Алексей Витковский - Витязь
Откуда-то слева долетали голоса. Ага. Значит, пора двигать. Чувствовал себя Савинов уже вполне сносно. Поэтому встал и пошел. Идти было на удивление легко. Голова не кружилась. Замшелые валуны возникали в поле зрения и пропадали позади. Ноги в мягких сапогах одинаково уверенно и легко ступали по твердому камню и бурелому. Хотелось даже прибавить ходу, но он сдержался. Тут, чего доброго, и кости поломать недолго. Скользнет нога в щель между камнями – и пиши пропало. Однако странно – только что мутило, а теперь прямо несет на крыльях. Чего же я там все-таки надышался? Может, какой-нибудь опиум…
Впереди между стволов деревьев заблестела речная гладь, похоже, цель уже близка. Наконец деревья расступились, пахнуло свежим ветром и водой. Савинов обнаружил, что стоит на высоченном утесе, нависшем над излучиной реки. За ее глянцевым изгибом, на опушке леса были видны какие-то строения, а рядом, наполовину вытащенные на берег, стояли корабли, причем их было аж три штуки. И одним из них, похоже, был «Змиулан». Насколько видно отсюда – без носовой фигуры. Значит, все тихо-мирно. И хорошо. Будем надеяться, что Ольбард встретил свою пропавшую лодью…
Над большим строением, которое Савинов сначала принял за поросший травой курган, поднимался дым. Звуки по воде летели далеко, и было хорошо слышно, что люди внутри строения веселятся на славу. Захотелось вдруг завопить во все горло от избытка чувств. От того, что жив, что рядом друзья, что небо синее-синее. Савинов запрокинул голову и, раскинув руки, вдохнул полной грудью. Как все же хорошо жить! Крутанулся на месте, заставив небосвод обернуться вокруг себя, и бросился бежать.
Лететь, перескакивая расщелины скал, по которым стремятся прозрачные ручейки, не опасаясь наступить на мину или неразорвавшуюся бомбу. Мчаться вперед, осознавая первобытную силу, бурлящую в крови. Быстрее! Еще быстрее!! Вот уже рядом излучина. Здесь берег становится ниже. Нырнуть под упавшую сосну, перепрыгнуть, не касаясь, через другую, впивая терпкий аромат разогретой солнцем смолы. Корабли все ближе. Вот уже видна резьба на их стройных бортах… Стоп!!! Что это?!.
Савинов замер, едва не вылетев на поляну. Сердце ухнуло куда-то вниз, и крылья за спиной, те, что только что несли его вперед, вдруг бессильно поникли. Он узнал корабль, что стоял рядом со «Змиуланом», самый длинный из трех. А видел его он совсем недавно, лежа на алтаре в пещерном святилище. Именно эти красные борта украшали щиты, когда корабль под полосатым парусом подходил к острову, на котором стоял храм. Это через них прыгали в воду викинги в стальных доспехах. Те, что убивали жрецов и насиловали женщин. Враги!.. Но ведь это был сон, бред, видение! Или нет? Но ведь так не бывает… Как он мог выйти из бредового сна, этот ржаво-красный призрак? Что здесь вообще происходит?
Сашка не заметил, как оказался у входа в строение. Тяжелые двери были широко распахнуты. Внутри царил полумрак и метались отблески огня, слышался нестройный хор голосов, хохот и звон металла. Савинов почему-то подумал, что именно так, наверное, выглядят двери ада. Он медленно вошел внутрь, преодолев что-то вроде сеней, и остановился. Помещение оказалось гораздо больше, чем можно было подумать, глядя на него снаружи. Двойной ряд столбов поддерживал потолок. На столбах висело оружие, а между ними на козлах были установлены деревянные щиты, служившие одним длинным столом. В помещении было душно. Пахло дымом, потом, жареным мясом и еще чем-то, кажется пивом. Народу – битком. Сотни две – не меньше. Одни сидели на широких скамьях по обе стороны от стола, другие – на лавках вдоль бревенчатых стен. Некоторые спали прямо на полу, а остальные довольно ловко через них переступали, пробираясь к здоровенному закопченному котлу, в котором и вправду было пиво. Савинов заметил нескольких знакомцев с лодьи Ольбарда. Кто-то крикнул: «Храбр! Олекса возвратился!» и махнул рукой, мол, присаживайся к столу. В дальнем конце длиннющего, заваленного разнообразной снедью стола он увидел синеусого князя. Тот что-то объяснял здоровенному рыжебородому скандинаву. Тому самому!!! Горячая волна ударила в мозг, и Савинов, на миг поддавшись ей, даже шагнул вперед. Он уже поверил, что каким-то образом увидел во сне правду. Рыжий, словно почувствовав взгляд и обернувшись, что-то сказал. Ольбард тоже взглянул на него и едва заметно кивнул: «Вижу, мол». Хмеля у него не было ни в одном глазу, хотя в руке князь держал колоритный изогнутый рог, и надо думать – не пустой. Веселье, как видно, длилось уже не один час, поскольку многие воины, в отличие от вождей, были пьяны, что называется, в дугу.
Савинов уже двинулся было вперед, чтобы поговорить с Ольбардом, но вдруг замер. Ощущение было знакомым. Летчик-истребитель, у которого оно оказывалось плохим, редко доживал до десятого, а то и пятого вылета. Знакомое чувство «хвоста» – когда ты, еще не успев оглянуться, уже знаешь – позади враг, и, даже еще не сумев толком осмыслить это знание, на одних инстинктах вводишь машину в скольжение на крыло или крутой вираж. У Савинова это чувство было просто отменным. Ребята шутили: «У Сашки глаза на затылке». Никогда ни одному фрицу не удавалось зайти ему в хвост и внезапно атаковать. Он их чуял загодя и вертелся ужом, сбивая прицел…
Савинов обернулся и встретился глазами с молодым викингом в блестящей кольчуге. Его он тоже узнал, больше по рукоятям двух мечей на боках, чем в лицо. Глаза у викинга были очень светлыми и холодными, как льдинки. Ростом он оказался немного ниже Савинова, но в каждом его движении чувствовалась обманчиво мягкая тигриная сила. Даже в том, как он стоял, запустив большие пальцы рук за наборный боевой пояс. «Гривна-то на шее – никак золотая?» Мысль была какая-то чужая и непонятно к чему возникшая. Он помнил, как бился этот воин, плетя вокруг себя кровавыми клинками смертоносную сферу. Красиво и страшно…
Рядом возник Храбр, облапил Савинова по-медвежьи и сунул в руку рог с чем-то терпко пахнущим.
– На-ка, братка, выпей. Мед веселит сердце мужа… А-а, Хаген! Что ж не пируешь со всеми? Или сторожа твоя?
Холодноглазый кивнул на Сашку:
– Из ваших? Мы его только у дома заметили, а лесные сторожи вообще не видели – словно по воздуху прилетел. Думали уже – призрак, да туман еще не поднялся…
Голос у него был глубокий, но говорил он негромко. Однако Савинов расслышал его слова даже сквозь гам, стоявший в помещении, и хорошо понял сказанное, несмотря на странный, жесткий акцент.
– Олексой его звать! А про то, что по воздуху, так ты прав, да об этом потом…
– Добро… – холодноглазый Хаген, еще раз остро глянув на Савинова, кивнул и вышел на воздух.
Храбр хлопнул Савинова по плечу:
– Пей, братка! То Хаген был, Стурлауга сын. Его еще Молниеносным Мечом кличут. А учился он, к слову сказать, у нашего Диармайда. Но то давно было, в Западной Стране[41] еще… Силен ты по лесу ходить, коли сторожа тебя не видала. А ведь знали, что ушел.
Савинов пожал плечами, как если бы похвалили не его. Ведь ломился он через лес как лось, шумно и напрямик. И слышно его должно было быть на пару километров. А не услышали. Однако что же за гадостью он надышался?..
– Послушай-ка, Храбр, могу я с князем поговорить, но так, чтоб тот рыжий не слышал?
Рука на плече Савинова напряглась. Он поднял глаза и увидел, как выражение лица у побратима как-то неуловимо изменилось, и сразу стало ясно, что он вовсе не пьян.
– Не сейчас. Стурри чего не то заподозрить может. Случилось что? Сказывай… Да пей – глядят на тебя. С рога единого, чай, не запьянеешь!
Глава 14
Рок
…И пепел твой отдам стихии.
Взметнется ветер, ну а я
Расправлю локоны тугие.
Я ведьма и судьба твоя…
ОльгаСигурни сидела на пригорке и, обхватив руками колени, смотрела, как уходит ее Враг. Был рядом, и вот он уже у дверей. Двигается быстро и плавно этим своим странным, скользящим шагом. Совсем как тогда… Он настороже – кто-то незнакомый вошел в дом. Кто-то незнакомый и страшный.
Это она заметила незнакомца, когда он вышел из леса. Нет, не вышел, скорее выплыл, как плывут, истаивая и истончаясь, несомые ветром клубы тумана. Сначала она приняла его за призрак, а Враг, заметив ее взгляд, обернулся, и руки его метнулись к мечам. Он всегда носил два меча… От незнакомца веяло смертью, хотя тело его сияло жизненной силой почти так же ярко, как тело Врага. И Враг ушел…
Но только что он стоял здесь, и она смотрела в его глаза. Такие глаза должны быть у Хель – Хозяйки мертвых. Холодные и теплые одновременно. Глаза, в которых она, Сигурни, не могла прочесть ничего. Ее воле подчинялись люди и звери. Она могла взглядом убить человека, любого, даже самого могучего. Но не этого. И именно поэтому он – ее Враг. Он – сильнее ее…
Она хорошо помнила тот день, когда разбойники ворвались в храм Богумира.[42] Сверху, с галереи, она видела последнее Служение Воинов-Жрецов. Они были прекрасны, принося себя в жертву, но врагов было слишком много, и жертва получилась кровавой. Они все умерли там, но их могучие мечи пролили перед этим водопады вражеской крови… Настоятель рассказывал, что в старые времена, когда народы еще не забыли своих корней, лучшие воины всей земли стекались к Храму в надежде заслужить честь быть среди Воинов-Жрецов. Тогда ни один земной властитель не осмеливался поднять руку на богатства Храма. Войско Храма было непобедимо. Однако настали иные времена. Многие забыли Отца-Прародителя и стали молиться иным богам. Все тоньше стал поток тех, кто стремился в Храм. Все меньше послушников. Лишь купцы из далеких стран, смуглые и горбоносые, приплывали иногда по большой реке. Изумлялись огромности и красоте храма, поражались его древностью и, оставив приношения, отправлялись восвояси… В древние времена шайка в сто пятьдесят человек, всего на двух кораблях, не смогла бы даже подойти к берегу. Но то в прежние времена… Настоятель, рассказывавший все это, убит вместе со своими учениками… Воины-Жрецы в последний раз станцевали со Смертью…
