еще быть гладким и главное круглым, да все это из лиственницы, дерево и прочное и тяжелое, самое то, что надо. Виктор же у него заказывал барабан, бирки и столик, когда устроил на торжке лотерею. Станины для станков тоже его рук дело. Одним словом связывали их давние, так сказать, деловые отношения.
— Как не помнить, помню… Погодь…
— Я это Рукодел, я.
— Эка тебя расписала-то жизнь.
— Было дело.
— А чего же ты ко мне оружным-то?
— Дак, дело имею, потому и оружный. Может в мастерскую пройдем?
— Эка ты намудрил, — когда они оказались в сухой, но уже по осеннему прохладной мастерской, проговорил плотник, вертя в руках выструганный из сосны мушкет.
Оно вроде и неказисто, понятное дело у скомороха руки не под работу с деревом заточены, но с другой стороны все понятно. Эвон ствол, вот по желобку от него должно отделяться ложе, замка понятное дело нет, приклад какой-то мудреный. Работа хотя и корявая, но даже в таком виде, поудобнее получится в руках держать, чем тот карабин, что рядом на верстаке лежит, видно, что размеры старались под него заточить.
— Я так понимаю, хочешь, чтобы я новое ложе изготовил для твоего мушкета.
— Правильно мыслишь. О цене особо не задумывайся, сколько скажешь, столько и уплачу, и дерево самое лучшее подбери.
— Хм. А коли сто рублев укажу, что же и столько уплатишь? — Непривычно как-то вот так, не торгуясь самому цену назначать.
— Почто пустые разговоры разговаривать. Ты свою работу знаешь и чего она стоит тоже, лишнего все одно не затребуешь, не того ты склада. Да на будущее держи, как спытаю работу, то будет еще заказ.
— Большой?
— Дюжина карабинов. Заказ спешный, так что имей ввиду, коли работа какая подвернется.
— Добро. К какому сроку исполнить первый?
— Ты мастер, сам срок и назначай.
— Дай мне неделю.
— Указывать не стану, но не много ли?
— В самый раз будет. Управлюсь раньше хорошо, да только сомнительно. Ты ить вырезал игрушку из сосны и радуешься как дите, а тут оружие с огненным боем, не шутка, нужно все семь раз отмерять, да поглядеть.
— Добро.
— Домой? — Когда Виктор сел рядом спросил Горазд.
Время оно вроде как и обеденное засветло не обернуться даже если выехать с утра, дороги расквасило, который уж день идут дожди с небольшими перерывами, да и в Звонграде вроде делать нечего. С другой стороны лошадь у них добрая, ее Добролюб из похода привел, тех что поплоше при хозяйстве оставили, за эту можно было взять хорошую цену, но хозяин отказался ее продавать. В общем-то правильно сделал, лошадь сильна, легкую повозку влечет без проблем даже по раскисшей дороге.
— Нечего ерундой заниматься. Завтра с рассветом и двинем.
— Тогда куда.
— Нешто мы в граде постой не сыщем.
Сыскали, как не сыскать, а с рассветом в путь наладились. К вечеру уж были дома, да и там долго не задержались, собрались поутру и дальше двинули, в Обережную. А чего время терять, с подворьем Беляна вполне себе справляется, что непонятно, Богдан подскажет, все же год прожил при постоялом дворе, ить не слепой и не глухой, что видел, что слышал. Горазду же пора медкомиссию устраивать, если бабушка позволит то тогда уж нужно парня начинать нагружать. То что было до того, кроме как баловством не назовешь, так и надобности особой не было, теперь была.
Виктор помнил, взгляд которым встретил его несостоявшийся зять Богдана, была в нем и обида, и надежда, и зависть, да много чего было, не передать тот взгляд. Хотелось ему отправиться вместе с Добролюбом в следующий поход, страсть как хотелось, но тот сказал четко, сначала полностью оправиться после ранения и только потом подумывать о чем-либо подобном. Ждет Горазд приговора бабки с нетерпением, потому как не сомневается том, что оправился полностью, да только будет ему разочарование, потому как сначала нужно пройти обучение, вдумчивое и серьезное, Виктору нужен напарник, а не обуза.
— Чего это там, Доболюб?
— Бог весть. Народ чего-то шумит. Не иначе как буза какая. А ну-ка погоняй.
— Н-но, пошла родимая.
Лошади словно передалось волнение пассажиров и она припустила по разгвазданной дороге вновь отстроенной улицы посада, возродившегося из пепла словно птица феникс, только комья грязи и брызги в стороны. Словно и не было целого дня пути по бездорожью, хорошие все же лошади у западников в каретных упряжах ходят, сильные и выносливые.
Да что же такое могло приключиться? Чего это народ так разъярился? Столпились на краю села, возле домишки нового, впрочем, тут все они новые. А на этом месте стоял когда-то тот в котором обреталась бабка Любава. Погоди, а не на нее ли взъярился народ? Этим крестьянским душам много не надо, лишь бы нашелся козел отпущения на которого можно свалить все, в том числе и случайности и собственную глупость, ну не любит даже распослединий тупица признаться в своей дурости, проще уж кого иного обвинить, а знахарка для того самый подходящий кандидат.
![Константин Калбанов - Вепрь - 2 [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
