На одной волне (СИ) - Лебедева Наталия Евгеньевна
Зайдя в дом, она оценивающе прошлась по комнатам.
— Фи! Да это на час работы! Где у тебя швабра и прочее? А ты, Миша, затопи печь и подогрей еду — будем лечить нашего начальника! — засмеялась она.
Первым делом Костя метнулся к себе в комнату и успел накрыть одеялом кровать, как бы заправив её, чтобы гости не нашли ноутбук. Он действительно не подходил к зеркалу, оттого и не узнал себя сначала — осунувшаяся и небритая физиономия с большими разводами под глазами.
— Жуть… в кого я превратился… — покачал он головой.
— Ничего, сейчас здоровье поправим… Катька поможет по дому… — Шмелёв по-хозяйски распаковывал сумки со снедью. — А ты чего на работу не выходил?
— Я отгулы у директора выпросил, — пояснил Костя. — Елена Михайловна, кстати, в курсе.
— Странно, — мотнул головой тот. — А нам ничего не сказала.
Пока гости хозяйничали по дому, Костя переквалифицировался в подмастерье — подай, принеси, отойди и не мешай. Спустя полчаса в печке дружно гудело пламя. От кастрюль с плиты запахло вкуснятиной. А Катя то и дело тыркала Константина по разным мелочам: сменить воду на чистую, выбросить мусор в ведро, наконец, вынести ведро из комнаты. Как и предполагал Михаил, в сноровистых руках девушки наведение порядка вылилось в один час с маленьким пятиминутным хвостиком. Костя не смог есть один и потому, почти в командирском тоне, пригласил гостей к столу. Вот за трапезой они с Мишкой и разговорились.
— Костя, не сильно ты замахнулся? Нет, я понимаю, что нужно идти в ногу со временем, но большинство радиолюбителей не имеют глубоких познаний в радиоэлектронике. Некоторые вообще плохо дружат с паяльником. Как им потом ремонтировать такую сложную технику?
— А ты предлагаешь копировать чью-то разработку и продавать? — Иванов внимательно посмотрел на собеседника. — Ну, так себе решение. А здесь два вида аппаратуры — для начинающих и более подкованных. Можно сказать, профессионалов. Высшие категории тоже, знаешь, не за красивые глаза дают.
— Ещё как дают, — погрустнел Мишка. — Я переводился с УКВ-категории на КВ. В субботу, кстати, пришло разрешение. И если бы не твой знакомый в ГИЭ… — он покачал головой. — Тут одному вообще мастера спорта присвоили по блату. Записывали в команды и сделали за год мастера.
— Не может быть… — не поверил Константин.
— Может! Он — закадычный дружок Пастушкова, и этим всё сказано. Да! В позапрошлую субботу я был в нашем радиоклубе. И причём в последний раз.
— Не понял? — удивился Костя.
— Исключили меня из членов. Как человека, не понимающего текущий момент. А если как есть, то мне, видите ли, надо было поддержать Игорька Мазина, а не тебя. А с предателями Рябиновского радиолюбительского сообщества у Пастушкова разговор короткий. Знаешь, почему они так взъелись? Потому что двухсторонний фольгированный текстолит и почти третья часть деталей уходили на всю эту стаю товарищей. Они же зарядные устройства клепали аж на всю область. В магазине оно стоит пятьдесят четыре рубля и очень часто выходит из строя, потому что схема сырая. А эти толкали свои изделия по сорок три. Мало того, что дешевле на одиннадцать рублей, да ещё сама схема отработанная. Там и кладовщик в теме был. А ты своим принципом им всю малину испортил. Да ещё Мазину навалял и, по сути, из-за тебя его выгнали с работы. Он сейчас на рембазу перешёл, но мне Старков сказал, что долго он там не продержится — снова воду в коллективе мутить начал, а начальник у них полковник строгий, до ужаса. Один раз уже Игоря вызвал на ковёр. Виктор говорит, что после второго разговора люди вылетают с треском. А идёт всё к этому — с кладовщиком он общего языка не нашёл — тот чуть морду ему не набил за предложение части радиодеталей на сторону скидывать, да ещё нажаловался в охрану.
— Такой вопрос. Миш, а кроме тебя и меня есть ещё опальные радиолюбители, отлучённые от этого радиоклуба?
— Не скажу, что полно, но человек пять-семь, думаю, есть.
— Блин, как тяжело со временем, — покачал головой Константин. — Сплошная нехватка. Сейчас бы собрать всех отлучённых и замутить свой клуб, но ни помещения, ни объединяющей идеи — ничего этого пока нет. Ладно! Подождут до конца мая, а там что-нибудь придумаем.
— Кость, дай посмотреть, что ты там наваял? — попросил его Шмелёв.
— Не могу, Миш. Принцип у меня такой — пока каскады в черновике, никому не показываю. Что толку от этого, если всё равно что-то менять предстоит. Ты же видел схемы готовых узлов? Я смотрю, подходил к столу.
— Да, видел, — кивнул он. — Только разрозненно как-то, непонятно получается. Даже блок-схемы у тебя нет.
— А где ей быть, если часть узлов пока переделывается, следовательно, будут изменения и в ней.
— Мальчики, может быть, вы мне дадите слово сказать? — выбрав паузу, вмешалась Катя. — У меня тоже есть несколько вопросов к Косте.
— Ладно, я выйду покурить, а вы пока поговорите, — подмигнул ей брат.
— Костя, можно тебе задать откровенный вопрос? — спросила его Катя, едва Михаил захлопнул дверь.
— Спрашивай.
— Скажи, у тебя вообще девушка есть? Или была, но ты просто переехал сюда, а её заберёшь потом?
— Такой не было.
— Понимаешь, я осознаю, что мне замужество не светит…
— Почему?
— Прошу, не перебивай меня, — заторопилась она. — Так вот, я это всё прекрасно понимаю, и хотела бы родить себе ребёнка. Скоро мне и это будет недоступно, — вздохнула она. — Ты красив, умён, эрудирован… Мне всё равно, кто будет — мальчик или девочка. Важно, что гены родителей сыграют свою роль. А про девушку я спросила, потому что не хочу становиться между ней и тобой.
— Давай по-порядку, — улыбнулся он ей.
— Хорошо, — её ответная улыбка не заставила себя ждать.
— Во-первых, ты не знаешь, как тяжело живётся детям в неполноценной семье? Как их дразнят байстрюками, не знаешь?
— Но…
— Подожди, дай теперь мне сказать, — усмехнулся он.
— Извини, продолжай, — кивнула Катя.
— Значит, знаешь… и ты желаешь ему или ей такой судьбы? Во-вторых, ты не думала о том, что я — не законченный негодяй: знать, что где-то живёт мой ребёнок и не участвовать в его воспитании и финансировании… Ты так плохо обо мне думаешь?
— Нет! Что ты! — девушка вскочила со своего места.
— И в-третьих, кто тебе сказал, что твой поезд с замужеством ушёл?
— Жизнь сказала, — тихо вздохнула Катя. — Подруги, знакомые… кому под тридцать, уже ни на что не надеются… Вот ты бы женился на мне? — прищурилась она.
— Катя, помимо моего отношения к тебе, есть ещё много факторов, — уклончиво ответил Костя.
— Какие, например?
— А если я не тот, за кого себя выдаю? — вырвалось у него. В чём-то ему было не столько жалко эту скромную обаятельную девушку, сколько он боялся за будущее, помня разговор с куратором. Сейчас в нём боролись два чувства: он и сам стал относиться к Кате не просто по дружбе, а более серьёзно, взвешенно и понимая, что другой такой кандидатуры на роль супруги может и не быть. Всё осложняла тайна его появления — именно она тянула назад многотонной ношей, она в душе отговаривала от поступков по воле сердца.
— Ты — шпион иностранной разведки? — усмехнулась Катя.
— Нет, но есть кое-что в моей биографии, что не каждый поймёт и главное — примет.
— Знаешь, я тебе так скажу: здравомыслящая и полюбившая тебя девушка должна пойти как жена декабриста — в огонь и воду за своим любимым… — она вдруг заплакала. — Я бы за тобой пошла… даже жизнь отдала не глядя…
— Да к чёрту все тайны! — вырвалось у него. Он подскочил к ней, приподнял со стула и обнял, а потом поцеловал.
Катя ответила ему. Истово, как будто истосковалась по мужу после долгой разлуки. Именно такую сцену застал вернувшийся после курения её брат.
— Нормально… — опешил он. Они отпрянули друг от друга, но потом обнялись — Вас можно поздравить?
— Можно, — лучилась Катя.
— Видно придётся мне теперь дома одному хозяйствовать…
— Не волнуйся, я буду к тебе периодически приходить и наводить порядок, — девушка счастливо улыбнулась. — Но сегодня я ночую у Кости. Завтра всё равно выходной, а на демонстрацию пойду в этом платье, — показала Катя на себя.
