Ягор Дайч (СИ) - Евстратов Василий "Е. В. В."

— Егор! Ты чего?

— Егор? — вслед за Хрисаном и Гриша заволновался, видя, что я, упав на задницу, замер в шоке.

В огромном преогромном шоке.

Протянул Гришке найденный у трупа тяжелый мешочек, предварительно мной развязанный.

— Золото, — озвучил тот очевидное. — Самородное золото. — Взвесив его в руке, он и вес примерный озвучил: — Килограмма три где-то будет. Все равно не понимаю, что тебя так впечатлило. Мы что, в первый раз золото находим, что ли?

Пробежался взглядом по лицам братьев, как и ожидалось, кроме беспокойства за меня, ничего более не увидел. Действительно, подумаешь золото, пусть и самородки, чуть крупнее кедрового орешка размером, никого из них жадность не обуяла. Хотя такого количества мы за раз никогда раньше не находили, но все равно, плевать они хотели на это золото.

Как и мне на него было плевать.

Заставил себя успокоиться, но все равно стучавшее буквально в горле сердце мешало говорить, так что голос хриплый получился.

— Кто знает, что это такое? — я вытянул перед собой руку и показал парням найденную в мешочке с самородками завернутую в чистую тряпицу вырезанную из камня статуэтку, размером с два сведенных вместе кулака взрослого мужчины.

— Толстый лысый мужик, — пожал плечами Хрисан, еще более обеспокоенно смотря на меня.

— Не кто это, а что это за камень?

Гриша протянул руку, чтобы взять и рассмотреть статуэтку более внимательно, а у меня рука чуть рефлекторно не сжалась. Огромным усилием воли подавил этот рефлекс.

— Да камень и камень, зеленый только, — чуть ли не на зуб попробовав его, вынес он вердикт, как и остальные братья, так как статуэтка по рукам пошла.

— Теплый только.

— Да обычный вроде, — не согласился с Хрисаном Гриша, к которому статуэтка после круга почета вернулась.

А я, услышав слова Хрисана и увидев, с какой неохотой он с камнем расстался, окончательно поверил, что это именно он.

ОН!

Это тот камень, из которого в моем мире магические накопители делали, а пыль и осколки, которые оставались после его обработки и шлифовки, использовалась в ритуалах, создании артефактов… да много где еще.

Главное, я не ошибся, камень этот отозвался на мое прикосновение родным таким теплом, это же почувствовал и Хрисан.

Магический камень, даже в таком виде, может накопителем выступать, так как магию он и в необработанном виде в себя впитывает. Только впитывает очень медленно и отдает ее тоже медленно, с большими потерями. Если же его…

«Не зря я умер… Не умер! Но все же не зря рисковал, воруя секретные знания у Зекора Абепа. Не зря потом свое тело потерял и в этом мире оказался. Все было не зря».

Я, конечно, бывало, мечтал, когда убедился, что одаренные в этом мире все же встречаются, хотя про магов и не слышал никто, что когда-нибудь найду что-то похожее для изготовления накопителя. Но именно ЕГО найти я все же даже не надеялся. Так как в моем мире он был большой редкостью, в основном только пыль и можно было достать, заплатив при этом немалые деньги за нее.

А тут… у меня в очередной раз перехватило дыхание от волнения. Я просто взял и нашел его, идя по тайге, да еще и такого размера, что его вполне хватит на изготовление малого алхимического стола. А это значит, больше никакого надрыва при кровопусканиях и преобразованиях растений, не придется из себя и так невеликие силы чуть ли не досуха выжимать, а потом по несколько дней отлеживаться. Но даже не это главное: я теперь смогу сделать то, на что уже и не надеялся, думал навсегда потерял.

«Да мне теперь вообще все мои знания доступны становятся, так что в дальнейшем мы будем не просто жить, а жить хорошо и надеюсь еще очень долго», — окончательно до меня дошло, что только что произошло, и черт, чуть слезы из глаз не пустил, осознавая все это.

Свою мечту из прошлого мира я все же смогу полноценно реализовать в этом.

— Егор, — толкнул меня в плечо Гриша.

— Продолжаем движение, — окончательно поверив в случившееся, я заставил себя успокоиться.

— А-а? — протянули в унисон Степан с Андрюхой, кивая на вещи и оружие мертвеца, и старательно делая вид, что не заметили, как я кулаком смахнул с глаз все же выступившие слезы.

— Гардас с Аратом вскоре сюда придут, так что пусть и им что-нибудь перепадет, мы свое уже взяли.

Возражений не последовало.

Аккуратно завернув статуэтку лысого мужика в тряпицу, я убрал ее к себе в заплечный мешок. Золото же Степан к себе прибрал: они с Андрюхой у нас самые здоровые, ну и по-крестьянски бережливые. Всегда наши трофеи таскают, жаба их душит даже тряпку порченую взять и бросить. Вот и выступают у нас тягловой силой, им своя ноша никогда не в тягость.

Дальнейшая дорога домой ничем особым не запомнилась. Разве что леопарда увидели, что днем не так и просто сделать, так как эти кошки обычно в сумерках и ночью на охоту выходят. Можно было бы подумать, что его с лежки спугнули, но судя по его виду, нервным он не выглядел, так что сам, наверное, решил при свете дня погулять пойти.

Проводив его взглядом, убедились, что до нас у него никакого дела нет, мы продолжили наш забег. Вышли к Суйфуну, в этот раз пришлось с помощью подручных средств вплавь через него переправляться, так как, хоть внешне я и выглядел спокойно, в душе до сих пор ураган бушевал и в таком состоянии я просто не решился «прыгать».

Впрочем, со всеми предосторожностями приближаясь к хутору, внутреннее буйство эмоций я все же сумел подавить, оно полностью сменилось беспокойством о родных.

Как дела и что там за время нашего отсутствия могло произойти? Не опоздали ли мы? — вот это больше всего всех нас сейчас волновало. Но стоило своими глазами дом увидеть, как и эти эмоции меня покинули, только легкое опустошение осталось.

Первым засмеялся Андрюха, его Степан поддержал, вслед за ними и остальные, я в том числе, буквально заржали, будто кони стоялые.

Ну а как не смеяться, такое-то зрелище.

К нам в сад, расположенный на краю огорода, частенько медвежата прибегают, раз-два в год стабильно. Только молодняк, взрослые никогда. Очень уж они любят посаженные дедом яблони ренет обносить. Вот как яблоки поспеют, так и наведываются к нам. И, главное, на огороде не безобразничают, морковь, капусту, тыкву, свеклу вообще не трогают, а вот яблоки… я их понимаю, очень уж они вкусные, не только нам нравятся.

Вот и сейчас, наша бабушка двоих годовалых, может чуть постарше, медвежат с дерева согнала, чтобы они ветки не ломали, молоком их напоила и полотенцем погнала прочь. Мы то уже привычные, а вот корейцы, как раз сейчас привезшие на телеге к нам очередного больного, огромными круглыми глазами за этим зрелищем наблюдали. Снова пойдут слухи гулять, что к ведунье (это бабушку так в округе называют) даже звери на лечение ходят.

Погнав медвежат и дождавшись пока они в тайгу уйдут, бабушка махнула рукой корейцам, приглашая их в дом, куда и сама направилась.

Мы же с братьями, к этому времени уже было чуть успокоившись, снова чуть со смеху не покатились, при виде того, как корейцы, осторожничая и постоянно кланяясь, к ней подходили. Кланялся даже тот, что в телеге полулежал, болящий.

— Так, ладно, — вытирая рукой слезящиеся от смеха и одновременно огромного облегчения глаза, дома все в порядке оказалось, я к братьям повернулся. — Сейчас кружок сделаем, ближайшие подступы к хутору осмотрим и тогда уже домой пойдем. Как раз бабушка спокойно с больным разберется, не будет на нас отвлекаться.

Так и сделали, только мелькнули на краю тайги, деду на глаза показались, который на втором этаже дома сидел и за округой наблюдал. С другой стороны, уверен, кто-то из сестренок тоже самое сейчас делает, не зря же бабушка так спокойно со двора вышла. Уверена, что снаружи ей ничего не угрожает.

Ну а мы сейчас в этом окончательно убедимся.

Глава 6

Домой мы вернулись все же раньше, чем уехали корейцы. Очередной больной затянул с лечением и у него нога загноилась, вот бабушка ему ее и чистит. Вовремя мы калпану посадили, а еще более вовремя обезболивающее бабушке принесли, еще в начале лета, с первых всходов лианы его ей «надоили» про запас. Так что теперь никто не заходится в крике от такой операции, больной вообще ничего не чувствует. И это ей в огромный плюс идет, из-за чего еще больше народа к нам потянулось, несмотря на дурные слухи, распускаемые отдельными личностями, люди не боятся ее лечения.