Удержать престол (СИ) - Старый Денис
До тысячи казаков собрались на круг. Такого Вального Круга не припомнят и старики. Даже были представители от Яицких казаков, запарожцы выставили своих наблюдателей. И для многих это действо было сакральным, столь важным и масштабным, что уже сейчас находились казаки, что были готовы составлять эпические рассказы про то, яко казаки радили [совет держали].
— Вот он! Вышел? Ентот казак всполох такой сладил, что Вальный круг старшие скликнули? — прошептал казачек Василько, который только в этом году и был допущен к участию в Казачьем круге и вот так, сразу попал на Вальный.
— Это и есть Болотников, — шепнул Иванко Кряж своему товарищу.
— Спаси Христос говорит старшым, что дали сказать ему… — началась «аудиотрансляция», которая запаздывала и никак не синхронизировалась с картинкой.
*………*………*
Тяжко пришлось Ивану Исаевичу Болотникову. Не хотели его слушать. И отчего же государь послал именно его? Слышал Иван, что атаман Заруцкий прибыл к Димитрию Иоанновичу, вот его и можно было отсылать к казакам. Но не тот был человек Болотников, кто оставит дело, сбежит от него. Он и под турками не прогнулся, и бил их после освобождения с рабства, он и венецианцам не кланялся. Казакам же поклонился, но этого, чтобы разговоры разговаривать оказалось мало [Болотников еще только после большого перерыва пришел на Дон, он, по сути, для казаков почти никто].
В ход пошли деньги и удивительный талант Болотникова располагать к себе. Иван Исаевич был богатым человеком, он мог бы нанять всех присутствующих на круге казаков, но и природная харизма, деньги, упорство и весьма разумные требования государя к казакам, не помогли быстро решить вопросы. Но, по крайней мере, за Болотниковым признали право говорить на Казачьем круге.
И он с легкостью уговорил бы казаков не отказываться от предложений государя, как и уверил бы в том, что Димитрий Иоаннович, тот, которого Болотников оставил под Тулой, но который уже в Кремле, истинный, природный царь. Сам Иван Исаевич в этом уже не сомневался. Уговорил бы… да проблема нарисовалась.
Пришли на Дон и иные люди, казаки, которые нынче гуляют у могилевского татя. Того, которого Болотников видел еще в Могилеве. И эти люди стращают казачество, обещают неисполнимое, но манящее. К примеру, каждому казаку по жонке, да до доброй хате. Ну где столько леса взять в степи? Тут глинобитки поставить если только. Но с хатами было еще где-то реалистично, относительно иных фантазий оппонентов Болотникова.
Казаки прельщались обещаниями, особенно, молодежь и недавно пришлые на казацкую вольницу люди. Молодости присущ идеализм, ну а пришлые шли за красивой жизнью, но получили суровую реальность, что на Дону и порядок, пусть и иной, но жесткий, и не так, чтобы хлебно. Бывает и богатство случается, но ценой немалой крови и с дележом по старшинству. Так что речи атаманов Федора Бодырина из терских казаков и Гаврилы Пана, из донцов, находили своих слушателей.
— Хаживал я с царским войском, воевал на Каспии и Тереке, так ни во что не ставили нас царевы люди те. Себя берегли, а казаков на стрелы засылали. Порохового запасу не дали, — выкрикивал Бадырин свои аргументы.
— Знаю я о том. И поход тот был, кабы станицы ваши охронить. Мог царь так все и оставить, токмо и вы просили помощи, — парировал Болотников.
Иван Исаевич готовился к Казачьему кругу, ему помогали. Немало донских старшин более склоняются к тому, чтобы признать Димитрия Иоанновича своим царем, да служить ему верой и правдой. Заруцкий слал письма о том, чтобы так и было, да и некоторая ротация казаков от атамана Ивана Заруцкого имела место, потому мнение одного из донских атаманов, пусть того и не было сейчас здесь, звучало.
— Государь Димитрий Иоаннович с братом своим, внуком Ивана Грозные Очи, слово свое сказали. Милости государевы вдвое более прежнего для казаков станут. И порохового запасу пришлют столь, сколько казаки запросят, — поддерживал своего товарища Гаврила Пан, продолжая оперировать тем, что под Брянском не самозванцы, а два царственных персонажа.
— Это ты о ком? Кто внуком прикидывается Ивана Васильевича? Не Илейко ли это, прозванный Муромцем? Не ты ли Бадыра его и назначал царем? — выкрикнул Болотников, стоя в центре круга. — А с тем, кто называет себя царем Димитрием Ивановичем, но с ляхами грабит и насильничает у Брянска, Новгород-Северска, Орла, так виделся я с ним в Могилеве литовском, там паны ляшские звали вступиться за лжеца.
— Илжа сие! — взбеленился Бодырин. — Петра Федоровича, сына царского мы, терцы, спасли, да у себя приют дали. А то, что насильничают у Брянска… Так мы, казаки, снасильничаем, но в жонки по чести берем. И все ведают, что воля есть у казака, но ответ его перед Богом и кругом казачьим.
— Казаки! — Болотников развел руками и стал крутиться на месте, как бы обращаясь ко всем, кто собрался на круг. — Государь наряд дает, слушать казачьих старшин и атаманов готов, в Москву зовет. А к кому казаки поедете, коли воров примете, что православные монастыри разоряют? Уподобитесь татарве, что православных бьет, да в полон уводят? Веру, предадите, да честью казацкой попуститесь?
— То мы к единому не придем, — в круг вышел Войсковой атаман Войска Донского Смага Степанович Чершенский.
— Кто даст на Дон две тысячи рублей, тысячу пудов пороху, зерна? — задал вопрос Смага Степанович [примерно столько в РИ прислал Шуйский Чершенскому за оплату нейтралитета донцов, в этой реальности, Василий Шуйский не мог успеть это сделать].
Болотников хотел спросить у Войскового атамана за то, что он поддержал Димитрия Иоанновича ранее, но нынче ведет себя, словно жид торговый. Но Иван Исаевич промолчал, затаил зло, но и бровью не повел. Что ж, коли царь не даст, так у Болотникова найдется денег, чтобы купить все требуемое. Может серебра чуть не хватит, но обещать можно.
— На том слово держу и крест поцелую! — ответил Иван Исаевич, чем вызвал легкое замешательство у оппонентов.
Одно дело пообещать на словах, тут казаки, коли частями отдавать, поймут, но Бога не обманешь, он все видит. Однако Гаврила Пан с Бадыровым хорошо пограбили на Волге, а вот поделились малым, да и в войске могилевского Дмитрия вполне можно разжиться все нужным, так что они оказались не против целовать крест.
— Поле! — провозгласил Смага Степанович, борясь с желанием устроить аукцион, да признать правоту того, кто больше предложит.
Но казаки любят серебро, кто ж его не любит, но такой подход в поиске правды, не поймут, низложат.
Потому Войсковой атаман предлагал старинный способ решить проблему, то есть переложить ее на случай, везение, воинское мастерство. Поле — это поединок, своего рода Божий Суд, который должен был оставить в живых только того, за ком правда.
— Неможно! — встал уважаемый казак, наверное, самый старый из ныне живущих станичников. — Али кто один с атаманов в поле выйдет, али кто вступится за Ивана, сына Исаева.
— Спаси Христос, батька, на науку! — сказал Смага Чершенский и поклонился старому казаку, потом обратился к кругу. — Кто станет с казаком Болотниковым за его правду?
Болотников прибыл к донцам со своими проверенными соратниками, большая часть из которых немцы. Любой бы встал рядом с командиром и, скорее всего, шансов у Бадырова с Паном не было бы. Но они не казаки. А в понимании казачества, так и вовсе слуги.
— Я встану! — выкрикнул плюгавый, чуть сгорбленный, несуразный казак.
Болотников не подал и вида, что разочаровался, он уже выстраивал свои действия таким образом, чтобы самому убить двух казачьих атаманов, а этот низкорослый, да еще и чуть сгорбленный казак, покрытый рубцами, хотя бы немного отвлек бы внимание.
Иван Исаевич, узрев реакцию своих соперников понял, что в чем-то, но он ошибается, так как вышедший в круг казак резко поубавил прыти у двух атаманов. Гаврила Пан и Федор Бадыров сменились в лице, проявляя страх. Болотников еще раз посмотрел на казака, который вышел за него биться, с чуть большим интересом. Тот же, ухмыляясь, стал разминать руки и кисти рук. Движения, которые стал выписывать казак были плавными, резкими, он, вопреки своему внешнему виду, демонстрировал феноменальную гибкость и реакцию.
