Сергей Арсеньев - Студентка, комсомолка, спортсменка (сборник)
Глава 19
«Я, Мальцева Наталья, вступая в ряды Всесоюзной Пионерской Организации имени Владимира Ильича Ленина, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю: горячо любить свою Родину. Жить, учиться и бороться, как завещал великий Ленин, как учит Коммунистическая партия. Всегда выполнять Законы пионеров Советского Союза».
Сегодня у нас среда, 6 ноября 1968 года. И меня принимают в пионеры. Прямо на праздничной общешкольной пионерской линейке, посвящённой очередной годовщине Октября. Случай, надо сказать, экстраординарный. Второклассница, неполные восемь лет — и в пионеры.
Это инициатива Людочки, старшей пионервожатой нашей школы. Она несколько раз приходила слушать мои выступления и загорелась идеей срочно затащить меня в пионеры. Не дело, мол, что такой ценный кадр до сих пор не пионер. Вот она и пробила в райкоме комсомола разрешение принять в пионеры исключительно одарённую и ответственную второклассницу.
Просто так ей, правда, такого разрешения не дали. Специальная комиссия из трёх человек приезжала, на меня смотреть. Комиссия, хе-хе! Три девчонки лет по двадцать. Припёрлись на очередное чтение и сидели в зале, слушали.
Я не оговорился — в зале. В начале нового учебного года я сходил к директору и выпросил у него право читать в школьном актовом зале, если там никаких иных мероприятий не проходит и он пустует. А то совсем тесно в классе стало, уже и по трое человек за каждой партой сидит, а всё равно места на всех не хватает.
За лето благодаря безвозмездным пожертвованиям читателями личных книг я ещё увеличил свою библиотеку и к сентябрю вплотную приблизился к тысяче томов, которые занимали уже три шкафа. По ассортименту художественной литературы моя библиотека сильно превосходила штатную школьную. Правда, у меня были книги лишь для младших школьников.
А в сентябре ещё и новые первоклашки в школе появились! К слову, некоторые из них по возрасту были старше меня. Сначала они, понятно, осваивались. Но уже в начале октября на чтение робко заглянул рыжий первоклассник в смешных круглых очках и спросил, можно ли ему тоже послушать. Я тогда, помню, как раз сказку о молодильных яблоках читал. А поскольку в класс набилось заметно больше сорока человек, то, чтобы не было душно, мы читали с открытыми окнами и открытой дверью. Вот на звук моего голоса новый читатель и заглянул.
Так вот, возвращаясь к комиссии из райкома. Послушали меня. Вроде понравилось. Я специально для них «Сказку о Военной тайне» прочитал. Типа я весь такой насквозь передовой — почти пионер. После чтения ещё сводил их посмотреть на мою библиотеку. Три шкафа с книгами, коробка карточек и журнал учёта. Причём добрая треть книг была мной собственноручно восстановлена из списанного хлама. А пионервожатая Людочка притащила наш классный журнал — показать оценки ребят по чтению. Троек там не было, к этому времени я уже и последних двух обалдуев зацепил. Теперь из нашего класса в библиотеку не был записан лишь один человек — я сам.
В общем, комиссия единодушно пришла к выводу о том, что с порученной мне общественной работой я справился превыше всяких похвал. Опять же, круглая отличница, примерное поведение и, до кучи, сирота пролетарского происхождения. Отец — токарь и член партии, малолетние братья-близнецы, о которых я забочусь. Что называется, абсолютный идеал. Хоть сейчас на плакат. Так Людочка получила разрешение райкома принять меня в пионеры, несмотря на мой юный возраст.
И вот я в парадном белом фартуке и с мерзкими белыми бантами на голове стою возле знамени пионерской дружины, а Людочка под не слишком умелый барабанный бой собственноручно повязывает мне на шею пионерский галстук, а затем цепляет к моему фартуку значок. Вот и всё, очередной этап пройден, теперь я пионер. Ниночка, я ничего не забыл. Я всё помню и не допущу. Я приближаюсь!..
— Ай!! Сашка, больно же! Аккуратнее нельзя?
— Извини. Волосы зацепились. Я слишком туго завязала.
— Зараза! Ненавижу банты. Они мне мешают.
— Зато красиво. Во, один развязала. Повернись, сейчас второй сниму.
— Уй! Больно. Саш, ну осторожнее.
— Сейчас. Сама бы завязывала. У тебя волосы слишком короткие, неудобно.
— Я сама не умею.
— Хочешь, научу?
— Не хочу. Я не собираюсь бантики носить. Это был последний раз в жизни.
— А зря. Тебе идёт. Наташ, а давай тебе косу отрастим, а? Такую же, как моя. Будет очень красиво.
— Нет уж, спасибо. Я как-нибудь без косы перетопчусь. Мне ещё не хватало по утрам косу заплетать. Делать мне, что ли, нечего?
— Ну, как хочешь, я просто предложила. Всё, развязала. Держи свою ленту.
— Спасибо. Сашка, знаешь, что Вовка сегодня ночью учудил?
— Чего?
— На горшок попросился. Сам! Проснулся часа в два и кричит: «Ната, Ната!» Ну, ты же знаешь, как он умеет.
— Угу. И дальше что?
— Я его спрашиваю: «Чего тебе, Вов?» А он мне отвечает: «Писать». Представляешь, сам проснулся и попросился! Здорово?
— Здорово. Молодец, Вовка. Нужно ему подарить что-нибудь.
— Я тоже так думаю. Ну, оделась? Пошли домой. В гастроном только зайдём, мне купить кое-что нужно. Я завтра пирог печь буду, праздник всё-таки.
— А какой? С клубничным вареньем?
— Точно.
— Мой любимый.
— Я знаю. Потому и пеку. Я ведь не очень пироги люблю, ты знаешь. Папа тоже, ему всё равно какой. А мальчишкам нельзя много. Так что будешь помогать есть.
— Это я могу. А газировка будет?
— А ничего не склеится?
— Не склеится. Так будет? Я пирог с газировкой люблю.
— Тогда сама от гастронома её нести будешь. А то мне тяжело. Понесёшь?
— Спрашиваешь. Конечно, понесу.
— Эх ты, сластёна. Чего встала в дверях, проходи!
— Наташ, тут дождик.
— Боишься растаять? Сахарная ты моя…
Глава 20
Я опять прославился на весь Союз. Снова попал в газету и опять-таки в «Правду». Правда, теперь не в обычную, а в пионерскую. Зато на этот раз меня там не упоминали вскользь, а вся статья была про меня. И напечатана она была на первой странице. Вернее, там она начиналась, а продолжалась на второй. А ещё на первой странице газеты была напечатана фотография моей улыбающейся тушки в пионерском галстуке. Помню, меня минут тридцать мурыжил фотограф из «Пионерки», когда делал этот снимок. Он штук десять различных вариантов меня красивого снял. А после фотосессии было ещё и интервью. Дотошная въедливая тётка два часа мучила меня вопросами о том, как я дошёл до такой жизни.
Насколько я понял из обрывков фраз этой тётки, у одной из тех трёх девиц, что приходили из райкома смотреть на меня, в редакции «Пионерки» работал ухажёр. И он где-то там, не то в курилке, не то в столовой, ляпнул про меня. Типа есть вот такая удивительная девчонка, что стала пионеркой в семь лет. А потом эта информация дошла до редактора. Тот быстро раскрутил ухажёра на подробности и через его подружку из райкома вышел на меня. Так и появилась эта статья.
Статья, конечно, вышла, мягко говоря, не вполне правдивая. Но я от журналистов ничего иного и не ждал. По-моему, это у них профессиональное. Вечно наврут с три короба для объёма, а читатель потом разбирайся и выискивай зёрна правды в куче лжи. Вот скажите: для чего нужно было врать, будто бы я очень хочу завести собаку, но папа не разрешает, а? Да она меня про собаку даже и не спрашивала ни разу! Сама всё придумала. И не нужна мне никакая собака. Мне и братьев хватает выше крыши. Ещё и собаку себе на шею вешать. И с чего она решила, что папа бы мне не разрешил завести собаку, если бы я этого захотел? Разрешил бы вполне. Наверняка сказал бы что-то вроде: «Покупай, но кормить её и гулять с ней будешь сама». Так бы всё и произошло, я его знаю.
Как бы то ни было, но статья обо мне в газете появилась. Пионервожатая Людочка, как прочитала её, чуть ли не подпрыгивала от счастья. Я так понимаю, ей там по комсомольской линии после такой статьи какие-то плюшки светили. С подачи Людочки про меня и в школьной стенгазете написали, вклеив туда мою вырезанную из газеты фотографию и часть статьи.
Меня стали узнавать старшеклассники в коридорах школы и здороваться со мной. Младшие-то классы меня и раньше знали, благодаря моим сеансам чтения. Впрочем, я и без статьи выделялся из толпы. Как-никак, я был самым молодым из ныне живущих пионеров СССР…
А вот в школьной пионерской дружине возникли сложности с тем, куда меня пристроить. Всё дело в том, что дружина, как водится, была разбита на отряды. Один отряд — один класс. Перевод пионера из одного отряда в другой происходил весьма редко, лишь в случаях, когда этот пионер менял класс, где он учился. Но я менять свой класс не собирался. Конечно, со временем, года через полтора, и в моём классе появится пионерский отряд. Но пока-то его ведь не было! Создавать новый отряд, состоящий всего из одного человека, казалось неправильным. Можно бы временно зачислить меня в отряд другого класса, например 4 «А». Только это было не слишком удобно. В итоге ни новый отряд не создали, ни в существующий меня не зачислили. И стал я вроде как членом совета пионерской дружины.