Второй синдром Геракла (СИ) - "Корольков"

На родной заставе

Вьётся красный флаг.

Перейти границу

Не посмеет враг!»

Нянечка меня обнимать, слезы вытирает. Вовка тут же. Он вообще восприимчивый. Пошли мы с ним сморкаться – умываться.

– Не реви, я не реву, и ты не реви, а то я тоже сейчас разревусь.

– Не буду, – начинаю хохотать, – мультик только через год снимут.

– Друг мой Владимир, запомни этот день и свои слова. А лучше запиши, я знаю ты это уже постиг. Примерно через год ты услышишь их из телевизора.

– Объяснишь?

– Ни за что, извини, просто ещё не время. Кстати, записывай каждый день всё что с тобой произошло. Это нам здорово поможет в будущем.

– Ты что-то такое знаешь и не рассказываешь? – дуется мой друг.

– Да, придет время, расскажу, – успокаиваю я. – Записывай, зуб даю, пригодиться.

Вечером меня сдали маме и в прямом, на руки и в переносном смысле. Про стих и слезы. Но последствий не было, родители только пошушукались.

Потом я стал разборчивее в публичных чтениях. Это было сложно. Всю библиотеку ДетСада я знал наизусть. Потом и Вовка подтянулся и ещё кое кто стал читать и к школе мы были готовы к второму, а то и третьему классу поголовно.

Погода стояла вполне ещё себе сухая и начали работы на строительстве новой улицы. В выходной мы пошли смотреть. А там уже всё в колышках и начали траншеи под фундаменты рыть. Наш посередке и от дороги отдален и к речке близко.

– А пошли к Вовке сходим, – зазываю я, – посмотрим, как все устроено?

– Ну не знаю, незваный гость хуже татарина, – сомневается мама.

– Да не, Филипп Георгиевич не погонит, – успокаивает отец.

– Жаль гостинца никакого нет. Разве что я подарком поработаю, – стараюсь разрядить обстановку.

– Это как? – удивляются родители.

– А вот придем и увидим.

Ну конечно нас напоили чаем с пирожками. Женщины остались на кухне, мужчины перебрались в комнату, а мне Вовка экскурсию закатил. Хорошо у них, но немного не по– моему. Ну ничего будет свой дом, там и раздышимся. Яблони, груши, слива, вишня. Когда ещё у нас вырастут. Нагулялись, набегались и опять чаи гонять.

– А пойдем те ка молодые люди в мой закуток. – Дед серьезно так на меня посматривает. – Вопросы у меня к вам.

– Интересные или заковыристые? – уточняю на берегу.

– Разные, но не страшные.

Ну пошли. Закуток тем еще кабинетом – библиотекой оказался. Стремяночка такая удобная.

– О, моя первая книга, у Вас тоже в ходу? – выглядываю ту самую энциклопедию.

– Кхм, – удивляется дед Филип. – Не рано такие матдебри постигать?

– Нет, как раз, очень она удобная и пахнет хорошо. Я ей с годовалого возраста играю. В три начал картинки рассматривать, а сейчас читаю понемногу

– И как, интересно? – удивляется хозяин.

– Очень и полезно. Почти всё пригодилось.

– А что всем однокорытникам рекомендуешь почитать?

– Ни боже мой, Филипп Георгиевич. Кому рано, кому не интересно.

– А ты внук что скажешь?

– Не моё, я вот анатомию зубаю, пока на мышцах застрял.

– А это тебе зачем?

– Рисовать конечно. Без знания анатомии к человеку не подступиться.

– Что-то мне не понятно вы в детсад ходите или в институт?

Хохочем оба.

– Ну что вы, там вон какие столы высокие, не дотянутся, – чуть не хором отвечаем.

– И книг много носить, не потянем, подрасти необходимо, в школу сходить, потренироваться, а уж потом, добивает Вовка.

– Половина вопросов отпала, облегченно выдыхает Вовкин дед. А чем бы вы хотели заниматься?

– Многое хочется попробовать, отвечаю. И на мотоцикле погонять и в море понырять и в космос слетать.

– А я бы в кругосветку сходил, – вздыхает друг. – Но нас пока никуда не возьмут.

– Вообще я так далеко не загадывал.

– И не загадывайте. Проще будет и нам скорее всего только самое простое из названного удастся.

– Почему так грустно?

– Это реалистичный вариант развития. июньский пленум ЦК КПСС, уже прошёл. И ничего уже не будет. Ни Луны, ни подводных совхозов, ни советских компьютеров размером с ладонь.

– Вы это серьезно?

– Абсолютно, это похлеще XX съезда было.

– То есть культ личности и поворот, пустяки?

– Ну пережили же и стоим. Вот именно что стоим, а скоро сползать начнем.

– Не понимаю, завис дед.

– А перечитайте материалы и поговорим.

– Хорошо, а то я вижу Владимир как-то выпал из основного русла.

– Дед, получается, что всё наше поколение выпадет не только из русла, но и из жизни. – Вовка нахмурился. – Мы такие какими Вы нас воспитываете станем не нужны.

– Да друг мой, тебе не только мультики предугадывать. Рисовать тебе надо всё как должно быть, иначе и не знаю.

И мы все замолчали, думая каждый о своем. Мне было проще, я знал, что может быть. Вовка чувствовал, как нужно жить, но не представлял, как избежать неправого. А дед просто представить не мог куда нас заведут ровесники века и его, Филиппа Георгиевича ровесники, соратники и командиры. Вот такая беседа через поколение произошла. Хорошо отцы не участвовали. Рано им ещё. Но и до них дело дойдет, хотя лучше бы сначала слово. И пошли мы снова на посошок чай пить и домой собираться.

Добрел я только до объездной. Уснул, на ходу, если бы родители за руки не держали, брякнулся бы. Не по силам детскому организму такое.

1968 июль. Паутинка

Солнышко еще только проснулось, а мы уже карьер обходим. Ранняя пташка поймает червячка, говорит бабушка. А мы по ягоду. У папки лукошко берестяное в котором я по прошлом годе помещался, а теперь я уже большой, скоро пять лет. У меня пестерёк берестяной за плечами, мы его вчера доделали, дух от него, хоть пей. Земляника вкусная в него соберется. Ближние места все обобрали уже, вот мы и идем за карьеры. Там в посадках и ягода крупнее. Правда и идти далеко, притомился я что то, хотя виду стараюсь не подавать. Но папку не проведешь, все подмечает.

– Ну что сын, глянешь, далеко ли нам еще до вкусных ягод?

– На закорки возьмешь, воспрял я духом.

– Лезай.

Взлетаю и сразу горизонт разбежался, а то бурьян вдоль тропки высоченный застил всё.

– Вижу, вижу вон там за полем березки, там ягоды много! – кричу радостно.

– Ну полетели.

Лечу, парю, руки-крылья раскинул, крышка с пестеря слетела, на завязке хлопает мне по бокам, ветер в ушах гудит что твой самолет летим. Вот и прилетели к лесопосадке.

– Ну сядем на пенек.

– Съедим пирожок, – подхватываю.

– А тебе с чем, с луком или со щавелем?

– Вы вот взрослые что ли не понимаете или прикидываетесь?

– О чем это?

– Дак всяко со щавелем вкуснее, а с яблоками и подавно, только яблок еще нету, а прошлогодняя антоновка вся уже давно кончилась.

– Ну вот тебе самый вкусный.

Заминаю пирожок, еще теплый, он в лукошке с братцами в полотенце прятался, припиваю молоком из бутылки – благодать. Отец смотрит на часы.

– Домой побежим? Футбол смотреть? – спрашиваю.

– Нет тут интересней телевизора дело намечается.

– Какое дело?

– А вот смотри на паутинку, видишь на ней капельки. Найди самую большую и в самую середку смотри внимательно.

– Ой, а кто это там, удивляюсь я,

– А это я там

– А мальчик кто?

– А я и есть тот мальчик.

– Не, ты взрослый дяденька, целый папка уже.

– А там мне тоже четыре года, а это мой папка, он через неделю на войну ушел и там пропал без вести.

– А мамка где,

– А мамка еще и не родилась, только к осени собралась! – удивляется отец.

– Чего смеешься?

– Да вот вспомнил какой у меня пестерь был пахучий, как папка меня на закорках нес и мне все, все сверху видно было, и крышка от пестеря синяков на спине набила.

– А теперь мамка нас ругать будет?

– Не будет, мы же ягод наберем, вон их кругом сколько.

– Нет давай еще посмотрим.

– Так уйдем мы сейчас дальше, мы вон на том месте на пеньке сидели.