Где исчезают корабли (СИ) - Ангелов Августин
Повезло еще, что беглецов не искали, а если и искали, то, видимо, не особо и старались найти. Да и вода возле острова оставалась достаточно теплой даже в сезон штормов. Через полгода, когда парню и девушке надоела исключительно морская жизнь, они сделали первую и единственную попытку уйти вглубь острова. Но, прожив пару месяцев в шалаше среди джунглей и питаясь, в основном, бананами, Юргенс и Софья вынужденно вернулись. Столкнувшись в лесу с местными жителями, парень и девушка быстро поняли, что туземцы достаточно агрессивны к белокожим чужакам. И жить среди них не получится. К счастью, местные не убили их, а просто однажды напали и избили, заставив убраться из своего леса обратно к берегу. Тогда у Софьи произошел первый выкидыш. Да и последующие попытки выносить ребенка заканчивались для нее таким же печальным образом. Но, как бы тяжело парочке не было, они поклялись, что назад к совкам не вернутся. Потому возвратились просто в свой грот, где продолжили вести жизнь морских отшельников.
Народная артистка Марианской ССР Лариса Прохорова, носящая сценический псевдоним Лаура, как обычно, проснулась рано. Ее дети, двухлетний сын Димочка и годовалая дочка Леночка, спали. А ее супруг все еще находился на ночном дежурстве в порту. Впрочем, она знала, что за детьми, если даже те неожиданно проснутся, проследят няньки, две молодые женщины из племени чаморро, которых Лариса приютила в своем доме вместе с их мужьями в качестве работников за кров, еду и небольшое жалованье. Она много времени проводила вместе с ними, обучив своих чаморийцев не только хорошо говорить на русском языке, но и кое-каким манерам. К тому же, эти островитяне оказались очень талантливыми в музыкальном отношении, умели петь свои народные песни и отплясывать традиционные танцы. И, по предложению Михаила Кардамонова, из них даже сделали отдельный музыкальный фольклорный самодеятельный коллектив. В сущности, этих людей, родившихся на острове, после пары лет, проведенных с ними под одной крышей, Лариса уже считала больше за своих родственников, относясь к ним соответственно, а вовсе не как к прислуге. И чаморийцы платили ей тем же. Потому она со спокойной душой доверяла своих детей их воспитанию.
Накинув халат, Лариса вышла на просторный балкон второго этажа, откуда открывался чудесный вид на бухту. Там, на воде, переливающейся под рассветными лучами золотистыми блестками, стояли на якорях многочисленные корабли. Но, несмотря на ранний час, между ними по акватории перемещались катера, баркасы и новые колесные пароходы-буксиры. Порт жил своей собственной жизнью, которая в последнее время не останавливалась никогда. Флот явно к чему-то готовили. Возможно, намечался какой-то грандиозный поход. Лариса этого точно не знала, а лишь ловила обрывки слухов от знакомых, но, активность в порту говорила сама за себя. На одном из этих небольших деревянных портовых пароходов с названием «Передовик» капитаном служил ее муж Никита Прохоров, но, он всегда рассказывал о своей службе очень мало.
После того, как он получил во время самого первого испанского мятежа восемь ножевых ранений, защищая свою будущую жену, Никита выздоравливал и восстанавливался потом почти целый год. Но, его организм все-таки справился. И все последствия тех ранений постепенно исчезли. Все потому, что лечил его сам Дмитрий Ефремов, а все знали, что у этого врача рука легкая. К тому же, все то время, пока Никита болел, он был окружен любовью и заботой Ларисы. Быстро влюбившись в своего спасителя, певица помогла парню успешно пройти реабилитацию. Впрочем, все завершилось хорошо. Никита полностью выздоровел и женился на Ларисе. А своего первенца они назвали Димой в честь доброго доктора.
И теперь Лариса чувствовала себя счастливой. Вглядевшись в даль, она первым делом обратила внимание на белый силуэт «Богини», которая вернулась ночью из очередного похода, пришвартовавшись на противоположной стороне бухты возле нефтяного терминала. А потом уже певица нашла взглядом и кораблик своего мужа, над которым торчала высокая черная труба с широкой красной полосой. Она послала в ту сторону воздушный поцелуй, хотя и понимала, что Никита не увидит этого жеста. Но, так уж ей захотелось, потому что настроение с утра было у Ларисы хорошим. Ведь вечером предстоял концерт по случаю четвертой годовщины основания Марианской ССР.
Глава 10
Неторопливо доехав по проспекту Ленина до работы мимо постовых милиционеров минут за десять на своей небольшой и смирной гнедой лошадке по имени Констанция, народная артистка поручила доброе животное во дворе заботам испанских конюхов, которые, впрочем, уже прекрасно говорили по-русски. Утром в Доме Культуры было еще не жарко. Кондиционеров в этом новом просторном и прочном здании простой архитектурной формы, выстроенном из известняка и до сих пор пахнущем известью, не имелось, их вообще было на острове всего лишь несколько штук. Да и те, снятые из некоторых кают на «Богине» во время модернизации корабля для военных задач, работали только в самых главных начальственных кабинетах. А вентиляторы с бамбуковыми лопастями, изготавливаемые электротехнической артелью Дальнесоветска, почти не разгоняли дневную духоту. Потому утро и вечер Лариса, как и большинство тех, кто прижился на бывшем Гуаме, считала самым лучшим временем суток.
— Как дела, Миша? — поинтересовалась она у Кардамонова, едва войдя в его начальственный кабинет заведующего культмассовым сектором и положив свою широкополую соломенную шляпу от солнца на большой стол.
— Дела, Ларочка, у наркомов, а у нас с тобой мелкая суета. День сегодня предстоит ответственный. Четвертая годовщина. Начальство ждет от нас вечером не просто концерта, а целого патриотического шоу, — пробормотал главный культмассовик.
Несмотря на ранний час, главный островной чиновник по культуре уже находился на своем рабочем месте, сидя в плетенном кресле и потягивая кофе из маленькой чашечки. Лариса знала, что, женившись на одной из молоденьких стюардесс, которая родила ему троих детей, Кардамонов снова, как и в прошлом браке с Верой, не был счастлив в семейной жизни, оттого и спешил на работу раньше всех, а уходил позже. Не сошелся он характером с молодой женой. Впрочем, как коллега по работе, Михаил оказался вполне покладистым и относился к Ларисе уважительно. Потому они неплохо сработались за прошедшие годы и давно общались друг с другом на «ты». Тем более, что статус у Ларисы после получения звания народной артистки, был никак не меньше кардамоновского. Ее песнями заслушивались на острове все, даже наркомы. И за эти несколько лет Лаура сделалась самой настоящей эстрадной примадонной. Все мужчины пялились на нее, а все женщины старались копировать ее манеры, одежду и прическу.
Местный кофе немного горчил, да и плодоносить деревья, высаженные в островную почву из зеленых кофейных зерен, каким-то чудом оказавшихся на «Богине», стали только недавно. В сущности, нынешний урожай был всего лишь вторым. Но, бодрящий напиток уже все-таки у местных производителей кофе получался. Просто технология обработки кофейных ягод до сих пор окончательно не сформировалась. Тем не менее, переселенцы из будущего радовались, что еще один элемент их привычной жизни удалось воссоздать на новом месте. Взяв с полки в углу чистую чашечку не совсем правильной формы, сделанную из мутноватых отходов местного стекольного производства одним из испанских подмастерьев молодого советского мастера Егора Васильева из Гусь-Хрустального, Лариса налила себе ароматную бодрящую жидкость.
— Горчит пока наш кофе, — заметил Михаил.
— Ничего, привыкнем, как и ко всему остальному. Вот я, например, уже так привыкла к своей лошадке, что и не понимаю, как же раньше ездила на автомобиле, — произнесла Лариса.
— Да, автомобиль теперь у нас не средство передвижения, а роскошь. Только наркомам ездить дозволяется. Для остальных есть лошадки, в лучшем случае. А большинство и вовсе пешком ходят, потому что и лошадей на всех пока не хватает. Всюду у нас теперь традиционный советский дефицит, что же поделать, — ворчал Кардамонов.
