Наши уже не придут 2 (СИ) - "RedDetonator"

— Никак нет, товарищ подполковник, — ответил второй номер. — Батька помер давно, как писали родичи, а мамка ещё раньше померла. Две сестры есть, Светлана и Мария, но они замужем давно — считай, чужие мне. Нет там у меня никого, чтобы было к кому возвращаться.

И таких среди солдат немало. Крестьяне живут мало — изнурительная пахота их быстро убивает, поэтому не каждый может похвастаться, что родители живы и ждут его с фронта…

— А чего ты не женился? — спросил Аркадий.

— Да когда? — усмехнулся Ингерд. — Служба не располагает, товарищ подполковник.

— Это да… — вздохнул Немиров.

Расчищенная часть дороги закончилась, а это значит, что они проехали уже двенадцать километров. Двигались они со скоростью шестнадцать километров в час, то есть почти на пределе «Гарфордов-Путиловых».

Это ключевой момент всей операции — скорость движения.

Конница, в оптимальных условиях, может перемещаться со скоростью в 6–7 километров в час, что лишь на 1–2 километра в час больше, чем перемещается человек на своих двоих. И то, движение должно быть не более 7–8 часов, с короткими привалами. Можно, конечно, разогнаться и до 8–10 километров в час, но ценой этому будет снижение боеспособности кавалерии на конечном отрезке пути.

Кого-то может озадачить, а чего это до сих пор применяется кавалерия, если скорость её отличается от пехоты на какую-то «жалкую» пару километров в час?

А вот в этой «жалкой» паре километров в час всё и заключено — при наступлении важен каждый километр. И если за час разница будет несущественной, то вот за восьмичасовой переход пехота пройдёт, в оптимальных условиях, сорок километров, а кавалерия пройдёт сорок восемь или вообще пятьдесят шесть километров. Разница — шестнадцать километров.

Броневики же могут ехать со скоростью самого медленного из них, а это, в случае с механизированным корпусом, 16 километров в час, до полного исчерпания топлива. Надо ехать десять часов — будут ехать десять. В оптимальных условиях грузовики могут ехать без остановок на привалы, что, если всё ограничивается восемью часами, будет означать примерно 128 километров пути.

«Сегодня весь мир поймёт одну простую истину — война изменилась», — подумал Аркадий.

Два часа пути спустя, были встречены передовые дозоры австро-венгерских войск. Сразу же, без прелюдий, заработали пулемёты и пушки.

Всадники были одеты в форму цвета «гехтграу», что и выдавало в них австро-венгерские войска, но каждый из них носил немецкий штальхельм.

Броневики остановились и начали срезать ошеломлённых всадников короткими очередями. Аркадий тоже не отставал от подчинённых и безэмоционально убивал гусар, отчаянно пытающихся сбежать.

Меньше минуты — все лежат.

— Перестроиться в боевой порядок! — приказал Аркадий.

Передовой дозор он умышленно не выставлял, хоть и мог легко. Замысел был в том, чтобы противник не был предупреждён о приближении механизированного полка самим фактом наличия дозора.

Сто двенадцать машин развернулись в наступательный боевой порядок.

— Вперёд! — скомандовал Немиров. — Сигнальщик!

Из командирского броневика высунулась рука с красным флажком.

Теперь путь был по пересечённой местности, поэтому ехать пришлось медленно, но это и не было сильно важно. Важнее — охватить большую площадь фронта, чтобы обеспечить достаточно широкий прорыв.

Медленно, с дискомфортом, они поехали по заснеженной пашне.

Вдалеке была видна уже заброшенная житница — местные жители, когда запахло нешуточными боевыми действиями, оперативно скрылись в прилегающих лесах.

Маленькое поселение, что осталось позади, тоже было заброшено. Признаков противника там не было, поэтому механизированный полк проигнорировал эту деревню.

Наконец, когда они проехали ещё шесть километров, появились признаки противника.

— Стой! — приказал Аркадий. — Огонь!

Сразу же, после остановки, загрохотали пулемёты, а затем к ним присоединились артиллерийские орудия.

Противник двигался в наступательном боевом порядке, потому что уже знал, что враг близко.

Судя по штандартам и форме, это австро-венгерские войска, которым оказали честь первыми прорываться к Окнице. Это начальная фаза наступления, можно сказать, что ключевая, поэтому Немиров удивился, что немцы доверили её традиционно более слабым союзникам.

Впрочем, разницы не было — к тому, что выкинул механизированный полк, не готов никто.

Где-то, далеко позади, форсированным маршем движется 1-я конная армия, возглавляемая генералом Брусиловым. Задача у них сложная — на дворе зима и путь неблизкий. Но ко второй фазе операции «Пролетарская инвектива» им успеть просто надо.

Сам по себе механизированный полк может только пробить оборону, а развитие наступления лежит на конармии. Не успеет конармия — немцы быстро заткнут брешь и постараются добить полк.

Вражеские войска, столкнувшиеся, неожиданно для себя, с бронированной волной, растерялись. Жизнь их к такому не готовила, поэтому на руках у них не было ничего противотанкового. Вообще, ни у кого сейчас нет ничего противотанкового.

Австрийские солдаты залегли в снегу, но их было слишком хорошо видно, чтобы это могло что-то изменить…

Безнаказанный расстрел из пулемётов и пушек длился лишь несколько минут, после чего войска противника дрогнули и бросились в беспорядочное бегство. Единственное, на что это повлияло — характер пулевых ранений. Теперь пули летели в спины.

Какой-то храбрый кавалерист повёл своё подразделение на левый фланг, чтобы хотя бы попробовать сблизиться с противником, но порыв был отсечён пулемётами «Гарфордов-Путиловых». На этих пулемётно-артиллерийских броневиках было аж по три пулемёта системы Максима.

— Вперёд на самом малом! — приказал Аркадий.

В их сторону начала стрелять вражеская полевая артиллерия, но по движущимся целям сейчас стреляют не очень умело, поэтому огонь был малопродуктивным. Нужна концентрация, чтобы заработала статистика, но ничего такого вражеские артиллерийские офицеры организовать не смогли. А может, они даже не знают, что так вообще можно и нужно.

Попутно, Аркадий пострелял по отступающим солдатам противника, но эффективность этого была крайне низка — стабилизации у пулемёта нет. Он быстро прекратил напрасное расходование боеприпасов.

Можно сказать, что оборона уже пробита — враг бежит, сопротивления почти не оказывает, поэтому ничего не мешает продолжать движение. Теперь осталось лишь добраться до артиллерии и прикончить её.

Направление уже определено, поэтому командиры взводов должны заняться распределением целей.

Броневики начали разъезжаться, чтобы снизить эффективность и без того не особо эффективного артобстрела.

Артиллерия противника, спешно развёрнутая из походного положения, была застигнута врасплох и расстреляна из пулемётов.

Расчёты, в большинстве своём, предпочитали бежать. Только вот меньшинство решило дать бой.

И броневик «Фридрих Энгельс», которым командовал подпоручик Вениамин Буре, получил прямое попадание из 80-миллиметровой полевой пушки. Он ехал справа от броневика Немирова, поэтому Аркадий среагировал на угрозу длинной очередью.

Расчёт пушки был уничтожен, после чего механик-водитель начал «противоартиллерийский манёвр», то есть свернул влево и начал ехать по диагонали в отношении противостоящей батареи.

Современные орудийные лафеты не предназначены для быстрого поворота, поэтому, чтобы озадачить артиллеристов физической работой, достаточно просто проехать чуть в сторону.

С флангов к батареям подтянулись «Фиаты-Ижорские», реализующие своё преимущество в скорости — расчёты быстро уничтожались интенсивным пулемётным огнём.

Победа над артиллерией ознаменовалась прекращением орудийных выстрелов.

Командирской башенки, к сожалению или к счастью, ещё не изобрели, поэтому Аркадий приоткрыл люк и огляделся.

Вокруг трупы австро-венгерских солдат, лошади лежат, поваленные безжалостными пулями, валяются ящики со снарядами, а на всё это медленно падает снег.