Ревизор: возвращение в СССР 37 (СИ) - Винтеркей Серж

— О, это я и сама поняла на себе, за эти три с лишним недели, что в Болгарии, Ялте и Сочи была! — перебила няню возбужденно Галия. — Я чувствую, что сильно изменилась — столько новых впечатлений было. К счастью, это всего лишь три недели, а не год. Надеюсь, когда встретимся с Пашей, он не посмотрит на меня, как на чужую.

Валентина Никаноровна тихонько рассмеялась, чтобы не разбудить малышей, и сказала:

— Паша твой очень на моего мужа похож, он однолюб. Он никогда тебя не бросит, ты главное заботься о нем, следи за его здоровьем… Я вот за своим мужем не уследила…

Поутру повезли нас на конференцию. Да уж, это фестиваль, так фестиваль, тут все форматы задействованы, в том числе и научные доклады на разные темы для представителей молодежи, увлеченной наукой. Забавно только было, что собрали нас в закрытом зале все того же стадиона, где было торжественное открытие фестиваля. На стадионе я еще в своей карьере с научным докладом не выступал…

Пришло моё время делать доклад. Поднялся на трибуну, выступил по своей чилийской теме. Максимально аккуратно, чтобы не обидеть чилийских коммунистов, которые наверняка есть в зале. Сами они вряд ли русский уже освоили, но переводчика им точно дали…

Вроде бы получилось. Не первый раз уже вынужден тщательно подбирать слова, выступая по этой теме. Первый раз в КГБ, потом на радио, потом статью же писал еще. Значит, это уже четвертый… Немудрено, что насобачился.

Спускаюсь со сцены, а ко мне из первого ряда, где сидели ветераны в орденах, направляется один из них. И какой — тот самый, с которым я хотел больше всего поговорить, кумир моей юности. Маресьев!!!

— Извините, — спросил он, — мне сказали, что вы тот самый Павел Ивлев, который печатает статьи в «Труде». Это действительно так?

— Да, Алексей Петрович, всё верно.

— Удивительно, учитывая ваш возраст! Впрочем, меня не ваш возраст волнует, мне очень понравились ваши статьи, что я прочитал, про Бессмертный полк и про поисковые отряды. С моей точки зрения — это очень полезные инициативы. Я это заявляю не просто как отдельный человек, а как ответственный секретарь Советского комитета ветеранов войны.

— Очень рад это слышать, Алексей Петрович, — сказал я ему, — а то, к сожалению, инициативы-то есть, а внедрение происходит крайне медленно… Если вообще происходит, трудно пока что понять…

— Согласен с вами, некоторые крайне полезные вещи увязают в болоте бюрократии. Но давайте не будем рассуждать об этом за рубежом, мало ли кто нас случайно услышит. Со своей стороны я, как представитель своей организации, буду всемерно содействовать тому, чтобы обе эти инициативы были воплощены в жизнь как можно скорее.

Только хотел сказать, как я восхищаюсь его подвигом, и что хотелось бы однажды взять у него интервью для «Труда», как к нему подскочило ещё двое ветеранов, Покрышкин и Батов. Трижды герой СССР и дважды Герой СССР. Я вообще дышать перестал при их виде…

— Что же ты, Алексей, мы уже опаздываем на встречу с представителями Международной организации борцов сопротивления. — сказали они Маресьеву, — давай быстрее выдвигаться, а то неудобно будет.

Он ещё раз пожал мне руку, и они поспешно ушли. При этом невозможно было не заметить, что передвигается он достаточно элегантно, не скажешь даже, что у него нет ног. Эх, жаль, что не получилось поговорить хоть чуть дольше. А с другой стороны — самое главное, что контакт налажен, и к моему огромному удивлению, даже не по моей инициативе. А это значит, что если не удастся переговорить здесь, в Берлине, то когда вернёмся в Москву, я смогу договориться с ним о встрече в любое время. Только надо очень хорошо подумать, о чём могла бы быть моя статья в «Труде» по итогам разговора с ним? Думаю, что банального пересказа подробностей его подвига никому уже не надо, ему самому наверняка уже осточертело это обсуждать. С момента окончания войны прошло уже почти три десятка лет, и наверняка его сотни раз уже расспрашивали об этом. Надо придумать что-то свеженькое. А что если, к примеру, поговорить с ним о том, как молодой человек мог бы закалять свой характер? Вот такой разговор наверняка был бы интересен и ему, и вызвал бы огромный интерес молодёжи по итогам публикации статьи в «Труде». Да и на радио потом бы я эту тему тоже поднял. Прекрасно, значит, надо обязательно с ним именно это будет и обсудить…

Через полчаса после выступления за мной прибыла машина, пора ехать на радио. К моему удивлению, это была черная «Волга». Думал, что покатают на какой-нибудь немецкой машинке, а то и импортной. Ну, в принципе, для ГДР и «Волга» тоже импортная машина…

В машине оказалось аж три человека — вчерашний Феликс, переводчик по имени Артур, и шофёр, которого мне не представили. Серьёзно, короче, ко мне они отнеслись, почувствовал себя важным чиновником…

Выступление на немецком радио, в принципе, ничем особо не отличалось от выступления на нашем. Разве что несколькими деталями. Вначале меня попросили рассказать о себе. На московском радио такого вопроса ко мне точно не было, о том, кто я, публике рассказывал сам Николаев. Сказал, что являюсь студентом третьего курса МГУ, также выступаю на всесоюзном радио и печатаюсь в газете «Труд». Не чтобы выпендриться, а чтобы не подводить, в том числе, и Петермана. А то спросит его кто из местного Политбюро — ты чего на наше радио студента притащил, неужто в советской делегации не было кого-то посолиднее? А так — порядок, не придраться. Студент и в Москве выступает на высоком уровне, не только в Берлине…

Второй момент — приходилось делать паузу примерно раз в минуту, чтобы переводчик тут же все переводил. Наверное, в финальном варианте они просто вырежут все, что я говорю, оставив только то, что говорит переводчик. Иначе не представляю, кто будет слушать такую длинную радиопередачу, где минута на русском, минута на немецком. Это разве что для обучения языкам материал хороший, можно так и крутить целиком на лингвистических факультетах…

А все остальное было очень привычным. Студия была вообще неотличима от такой же студии в Москве. Шикарная звукоизоляция, две двери подряд, чтобы отсечь лишние звуки из коридора, те же свисающие сверху микрофоны на фиксаторах. Ну и ведущий — самое смешное, даже внешне немного похожий на Николаева. Да и повадки те же самые — обязательно надо вставить свои пять копеек…

Рассказал о нескольких московских предприятиях, о которых много что знал. Более подробно про «ЗИЛ», само собой, как же без него. Несколько минут про «Полет», часы, что на нем делают, в ГДР тоже вполне себе раскрученный брэнд. Много рассказывал про меры социальной защиты на передовых столичных предприятиях — и про садики с яслями для детей сотрудников, и про квартиры, в том числе те, которые рабочие сами себе строят в свободное время. Понятия не имею, как с этим в ГДР, но может, кому-то из местных начальников понравится что-то из того, что у них тут нет, и они это тоже внедрят… И после включения ГДР в ФРГ ещё большее количество местных немцев будет сожалеть о том, что это произошло…

Договорились с Феликсом, что на схожую тематику я буду выступать и на тех заводах, куда меня повезут завтра.

Сразу после выступления меня повели знакомиться с местным начальством. Видимо, до этого оно было чем-то занято. Принимали очень радушно, накрыли стол в кабинете местного директора радиоканала. Со мной встретился лично директор, мужчина лет пятидесяти с растрёпанной шевелюрой. И в целом вид был такой, характерный для творческой личности — и пиджак помятый, и брюки, у которых стрелки давно уже не видны… Имя я еще запомнил — Фриц, такое имя трудно не запомнить, а вот фамилия от меня ускользнула.

Пообщались минут двадцать пять, как раз угостился местными разносолами, и начали прощаться. Переводчик остался тут же, Феликс тоже. Обратно меня вез только шофер. Как оказалось, когда я спросил, прекрасно владеющий русским языком.

Дочитали главу — порадуйте автора, поставьте книге лайк, если еще не сделали этого раньше! Вам несложно, а мне — приятно!!! https://author.today/work/443212