Узнавать Отражение (СИ) - "Ande"

В жизненных и политических оценках она точна, язвительна и грубовата. Как я понял по её оговоркам, она сама, да и вместе с Фаисом, была знакома с кучей самых разных богемных персонажей. Не стесняясь называла вещи своими именами. Проезжалась по народным кумирам, склонным к мальчикам, и по голубым курсам ВГИКа, и по стареющим дивам из богемы и торговли с их дикими выходками типа гименопластики...

А я ржал и ахал внезапным срывам покровов:

— Светлана, глядя на тебя, всяк видит неземную принцессу. А ты исходишь злобой и плюёшься ядом.

Мы перебрались на кухню и приступили наконец к ужину.

— Я пять лет отучилась в балетной школе Большого, Паш. Там все принцессы.

— А потом?

— Травма стопы.

— И ты злишься?

— Да нет, даже рада. Танцевать — та ещё каторга. Просто я из балета. А балет был и остаётся царством злых девочек. Я ещё ничего.

— Как хочешь, Свет, но я не стану тебе ломать другую ногу, чтоб ты ещё подобрела. И так сойдёт.

— А вот я, Панечка, виртуозно владею скальпелем! Так и знай.

— Понял. Тщательно и любым способом скрывать повод к скальпелю. Я умею. Скрытность — моя армейская специальность.

— Ты что, совсем не боишься?!

— Наоборот. Именно такая опасная, как ты, мне и нужна. Всегда буду в хорошей форме. Быстрый, чуткий, как ускользающий ягуар. Спать с высоко поднятой головой и прислушиваясь.

Мы пересмеивались и делились мыслями и планами. Она собиралась восстанавливаться в интернатуре. Хотела прошлой осенью, но там началась ведомственная чехарда, пришлось отложить на год. Я рассказывал про аспирантуру, куда пойду скоро. А она брала мою ладонь со сбитыми в Риге, пусть и поджившими, костяшками. Утыкалась в неё носом и тряслась от смеха: "Вот это и есть кисти рук настоящего экономиста". Короче, мы всё больше знакомились. И понимали, что нам вместе нравится не только трахаться.

Утром мы спали аж до восьми. У неё выходной. Но она выпила кофе и засобиралась домой. Уговоры не подействовали, и совсем скоро мы шли переулками к её дому. "У меня дома бардак, и нужно маме помочь, не обижайся, Паша, столько дел накопилось".

Её дом — в переулках между Покровским бульваром и Садовым кольцом. Обычная кирпичная девятиэтажка семидесятых годов постройки. Даже не предполагал, что такие здесь есть. Я в квартиру приглашён не был. Чему искренне обиделся. И заявил:

— Даже не думай, что я в ревнивых подозрениях. Ты — страшная, как Мата Хари, и кроме меня на тебя никто и не посмотрит.

Она фыркала, мы долго целовались в подъезде, и я пошёл домой. Вообще-то вот-вот приедут американцы заселяться...

Они подъехали одновременно со мной, и выглядело это солидно. Минивэн Chevrolet Express с обвесом Starcraft, с красными номерами.

Из машины вылезли те двое из Киноцентра.

— Привет, Пол. Я — Бэн. Это Джексон, называй его Джек.

Крепкие такие парни. Высокие, улыбчивые и не по-российски ухоженные.

Жизнь жильца высотки на Котельнической была устроена очень удобно. В каждой квартире была картонная табличка с телефонами расположенных в доме сервисов — от прачечной до кулинарии. Достаточно было позвонить и оплатить. И за бельём в стирку приходили и уносили. Можно было сервировать банкет или вызвать сотрудника почты для отправки посылки...

Сейчас это всё работало скорее по инерции. Но при должной оплате — вполне оперативно и качественно.

Это я о том, что очень быстро у минивэна появилось двое мужичков с тележкой, напоминающей тележки носильщиков вокзалов. Машину американцев разгрузили и на грузовом лифте доставили в квартиру.

Спустя совсем немного мы с парнями уже пили кофе.

В гостиной появились два канцелярских стола. На них утвердились два компьютера с мониторами. Вдоль стены встал каталожный шкаф. А в углу — небольшой сейф. На отдельном столике - факс и ксерокс. Чёрный, эбонитовый и винтажный, дисковый телефон сменился радиотелефоном "Sony".

Вполне уютная гостиная превратилась в удобный и функциональный офис с видом на Кремль.

— Вот, Пол, пересчитай и распишись.

На журнальный столик легли пачка долларов и бумажка: "Я, мистер Колесов, получил от представителя «Gloria Foundation», мистера Джексона И. Грэма, восемь тысяч долларов в качестве оплаты аренды квартиры. Таким образом, годовая аренда в размере десять тысяч долларов полностью выплачена".

Глава 10

Обвал событий что случился по приезде Москву, наконец улёгся, оставив вокруг обломки. Лишь сейчас появилась возможность спокойно всё обдумать.

Выводов не просматривалось. Парня с неслабой армейской подготовкой застрелили в затылок. Что, как, почему — даже не представляю.

Мыслей и версий у меня было много, но я решил взять паузу и осмотреться. Я не следователь Шеин, у которого на все вопросы один ответ: «Дело расследуется». Я для себя решил: убийца будет найден. Время тут большой роли не играет. Скорее помогает. Всплывут скрытые сейчас детали… кто-то, где-то ошибётся…

В общем, получив от Светки афронт и пачку баксов от американцев, я занялся своими делами. Прежде всего — гардеробом. Попутно я энергично дозванивался на кафедру экономики МИУ, что в Выхино. Где-то между покупкой в ЦУМе приличных брюк и обретением пальто в продуктовом универмаге «Таганский» я таки дозвонился.

Доцент Лернер, услышав меня, искренне обрадовался:

— Я завтра в два буду на Новом Арбате, в книжном, Паша. Можем вместе пообедать.

Договорились в «Старой Арбе» на Арбате.

В ресторан прибыл не мелкий ларечник в кожанке. Мой имидж претерпел существенную трансформацию. Потрясшие меня до глубины души брюки от «Миссони» в ЦУМе за жалкие пятьсот рублей ( четыре доллара) были хороши. Пальто купил на лотке в продуктовом универмаге — между отделом, продающим «заряженную» воду Чумака, и овощным отделом с проросшей картошкой. Мне заявили, что пальто только что прибыло прямо из «Harrods». И я не устоял. Да и такую креативность стоило поощрить. За пятнадцать долларов поимел отличную вещь: полупальто-реглан с накладными карманами и тёплой подстёжкой.

Короче, без десяти два очевидный соискатель учёной степени заверил халдея, что тот не будет внакладе, если он с гостем останутся довольны.

Получив аванс в сотню рублей, официант понял, что всё всерьёз, и принялся за дело от души. Провёл меня к столику у окна:

— Вам здесь будет удобно, и я прослежу, чтобы вас не беспокоили.

Согласовали меню: винегрет с селёдкой, заливное «Яйца Фаберже», борщ, стейк «Шаляпин», телятина «Орлов». Коньяк «Двин». Я попросил поставить с краю стола две рюмки водки.

Вслед за водкой объявился и доцент Лернер — ухоженный, улыбчивый, расчудесный еврей. Очки в золотой оправе, твидовый пиджак, идеально отглаженные брюки, сверкающие ботинки, галстук, ослепительная рубашка. Я встал, пожимая ему руку. Он задержал мою ладонь, глядя на две рюмки на столе:

— Решил обойтись без пошлости и надрыва, Паша?

— Я решил, что так будет правильно, Марк Семёнович. Прежде чем о делах беседовать.

Мы молча подняли рюмки и опрокинули не чокаясь. Поставили на поднос появившемуся официанту. Уселись. Лернер оглядел стол и довольно кивнул:

— У тебя правильный подход к собеседованию в аспирантуру, Павел.

Марк Семёнович Лернер — доктор экономических наук, доцент кафедры экономики МИУ, сибарит, радикал, циник. В общем — достойнейший человек. По непроверенной информации, именно он в 1982 году изрёк: «Экономика социализма — лженаука».

Будучи широко известен в узких экономических кругах, он не принадлежал ни к одному из течений. Наиболее близкими по духу ему были Гайдар, Ясин, Чубайс, но и они, по его мнению, были излишне мягкотелыми и непоследовательными. А Чубайс с Кохом, как я видел сам, с трудом выносили его крышесносные идеи, которые хоть и были неосуществимы, но и неопровержимы.