Владислав Савин - Восточный фронт
— Будьте спокойны: случая не представится — отвечаю я — кстати, могу я поинтересоваться, с ТОФа меня снимают? Пока я дела там никому не сдавал.
— А вот не знаю! — говорит Пономаренко — это как Сам решит.
Вместо эпилога. Джон Р. Толкиен. Записано в 1965 г. (альт — ист). Никогда не было опубликовано.
Мне страшно заглядывать в бездну, которая вдруг открылась. Но невыносимо будет, если я окажусь прав, унести эту тайну с собой. Я уже стар, и скоро уже настанет день, когда я предстану перед Всевышним. А тем, кто останется на земле — придется рядом с этим жить!
В эту Великую войну я был привлечен в качестве эксперта, аналитика и лингвиста, к работе одного из правительственных учреждений. Не буду уточнять, какого — назову его просто Конторой. Я видел в этом служении свой долг солдата и джентльмена — что делать, если годы и здоровье не позволяли мне быть в рядах нашей армии, сражающейся за свободу Британии! Это вовсе не было пустыми словами для нашего поколения, еще помнившего славные времена той Империи, над которой никогда не заходило солнце!
Я не имел никакого отношения к "рыцарям плаща и кинжала", подобных героям сказок про суперагента "два ноля", выходивших в последнее время из‑под щедрого пера мистера Бонда. Равно как и к подвигам британских воинов на фронте. Наш отдел Конторы всего лишь давал рекомендации, на основе самой разнообразной информации — оставляя за скобками, как эти сведения были добыты, и как наши советы использовались. Мы просиживали, бывало, с утра до позднего вечера, за горами бумаг, пытаясь из кучи словесного мусора добыть зерна истины, а после сложить из них цельную картину. И нередко это нам удавалось — по крайней мере, начальство Конторы было довольно.
Осенью сорок третьего нам было поручено разобраться с загадкой русской подводной лодки К-25, также известной как "моржиха". Конкретно наша группа больше занималась не техническими вопросами, для того было смежное подразделение, куда входили лучшие моряки, кораблестроители, инженеры Британии — но и нам что‑то доставалось. Мы же плотно занимались анализом биографий людей с того корабля. Даже в самых закрытых, тоталитарных обществах, любой человек оставляет вокруг себя массу свидетельств, свидетелей — родственников, друзей, сослуживцев — а также документов, и деяний, ставших известными. А капитан "моржихи" Лазарев, при ближайшем рассмотрении, казался не менее загадочной фигурой, чем его корабль!
Начнем с того, что у него фактически нет полной официальной биографии. И это у русских, с их культом героев той войны! Впрочем, во всей человеческой истории вряд ли можно найти фигуру, столь известную в настоящем, и хранящую воистину непроницаемую завесу тайны на своем прошлом. Если не считать Иисуса Христа, про которого Библия также умалчивает, где Спаситель пребывал от своего отрочества до тридцати трех лет. Но такого просто не должно быть — в любом флоте любой страны, чтобы стать командиром корабля, тем более такого, человек должен окончить соответствующее учебное заведение, послужить на более низших должностях, и при этом суметь там отличиться, заработать доверие. При том, что офицеры — подводники любого флота, это корпорация, куда стороннему человеку, не варившемуся с ними в одном котле, попасть просто невозможно! Однако же, при всей советской закрытости, мы можем достоверно восстановить послужной список Лазарева, начиная с лета сорок второго года, но ничего не известно о более раннем периоде! А ведь, если по возрасту, он родился в России где‑то на рубеже веков, то должен был застать многие события, как русская революция и Гражданская война, и чем он занимался в это время? Комсомолец, чекист, красный командир — будьте уверены, это бы обязательно превозносилось пропагандой! Белогвардеец, эмигрант? С этим согласуется тот уникальный для СССР факт, что по нашей информации, он вступил в большевистскую Партию уже в 1945, после Победы — хотя беспартийный адмирал в правление Сталина, это столь же невозможная вещь, как убежденный католик — роялист среди "железнобоких" Кромвеля! Но как тогда объяснить невероятное доверие к нему со стороны коммунистических властей — что, не могли найти более политически благонадежного, для командования таким кораблем?
И тогда выходит, что квалификацию подводника он получил не в советском флоте? Да, есть версия, которую в СССР распространяли "среди своих", что Лазарев — разведчик — нелегал, вернувшийся домой в 1942 году. Что он родился в Петербурге в семье морского офицера, не принявшей революцию, и бежавшей на Север — где его родители погибли от рук англичан, в концлагере на острове Мудьюг, после чего наш герой приобрел патологическую ненависть к англосаксонской расе. Он все же не остался в России — с вариантами, уже был послан в эмиграцию как агент ЧеКа и Коминтерна, или был завербован после. А дальше — судьба "русского капитана Немо", он стал подводником, служил в Кригсмарине (конечно, под другим именем), был одним из лучших в "битве за Атлантику", а затем "погиб", чтобы возродиться уже самим собой. Этого было достаточно в СССР, где не принято задавать лишних вопросов, встретив "те, кому надо, знают, а прочим не положено". Но отчего тогда эта версия так и не стала официальной, вошедшей в книги? Уж не оттого ли, что тогда пришлось бы прописывать подробности, вместо общих фраз?
И — эта версия была основной для расследования уже тогда! Однако Дениц, допрошенный на этот предмет почти сразу после пленения, еще тогда, в 1944 году, Лазарева категорически не опознал! А ведь гросс — адмирал, и шеф подводного флота Рейха лично знал всех командиров своих U — ботов. Также, не мог узнать нашего фигуранта никто из немецких подводников, оказавшихся у нас в плену после войны, и поиски в архивах, нам доступных, включая документацию сдавшихся нам флотилий подплава кригсмарине, ничего не прояснили. И еще немецкая разведка искала нашего героя среди бывших подводников всех стран Европы — особенно испанского, ведь казалось логичным, что русский главком флота Кузнецов, бывший советником у республиканцев, познакомился с нашим героем именно тогда! Что подтверждала и наша информация, о каких‑то "особых отношениях", большем доверии между Лазаревым и Кузнецовым — такое бывает у тех, кто вместе воевали, а Кузнецов кроме Испании, не покидал СССР никогда. Но мы проверили всех офицеров испанского флота, а также ВМС всех стран мира, включая Японию и Латинскую Америку — искали подводника, подходящего по возрасту и внешним данным, ярко себя проявившего, и исчезнувшего или погибшего в конце тридцатых- начале сороковых, все безрезультатно! Искали, с учетом возможных уловок, как например, человек не "погибает" а подменяется двойником. Это был воистину адов труд, с учетом объема и времени — завершившийся ничем!
Тем более, закончились неудачей попытки решить загадку, проследив биографии кого‑то из экипажа. Потому что офицер низшего ранга, а тем более нижний чин "моржихи" вовсе не обязательно должен быть гением подводной войны, вполне достаточно какого‑нибудь "Иванова из Рязани". Достоверно установлено, что еще в 1943 на К-25 было прислано пополнение из моряков Северного флота, надо думать что это проделывалось и в дальнейшем — вполне логично было со стороны большевиков как можно скорее заменить на корабле хотя бы матросский состав, именно мелкими группами, постепенно, чтобы не снижать боеспособность. Русские же источники, вроде известной книги "На борту К-25" и снятого по ней фильма, такой "боевой версии" еще довоенной "Тайны двух океанов", запутывают дело еще больше. Ведь странно, что автором книги о самом успешном корабле советского флота выступает не его командир, и даже не старший офицер, а судовой врач? Объяснение что товарищи по экипажу уступили ему эту честь "потому что у тебя литературный слог", выглядит явно надумано.
Про техническую же загадку К-25 написано много. И весьма правдоподобной выглядит версия, что русские лгали про "химический реактор — регенератор", тактические возможности "моржихи" однозначно показывают именно атомарину! Но в сороковые годы про то еще никто не мог знать. Потому что не существовало технологий, позволившей создать атомный корабельный "котел", и сам факт деления атомного ядра был открыт в декабре 1938, то есть физически не было возможности за столь короткое время пройти путь до надежно работающей машины! Самые авторитетные кораблестроительные умы у нас и в США вынесли вердикт, постройка атомной подлодки в СССР тридцатых годов абсолютно невозможна. Но никто не дал ответа на вопрос, где же тогда был построен этот корабль?
Ответ пришел мне совсем с иной стороны. Как русские сумели удивить мир "Индианой Джонсом", так в сорок пятом же они выпустили на экран "Властелина Колец", мою книгу, мой шедевр — мой и не мой одновременно! К тому времени этот главный труд моей жизни существовал лишь в виде рыхлой кучи материала, русские же выбросили на рынок совершенное завершенное творение — в котором я узнавал свой неповторимый стиль, не только то, что мог бы написать я, но и как бы мог написать — но я точно знал, что еще не успел написать такого никогда! В то же время они пытались дополнить текст своими вставками — откровенно противоречащими всему духу эпопеи, но о том знал лишь я один!
