Денис Пенсионеров - Попадалово
- Так всем понятно будет, что все шито белыми нитками.
- Ну не скажи, особенно если поймать немца потрусливей, оставить его в живых. Выдадим такую бумажку, Справка "Трибунал в лице нас, рассмотрев дело такое-то, в отношении такого-то, который, не имея пропуска, проник на территорию действия части такой-то, в связи с выполнением приказа своего вышестоящего командования. Постановил в части проникновения на охраняемый объект уголовное дело в отношении такого не возбуждать. Относительно лица отдавшего преступный приказ, принято решение о расстреле. Подписи и дата".
- Я бы на месте коменданта загонял своих бойцов, пока не нашел шутников.
- Правильно, только мы в другом месте ударим и принцип действия аналогичный. Только надо на карте обозначить район, где столбики ставить и тушки складывать.
- Да и где командира этого немца искать?
- Да зачем искать? Наказать его нам вряд ли удастся.
- А если мы уже его, того?
- Значит, последнее предложение не пишем.
- Только еще надо понять, зачем это делать?
- Как зачем? Пока они носом в одном квадрате роют, мы почти к ним в гости сходить сможем.
- Штука хорошая, только знаешь, сколько времени это займет, бумажки писать? У нас каждая секунда на счету.
- А я сейчас на машинке бланки набью, только данные фрица вписывать нужно будет.
- Нет, лучше я, быстрее будет, да и формулировку подправлю. Только для трибунала нужен еще один командир.
- Найдем, отобьем у немцев.
- Найдешь, полки первой линии уже за линию фронта ушли.
- Все равно найдем. Иди лучше бумажки печатай.
- А это законно?
- Таааак, Петрович, если военнослужащий сопрет что-нибудь ценное, что ты сделаешь?
- Отдам под трибунал.
- А если в военное время?
- То он подлежит расстрелу.
- Кто принимает решение о расстреле?
- Ну, смотря где, в военное время суда и следствия не существует, значит и трибунала нет. Расстрел производится на основании приказа.
- Да не тяни ты волыну, кто приказ подписывает?
- Да не знаю я, у меня таких никогда не было, но в 24-м, во время Польской, в соседней роте на расстреле был кто-то из ваших, командир роты да еще один.
- Наконец, разродились. У нас старшина есть, придется брать его на дело.
- Так приказ нужен.
- Обзови не приговор, а приказ. Текст только не меняй, так страшнее звучит.
- Не получится, сперва приказ надо написать, а потом расстрелять.
- Ну, ты и чернильная душа, от кого, а от тебя такого не ожидал. Так напиши приказ.
- А как я его напишу, если имени военнослужащего не знаю?
- А с какого момента приказ считается действительным?
- Как прочитаешь его провинившемуся.
- Так вот, перед молитвой, которую ты каждый раз перед боем шепчешь, проговори приказ, только вместо имени говори фашист.
- Все равно неправильно, он подданный и воин Германии.
- Ну, промокашка. Так и скажи, что лень печатать. И вообще, мы караул в военное время, стреляем на поражение, не предупреждаем. В общем, иди, печатай быстрей, а я пойду бойцов напрягу, столбы делать начнем.
Вот блин наградил бог этого офицера специфическими понятиями о чести. Ужас. Ладно, пока у меня есть время надо подумать о технической составляющей гадостей. Так не хотелось мешать, но пришлось идти к Старому. И вообще интересно, как он немецкий шрифт русскими буквами делать начнет.
Вошел я в палатку и хотел извиниться перед старым капитаном, но нет, какие нафиг извинения. Петрович, вооружившись отверткой менял механизм печатной машинки. Ну что за гад их изготовил? Я мечтал увидеть, как он печатает русскими буквами немецкие выражения, а тут вот вам, не выеживайтесь. Все равно неправильный он какой-то. По дороге проходил старшина, он припряг бойцов снимать с бревен кору для дальнейшего использования бревен. Ах да, о бревнах, интересно нашли ли немцы угнанный трактор? Вооружившись биноклем, пешком пошел через болото, хорошо, что дорогу выучил, а то шаг влево, шаг вправо и здравствуй водяной. Забрался в камыш и стал наблюдать. О, орёлики, видимо, давно пожаловали, оцепили место безвременной кончины тяжелого транспорта и пробуют вытащить прицеп. Ну, мучьтесь, мучьтесь. Среди серой формы я приметил один камуфляж. Старые друзья пожаловали, интересно, что они ищут. А вот и мужичок. По повадкам -- местный, тычет пухленькой ручкой в болото и крутит головой. А выясняют возможность пройти через болото. Ничего, посмотрим, что дальше будет. А вот это интересно, пухляк вместе с взводом солдат пошел дальше по следу и там свернул к болоту. Взял слегу и углубился в царство кикимор, только пошел не в нашу сторону, а по диагонали сильно забирая в сторону. Надо будет спросить у Петровича, что это за проход. А то прощелкаем, и вместо будильника нас немецкие солдаты разбудят. А вот нашего островка отсюда совершенно не видно. Топь -- топью, а вот только камыш обзор сильно затрудняет. А если не дай бог, зимой его сожгут, мы как на ладони будем, да и Старый говорил, что болото и в лютый мороз не замерзает, значит, среди коричневого поля будет белое пятно. Надо скорей маскироваться. И все-таки, куда немцы поперлись? Обратно я пробирался аккуратно тихо и на мой взгляд незаметно.
Время обеда, редко мне удается поесть горячее в последнее время. Старшина вместе с двумя гавриками уже ошкурил порядочное количество бревен, и с довольным видом варил что-то в котле.
- Товарищ лейтенант государственной безопасности, разрешите в уху грамм двести водки влить, а то товарищ капитан без вас не разрешает ничего брать.
- Возьми, да и откуда рыба?
- Из озера, которое за нашим островом, там рыбы много. Я из вашего запаса леску и крючки взял.
- Хорошо, что не удочку с колечком.
- А это в какой сумке?
- Не в сумке, а в ящике, граната называется.
- Так немцы кругом, звук услышат.
Ну не стану я его переубеждать, звук они как раз вряд ли услышат, граната под водой взрывается на порядок тише, чем на земле. Однако если великий любитель тушенки решил половить рыбку, то видимо с питанием вообще скоро туго будет.
- Старшина, насколько нам жратвы хватит при стандартном рационе?
- Еще недели на две, но я уже немного стрелолистника нашел, ближе к зиме его клубни собрать можно будет и вместо картошки есть.
- Значит, скоро очень туго придется, если ничего не добудем.
- Да, думаю через неделю паек урезать.
- Об этом потом. Как приготовишь, зови личный состав.
Интересно, а чем там Петрович занят, секретарь машинистка доморощенная. Тот корпел над текстами, только пальцы у него летали как бабочки. Ну ладно по-русски печатать умеет, но с такой скоростью на немецком шпарить? Сколько в тебе тайн скрывается товарищ капитан, разбираться и разбираться. Ничего, найду время, побеседуем уже по душам. А то складывается подозрение, что казачок ты засланный, но не немцами, а нашими доблестными органами. А я то наивный в свое время читал в книжках, что армейцы с жандармами даже не здоровались.
- Петрович, а все-таки что ты предложишь на столбе намалевать?
- А что предлагать, простой столб, на нем черные полоски по диагонали, и надпись с номером части.
- А номер, какой?
- Если я командовал, то была 153 резервная рота. А у тебя только одно остается, герб наш на столб обязателен, рядом подразделения иностранной армии, и номер 24 НКГБ.
- Ага, тогда напишем, сводный отряд 24 НКГБ.
- Места не хватит, просто напиши отряд НКГБ номер 24.
- Так вы к ГБ никакого отношения не имеете.
- А какая разница, командир сотрудник ГБ, значит, подразделение относится к ГБ. Сильно видать тебя контузило.
- Не говори, помнишь какой после уничтожения спецов приехал, еле отлежался. Сейчас голова почти не болит, только элементарных вещей не помню, а то чему учили, частью помню, частью нет. Но где и какое училище было даже сказать не могу. Вот деда недавно вспомнил, как он со мной маленьким по лесу бродил, а где тот лес не знаю.
- Так я тебе скажу. Пластуны тебя учили, и крепко учили.
- Может быть. Когда просветление наступит, а то иной раз чувствую себя как пятилетний мальчишка. Говорят простые вещи, а я через слово понимаю.
- Пройдет. Главное командир ты хороший, своих не бросишь. Когда за мотоциклом бегал, я думал, что через час тебя ждать, а ты весь в поту прибежал и первый вопрос, ты жив, все нормально, а только потом про немцев.
- Так я отвечаю за всех, кто в отряде служит, разве иначе можно?
