Я пас в СССР! 2 (СИ) - "Alchy"

'Я иду, а мне 16 лет,

Впереди стоит колхоз «Рассвет»,

За колхозом город мой родной,

Я — герой, и он герой.

Я буду жить теперь по-новому,

Мы будем жить теперь по-новому,

А Любе-Любе, Любе

А Любе-Любе, Любе,

А Любе-Люберцы мои-и-и!

Я буду жить теперь по-новому,

Мы будем жить теперь по-новому,

А Любе-Любе, Любе

А Любе-Любе, Любе,

А Любе-Люберцы мои-и-и!

На зарядку рано я встаю,

За разрядку голову сниму,

Закаляю свой я организм —

Берегись, капитализм!

Ускоряюсь я в 16 лет,

Ускоряется колхоз «Рассвет»,

Ускоряется моя страна —

Вот такие, брат, дела!'

В кружке остывал чай, в телевизоре группу «Любе» сменили похождения неудачного и от этого злобного Тома, донимаемого наглым донельзя Джерри, а я сидел в прострации — вот что это сейчас было? И спасут ли массовые расстрелы Родину? Почему-то эта популярная в интернетах фраза сразу пришла на ум, после выпуска новостей. И не просто пришла, а засела там занозой.

— Рот закрой, Вань, муха залетит! — Участливо посоветовала сестренка. — Чего расселся-то, тебе разве на работу не надо? Тоже митинговать хочешь?

— А ты чо, продолжишь в телевизор пялиться? Может, к бабушке тебя отвести? А то как ягоды обдирать, так мы первые! А как на огороде горбатиться, так нас нет!

Так-то она права, пора на работу. Мало ли что в столице происходит, а ведь с этого и начинается разруха, когда вместо выполнения своих обязанностей люди начинают митинговать и лезть в политику. Как там профессор Преображенский говорил — ни прибавить, ни отнять. Допил в несколько глотков остывший чай, прихватил с собой транзистор ВЭФ с давно сделанным для него блоком питания (с батарейками — та же беда, что и со свежими овощами в межсезонье, если не хуже: овощи скоро свои появятся, а элементы питания всех видов — хронический дефицит), выключил телевизор и отвел упирающуюся Саньку к Арлену, где сдал её на руки сидящей перед телевизором бабе Тоне. Мда, вот стоило делать крюк (теплицы волевым решением директора возводились недалеко от школы, чтоб подрастающее поколение к труду привлекать и заодно разнообразить рацион школьников, так что от — дома десять минут ходьбы в сторону школы, клуба и дальше, к месту расположения возводимого тепличного комплекса) и над ребёнком издеваться?

Был, конечно, соблазн остаться дома, мониторить обстановку, смотря, что скажут по телевизору в новостях. Но думаю, что ничего особо нового и интересного не услышу, да и ждать два-два с половиной часа, чтоб посмотреть десятиминутный новостной блок, пропуская работу — не самая удачная мысль. По радио услышу, что происходит, вернее, что сочтут нужным рассказать широким общественным массам. Самое интересное, как водится, всегда скрыто от внимания и не на виду. И как оказалось, принял правильное решение: не успел вернуться с обеда — прикатил наш директор, Василий Федорович собственной персоной. Со своим водителем и моим отчимом Максимом, и все трое — при оружии, хоть с охотничьим, а не с автоматами Калашникова и винтовками.

— Молодец, Иван! — Похвалил меня директор и тут же посетовал. — Вот мало нам было этого съезда, сегодня вообще после обеда половина личного состава на работу не вышло!

— А вы чего со стволами-то? — Поинтересовался я у Макса, пока Федорович осматривал фронт работ, грозя всяческими карами тем, кто сегодня наплевал на трудовую дисциплину и не вышел на смену.

— Короче, Вань, порядок в стране наводить будут. — Отвел взгляд Максим. — Всякое возможно, вплоть до беспорядков, а возможно и военное положение введут. Ты голову не забивай, нормально всё, у нас навряд ли что-то произойдет. Это в Москве и крупных городах волнения и стихийные выступления, это мы так, на всякий случай вооружились. Новости-то слышал?

— Ага, и даже видел: дома обедал, успел посмотреть. Сашу к бабке отвел, так что не теряйте, если что.

— Хорошо, ты тоже сразу после работы — домой. Я не знаю, когда появлюсь, пока с Федоровичем буду, до прояснения обстановки.

Я понимающе хмыкнул, в смутные времена охота на председателя колхоза — это у нас традиция ещё с Гражданской. Директор, удостоверившись, что работы, хоть и с неполным кадровым составом, продолжаются, отбыл в неизвестном направлении, сопровождаемый клубами пыли из-под колёс машины. А мы вернулись к созидательному труду, не забывая при этом обсуждать то, что внезапно произошло в столице. Народ, что характерно, убийство (а как ещё назвать случившееся с Ельциным и его подельниками — слово «терракт» пока не в ходу) осуждал и негодовал, а вот арест Горбачева и разгон депутатов — всячески приветствовал. Квинтэссенцией народного мнения стала фраза одного из наших рабочих, брошенная им в адрес недавно показанных по телевизору народных избранников, лежащих на полу:

— Да расстрелять всех этих пиздаболов! Перестройка, гласность, хуястность! Который год в уши одно ссут, а на деле совсем другое происходит! Хули толку от их съездов⁈ Я точно в эту Национальную гвардию запишусь! Ванька, ты же с Равилем вась-вась, узнай у него — будет ли у нас эта Национальная гвардия? Военно-патриотический клуб же есть, значит и гвардия должна быть, так по телевизору сказали! А ружжо у меня свое имеется! А завтра нам расскажешь. И это… Кого отстреливать надо — тоже узнай!

Да уж, переоценил я идиллию развитого социализма. Что-то никаким гражданским согласием и всеобщим довольством не пахнет. Прав был Равиль, что я попросту зажрался, благодаря содействию старших товарищей, материальной и вещественной поддержке с их стороны. И если в селе такие настроения, то что можно сказать о городе, где и номенклатура с их дистанцированием от простого народа глаза мозолит, и кооператоры, появившиеся в последнее время, не способствуют душевному спокойствию граждан, жаждущих декларируемой властью социальной справедливости.

Так, ни шатко, ни валко — проработали до вечера. Трудно продуктивно трудиться, когда голова забита совсем другими мыслями, далёкими от сельского хозяйства. Ещё и радиоприемник отвлекал — по радио новости выходили не в пример чаще, каждый час выпуск был. Хотя ничего нового, вдобавок к уже слышанному и виденному, не пришлось узнать. Ну хоть беспорядков массовых нет (или про них не передавали), и то уже хорошо. В столице и Ленинграде народ продолжал митинговать, армия стихийному выражению чувств сограждан не препятствовала и даже содействовала, подогнав полевые кухни и кормя уставших демонстрантов кашей с тушенкой. Вражеские голоса своей внятной позиции не высказали, видимо, ещё не определились с тем, как освещать происходящее. Внушало осторожный оптимизм, что всё обойдется если не мирно, то малой кровью, объявление о двух бесплатных концертах, которые состоятся вечером в двух крупнейших городах страны. Игорь Тальков выступит на Красной площади, а ансамбль «Явь и Навь» — на Дворцовой площади Ленинграда соответственно.

Так-то молодцы с подачей информации — никакого официоза, давно стоявшего всем поперек горла. Особенно порадовал комментарий про организованные концерты, когда диктор с юмором упомянул, что грядущие мероприятия абсолютно бесплатные, поэтому — только Тальков и «Явь и Навь». Алла Пугачева и группа «Кино» во главе с Цоем в ответ на просьбу принять участие в концертах — задали вопрос: «А сколько нам заплатят за участие?»

— Так что выступать будут только что упомянутые коллективы и другие, кто захочет присоединиться, — иронизировал диктор в радиоприемнике. — А Виктор Робертович и Алла Борисовна забронзовели настолько, что без гонораров отказываются принимать участие!