Николай Берг - Мы из Кронштадта, подотдел очистки коммунхоза (Часть 2) [СИ] (Прода от 28.01.2013)
— Говорят, что в шашлык его добавлять нельзя.
— Врут. Любую кислоту можно, съедобельную. Угсус пойдет вполне.
— Если серьезно, то вот есть рецепт маринования шашлыка в майонезе. Рецепт не мой, а повара знакомого. Так и что такое на сегодняшний день майонез, как не уксус, масло растительное и яичный порошок?
— Можно. И в хе можно. Тады можно быстрее жарить, только мясо слегка суше, но это поливом во время жарения устаканить монна
— А можно все же на чем вкуснее, вине или пиве, а уксус — пусть он пушки поливает!
— Мне только парусных пушек не хватает.
— А блондинки будут?
— Раз водка есть, то и блондинки будут. После нужного количества чарок. А могут быть и рыжие, но не сразу, а через три-пять дней.
— Чутка попозже. Блондинки, оне ноне такие — не успел 'ква' сказать — а она усю водку попила, сало зъила, груздями закусила и пельменев требовает.
Тут Ирка наконец увидела обладателя знакомого голоса и с радостью узнала того самого Альбу, что привез ее сюда. То, что он оказался тут показалось добрым знаком. К нему она и решила обратиться сразу. Не откладывая дела в долгий ящик.
Не то седой, не то светловолосый здоровяк со шрамом на короткостриженной башке приветливо ухмыльнулся и встал с места, сказав:
— Привет уважаемая Ирина, не ожидал так скоро встретиться!
— Доброе утро! — сверкнула в ответной улыбке всеми зубами Ирка.
— О, как про водку речь, так и блондинки появились! — заявил один из сидящих, тощий и мелкий, какой-то крученый весь.
— Гусары, молчать! — скомандовал хозяин бидонов с уксусом, грозно сверкнув глазами.
Все заржали.
— Присаживайтесь! — пригласил Ирину, освобождая кусок лавки грузный мужик, весь обвешенный, как показалось с первого взгляда, кобурами с пистолетами, подсумками и прочим человекоубойным добром.
— Нет, спасибо, очень уж тут у вас накурено! — одарила и его улыбкой Ирина, но улыбкой поблеклее, подежурнее и зубов на восемь менее приветливой. Альба понял намек и вылез из курилки на просторы двора.
— И как добрались? — спросила его Ирка.
— О, отлично, просто отлично! — и здоровяк рассыпался в подробностях счастливой встречи с выжившей семьей. Ирина стояла, слушала и кивала головой, тихо улыбаясь. Притворяться ей не было нужды, действительно было приятно посмотреть и послушать счастливого человека, тем более, что была у Ирины твердая уверенность в том, что и счастье и несчастье — категории материальные и вообще даже на болезнь похожи — можно даже и заразиться и тем и этим, смотря с кем водишься. Помнится, бабушка в детстве рассказывала сказку о том, что есть такое горе-злосчастье, отчего люди и становятся невезучими, но если у колдуна знающего узнают одно присловье, то могут свое горе-злосчастье передать другому человеку, отдав или подбросив какой-нибудь предмет с пожеланьем-перекидышем. Вместе с горем-злосчастьем. Потому Ирина не любила общаться с невезучими. А тут, слушая везунчика, словно на солнце грелась. Альба пел соловьем минут десять. Потом спохватился и несколько неуверенно спросил:
— Но, наверное, вам это не очень интересно?
— Вовсе нет, — убедительно ответила слушательница, — можете поверить, это куда интереснее слушать, чем привычное уже 'а потом Вася укусил Петю, а Петя укусило Нину, а Нина укусила Махмуда и его собаку и тут такое началось!'.
— Ну разве что так, — успокоился Альба и в свою очередь поинтересовался, как Ирка тут устроилась. Кивнул головой и почему-то задумался, услышав, что она вошла в команду стрелком. Это не ускользнуло от внимания собеседницы и она решила спросить напрямую, что озаботило здоровяка.
— Тут дело в том, что решено, наконец, формировать коммерческие караваны. Из-за того, что дело обещает быть прибыльным, оно опекается властью. Которая тут есть. Они даже торговую гильдию учредили под такое дело. А я тут в общем пришлый. Мои-то не в Ржеве прижились. Потому я тут гость конечно, но не с большой буквы. С ограниченными возможностями. Но я помню, что вы хотели все же податься в Кронштадт. Значит если не передумали… Вы ведь не передумали?
Ирка решительно помотала головой, показывая, что нет, не передумала.
— И получается, что вы хотите попроситься вместе с конвоем. Но там места охраны все заполнены, на эту работу желающие как раз есть, больно места хлебные. Причем действительно такие желающие, что лучше охрану и не придумать. Знатоки, профи. И таким образом если я вас начну в это дело вовлекать, получится, что я у местного анклава увожу не просто человека, а стрелка. Это уже совсем другое дело, чем если б я нанял пару грузчиков из местного лагеря-отстойника. Но и тогда на меня посмотрели бы косо. А за стрелка мне выразят неудовольствие, могут перспективы стильно попортить. Ваше непосредственное начальство пожалуется и выкинут меня из конвоя. В одиночку по трассе не поездишь.
— Тут так все серьезно? — искренне удивилась Ирина. Она никак не могла подумать, что местные так ревниво относятся к попавшим в сферу их интересов людям. Нет, так-то понятно, она сама была жадновата, и что такое атака душащей жабы знала неплохо, но вот так чтобы. Ну, прибыла, убыла, кому какое дело, государства нет, прописки нет, свобода передвижения и все такое. И присяги она никакой не давала и потому считала себя вполне вольной птицей. А оно вон как. Ирка призадумалась.
— Более чем серьезно. Дважды предупредили, что за доставленных сюда полезных людей будет бонус, а вот за попытки крысятничества и переманивания людей отсюда — бонуса не будет. Будет по шапке. И честно признаюсь — за доставку молодой женщины, умеющей стрелять, нашему старшему конвоя была премия. И он мне выкатил часть — за то, что я вас привез. Получится неудобно.
— Тааак… — протянула озадаченно Ирина, — и что, совсем выхода из такой ситуации нет? Такое прямо получается крепостное право?
— Почему же сразу крепостное. Вы-то уехать можете. Я вас увезти не могу.
— А если я, например, выеду за пределы Базы и вы меня подберете километрах в десяти отсюда? — предложила Ирина.
— Я же не один поеду, а в конвое. Старший по безопасности, к слову, будет тот же, что конвой сопровождал в Крон и обратно. Сопоставят дважды два. И фитиля еще могут вставить, если усмотрят в наших действиях мошенство наглое — типа возить одну и ту же 'найденную' туда-сюда и получать за то премию. Это может дурно кончится.
— Вы серьезно? — нахмурилась Ирка.
— Куда как серьезнее. Народ нынче нервный.
Ирина крепко задумалась. Одно она помнила точно — нет отчаянных ситуаций, есть отчаявшиеся люди. И она к отчаявшимся никак не относилась. Тем более, что ей ясно показалось — здоровяк вовсе не против обзавестись лечусоном, сразу не отказал, а честно обрисовал перспективу. Понятно, что ему не хочется расхлебывать внезапно возникшие свои проблемы из-за кого-то. Впрочем, все мужики такие, нет уже рыцарей и принцев, мимолетно подумалось Ирке. Но именно мимолетно, она сама была всегда трезвой и практичной и этим выгодно отличалась от громадного числа дурочек, которые почитав разных глянцевых журналов, не пойми с чего, начинали считать себя коронованными принцессами и относились к окружающим самцам сугубо как к мусору, ожидая принца-олигарха на белом кабриолете. Простейший подсчет мог бы им дать понять, что таких женихов десятка два-три на всем свете и на всех не хватит, тем более, что никакими принцессами эти дуры не были, папы у них не были соответственно королями и приданое было никакущим. В итоге выставленный дурами ценник никак не соответствовал их реальным достоинствам — глупым головам, неумелым рукам и тоннам заносчивой гордыни. Ирка отлично знала, что все эти принцы-олигархи женятся на своей ровне и потому запрос должен быть разумным. По себе принца и выбрала. Правда, загулял ее самец, черт его дери, но тут дело такое, все они кобели. Ну, да ладно, из поражений можно делать правильные выводы и в будущем быть умнее. Ему, козлу, сейчас там солоно приходится, впору пожалеть дурака. Ирка хмыкнула, вспомнив, чем они питались последние два месяца. А у нее вон печенье несъеденное на столе стоит. Оно конечно пустячок, но наглядно видно, насколько тут жизнь комфортабельнее, чем в деревне. В Кронштадте же кроме роддома даже кино есть. И театр. Хотя, честно говоря, печенье лучше, чем театр, но все-таки.
***
В очередной раз убеждаюсь, что многое за последнее время изменилось очень сильно, до 'практически наоборот совсем'. Мертвецы ходят по улицам, менты вставляют пистон, если у тебя нет оружия и боеприпасов к нему, а казаки оказались совершенно нормальными людьми, хотя подсознательно я все ждал этих самых — опереточных, с папахами до пупа и лампасами до ушей. Их команда как-то до странности похожа на ту, в которой я нахожусь сам. Только у них побольше оружия, да женщин. Женщин с оружием, то есть. А вот общаются больше по именам да прозвищам. Что совсем удивило — даже врач у них есть. И, пожалуй, они переплевывают нас в том, что у них есть поп. Зато у нас два снайпера, а у них, пожалуй — ни одного. А так — очень похоже все. Самодостаточная вооруженная группа с внятными функциями каждого члена. И то, что они ухитрились в первый же день собраться вместе и ощетиниться — спасло и их и многих, кого они взяли под свою защиту. Опять же помогло и то, что командир своих казаков дрючил жестоко в плане обучения разным воинским умениям — половина из них и послужила и повоевала, но вот другая была не обкатанной и потому злобно заставлялась в мирное время и службу нести (хотя я не очень понимаю, какую, вроде диких абреков у нас тут не было, да и плетками демонстрации оппозиции не разгонялись), и дисциплину выполнять и даже периодически выезжать на стрельбы. Мне даже кажется, что вообще-то у них стартовый капитал был едва ли не лучше был, чем у Николаича. И группа компактнее, управляемость выше и беженцев у них набежало поменьше, особенно — дурных беженцев, которых у нас в Петропавловской крепости оказалось густо и которые категорически не хотели замечать того, что мир изменился весь и в худшую сторону. Как же бесило тогда это категорическое нежелание у многих спасшихся что-либо делать даже для спасения своей, черт возьми, собственной шкуры и это дико злившее: 'Вы обязаны, у нас права, мы не быдло, где Красный Крест???' К казакам-то прибились те, кого они сами предупредили, потому случайных людей было куда меньше. Хотя давно уже для себя решил — не завидовать хорошим людям, в принципе, тем более, что и у них тут не сахар был явно. Тоже хватанули вдосыт, хрен редьки длиннее, а вкусовые — то схожи. Одна и та же чума была у всех.
