Раз за разом. Doing it All over (СИ) - "Al Steiner"

Они были представлены друг другу, и Рон заметил, что Джек нервно посматривает на самолет.

— Ты не боишься летать? — мягко спросил он Джека.

— Я был десантником на войне, — ответил Джек. «В последний раз я летал над Берлином, у меня был парашют и М1 за спиной».

— Что ж, не бойся, — заверил его Рон. «Я разделяю кредо умного пилота. Есть старые пилоты и смелые пилоты, но нет старых смелых пилотов. тридцать шесть боевых вылетов и более шести тысяч часов в сумме. Со мной у палки вы в полной безопасности».

— Приятно это знать, — вставил Джек.

Вскоре после этого мы взмыли в небо: Джек сидел впереди рядом с Роном, а я сидел сзади. Двое пожилых мужчин обменялись рассказами о своем военном опыте, пока мы парили над пологими холмами Восточного Вашингтона и, наконец, над Каскадами, где нестабильный воздух ужасно раскачивал нас. Мы совершенно нормально приземлились в девять пятнадцать утра и поймали такси до мотеля, где я сделал предварительный заказ.

Я переоделся в костюм и поймал другое такси до медицинского центра, которое прибыло на двадцать минут раньше. Интервью прошло хорошо, на самом деле выдающееся. Меня почти уверили, что эта работа будет моей, если я захочу.

Мы пошли на бейсбольный матч и провели приятные четыре часа, просто стреляя в дерьмо, попивая пиво и поедая хот-доги. Джек купил мне пиво, и никто никогда не сомневался в том, что я его пил. «Моряки», несмотря на ужасные шансы на обратное, обыграли «А» со счетом 4: 3, вернувшись с двумя хомерами в восьмом как раз тогда, когда все казалось безнадежным.

Мы вернулись в наш номер в мотеле и сильно вздрогнули, Джек в одной кровати, я в другой. Я обнаружил, что Джек храпит, как бензопила.

Звонок для пробуждения в 5:30 на следующее утро разбудил нас. День был прекрасный для рыбалки, ни облаков, ни дождя. Лето — лучшее время года в Сиэтле. Мы взяли немного кофе и легкий завтрак в ресторане мотеля, а затем поймали такси до набережной. У меня был с собой большой ящик со льдом, тот самый, который я брал с собой в морские прогулки, и мы наполняли его льдом и пивом. Мы получили однодневные рыболовные лицензии, арендовали снаряжение, и в 6:40 семидесятифутовая рыбацкая лодка вышла из Пьюджет-Саунда в открытое море.

Море было очень бурным, пятнадцатифутовые волны качали нас вверх и вниз, как пробка в Тихом океане. На лодке было шестьдесят рыбаков и женщин, и более половины из них полностью потеряли дееспособность из-за морской болезни. Тела лежали повсюду, на каждой скамейке, на каждом столе.

Ванная была залита рвотой, она переполнила унитаз и растеклась по полу.

Мы с Джеком отлично справились. Мы оба раньше занимались глубоководной рыбалкой, Джек много раз за свою жизнь, а я пять лет подряд в рамках работы компании в прошлой жизни. Конечно, я не сказал об этом Джеку, и он восхищался моей стойкостью. Тем из нас, кто не заболел, удалось поймать лимит для всех остальных, кто не смог ловить рыбу. Не успели мы закинуть леску и дать ей опуститься на дно, как вытащили ее с тремя рыбами на крючках. Я поймал двенадцать трески, а Джек поймал десять. Ему также удалось поймать на крючок линкода, уродливую, опасную на вид рыбу, которую первый помощник накачал на борт длинной удочкой.

Джек и я наслаждались мужской связью в течение всего дня, становясь все ближе и ближе друг к другу, становясь друзьями, несмотря на разницу в возрасте (которая была не так велика, как думал Джек). Мы пили пиво и ели бутерброды, которые купили в прибрежном гастрономе перед отъездом. Мы бросали презрительные взгляды и комментарии тем, кто был слишком болен, чтобы ловить рыбу, хотя их неучастие было благословением, потому что наши лески редко запутывались с другим рыбаком.

К тому времени, когда все тросы были натянуты в последний раз и лодка двинулась обратно к защищенным водам Пьюджет-Саунд, мы были приятно измотаны, загорели и болели во всем теле. Мы нашли относительно чистое место возле кормы лодки и сели, оба откупоривая свежее пиво. Джек удивил меня, достав пару сигар из своих вещей. Он предложил мне одну, и я взял ее, с удовольствием увидев, что это настоящая Гавана.

«Это незаконно в этой стране», — сказал я с притворной строгостью. «И они у вас, государственного служащего, находятся в вашем распоряжении».

Он рыгнул, поджигая его одноразовой зажигалкой. Ароматный дым поплыл за лодку. «Ага», — прокомментировал он, не заботясь о том, что нарушает федеральный закон. «Мой приятель каждые пару месяцев приезжает в Калгари и привозит мне немного. Эта маленькая дерьмовая страна не очень хороша, но, черт возьми, они умеют делать сигары».

Я взял его зажигалку и, проделав большую работу на ветру, ухитрился поджечь свою. Я никогда не был большим курильщиком сигар, но Джек был прав, в хорошем кубинце есть что-то особенное. У меня было внезапное видение, как я предлагаю ему несколько затяжек нелегальной сигареты, которую я хранил в своей Библии, и образ отца Нины, набитого камнями, был настолько забавным, что мне пришлось подавить ухмылку.

Несколько минут мы молча курили, чувствуя, как корма лодки качается вверх-вниз, влево-вправо на волнах, наблюдая за больными людьми, которые все еще лежали на любой доступной поверхности. Я собирался с духом, чтобы поднять тему, о которой хотел поговорить. Джек, возможно, почувствовав мое настроение, просто сидел.

— Могу я показать тебе кое-что, Джек? — наконец спросил я его.

«Конечно», — сказал он мне, бросая свою пустую банку из-под пива в мусорный бак в шести футах от меня; довольно замечательный выстрел я мог бы добавить.

Я полез в карман и достал маленькую коробочку, которую носил с собой всю поездку. Внутри было то, что я купил в центре на днях. Не говоря ни слова, я передал его ему. Мгновение он смотрел на обитую войлоком коробку, его глаза сузились. Наконец он открыл ее и увидел кольцо с бриллиантом, находившееся внутри.

— Это обручальное кольцо, не так ли? — спросил он, захлопывая коробку и возвращая ее.

— Это так, — согласился я.

«Я уже женат, — сказал он мне. «И я не думаю, что я в твоем вкусе. Но я польщен».

Я нервно рассмеялся. — Я думаю, ты знаешь, для кого это кольцо, — сказал я ему.

— Думаю, да, — кивнул он, открывая ящик со льдом. — Зачем ты мне это показываешь?

— Потому что я прошу вашего разрешения жениться на вашей дочери, — сказал я. «Может быть, немного старомодно, но я знаю, как много она для тебя значит, и я думал, что должен тебе это».

— Ты спрашиваешь у меня разрешения? — спросил он, обдумывая это, пока вытаскивал со льда два пива и протягивал один мне. — А если я откажусь? Что ты собираешься делать тогда?

— Ты говоришь «нет»? — спросил я, открывая пиво.

— Я пока ничего не говорю, — ответил он. — Мне просто любопытно, что ты собираешься делать, если я откажусь.

— Все равно спроси у нее, — признал я. — Думаю, ты это знаешь.

Он усмехнулся. «Тогда я полагаю, что весь этот разговор в значительной степени бессмысленен, не так ли? Что бы я ни сказал, ты все равно это сделаешь».

«Но я бы чувствовал себя лучше, если бы сделал это, — объяснил я, — если бы у меня было твое разрешение, которое обязательно включало бы твое благословение. Это также сделало бы тебя сообщником, когда мы скажем Мэри».

Он засмеялся сильнее. — Мэри тебя немного пугает, не так ли?

— Немного, — признал я.

— Хорошо, — кивнул он. «Может быть, этот страх будет держать тебя в узде». Он многозначительно посмотрел на меня. «Я был бы горд иметь тебя в качестве зятя, Билл. У тебя есть мое разрешение и мое благословение». Он протянул мне руку.

Он засмеялся сильнее. — Мэри тебя немного пугает, не так ли?

— Немного, — признал я.

— Хорошо, — кивнул он. «Может быть, этот страх будет держать тебя в узде». Он многозначительно посмотрел на меня. «Я был бы горд иметь тебя в качестве зятя, Билл. У тебя есть мое разрешение и мое благословение». Он протянул мне руку.

Я встряхнулась вместе с ним, чувствуя облегчение от того, что этот разговор прошел хорошо. «Спасибо, Джек, большое спасибо».