Мамба в СССР. Черный курсант (СИ) - Птица Алексей

Капитан хмыкнул, девушка отвернулась.

— Значит, он ничего вам о себе не рассказывал? — капитан Небачу задумчиво постукивал карандашом по столу, а сердце Аллы, будто под гипнозом, мерно стучало в такт. — Скажите, у него на теле было что-нибудь примечательное?

Алла подняла на него удивлённый взгляд: было! Ещё какое «было»! Но потом до неё дошёл смысл сказанного.

— А! У него есть шрам на левом плече, вернее два: с двух сторон руки. Тоже от пули, наверное.

— Так, уже интереснее! А ещё?

— Больше ничего, только шрамы на лице и на плече.

— И всё-таки вспомните, может, он что-то о себе рассказывал?

— Лишь то, что он эфиоп. И всё.

— А где он так хорошо научился говорить по-русски?

— Я не спрашивала, да он бы мне всё равно не ответил.

— Он немногословен?

— Да.

— А может ли он быть непростым негром? Агентом, например:

— Я не знаю, но у него вроде бы не было ничего такого. В сумке вещи, в чемоданах барахло всякое, сигареты и жвачки разные.

— То есть проверили?

Аллочка замялась, но если сказала «а», то говори и «б».

— Ну-у, я взяла у него одну упаковку колготок… он не заметил.

— То есть своровали? — больше утвердительно, чем вопросительно спросил капитан и укоризненно покачал головой из серии: «Ай-яй-яй!». Разве что пальцем не погрозил и уточнил: — То есть он обычный негр-барыга?

— Наверное, ничего такого я за ним не заметила.

— Эх, Алла, Аллочка, — с некой жалостью произнёс капитан, решивший отыграть свою роль до конца. — Вот есть у меня одна знакомая Алла. И она сказала, что имя это означает «всё умеющая» или «мастерица на все руки». А вы, выходит, не только на все руки мастерица, но и на прочие части тела.

Девушка покраснела. Удовлетворившись её реакцией, капитан Небачу ещё какое-то время посверлил жрицу меркантильной любви взглядом и, поняв, что ничего она не знает, решил отпустить.

— Ну, хорошо, можете быть свободны, — расписавшись на бумажке, капитан вручил девушке пропуск на выход из здания городского отдела КГБ СССР и добавил: — ПОКА свободны.

Едва она вышла, он поднялся и, взяв протокол опроса и закрыв ключом дверь, направился в другой кабинет.

— Ну, что, Володя, опросил проститутку?

— Да, Александр Вольфович, допросил, — ответил капитан сухощавому подполковнику с тёмной шевелюрой и карими глазами.

— Давай протокол.

Забрав бумаги, подполковник быстро пробежался глазами по тексту и вернул их обратно.

— Ну, и что ты думаешь, об этом эфиопе?

— Во-первых, он не эфиоп. Во-вторых, он действительно воевал и был ранен. А вот, в-третьих, он отлично владеет русским языком. И это самая большая загадка! В остальном самый обычный негр.

— Как это «не эфиоп»?

— Он сомалиец из клана исса.

— Да один чёрт! А что думаешь про его знание русского?

— Я навёл справки через посольство и поднял протоколы донесений военного советника. Кроме того, что он хорошо обучаем, больше ничего нет. Жил далеко от городов, ничем не выделялся. Ни с американцами, ни с нашими контактировать до начала конфликта между Сомали и Эфиопией возможности не имел.

— Ясно, закрывай сигнал и отправляй в архив. Ещё с неграми нам тут не хватало возиться! Если и всплывёт чего, или он сам себя сдаст, тогда и станем дальше копать.

— Есть!

Гостиничный комплекс «Измайлово» действительно оказался огромным, и мне без труда подобрали отличный одноместный номер. В Африке таких не было. Разместившись, я отложил все проблемы до утра и завалился спать.

Проснувшись, выяснил у портье, что позавтракать можно в специальном недорогом ресторане при гостинице. Там и перекусил, но близилось время посещения консула, и мне снова пришлось брать такси.

В посольстве меня, разумеется, никто не ждал, хоть и знали о моём визите. Приняли меня неласково, и я долго объяснял: кто я, и зачем я здесь. Африканский бардак — он во всём бардак: и в голове, и в делах, и в другой стране. Пришлось долго ждать: пока позвонили; пока узнали, кто этими вопросами занимается; пока узнали, кому нужно звонить и, наконец, дозвонились куда следует. Подумали, решили, сказали, послали. В общем, всё как и всегда в таких делах. Главное — это терпение! Но терпение есть, оно не может не есть.

Наконец, во всём разобравшись, меня послали в ГУК МО СССР, то есть в главное управление кадров при министерстве обороны. Сообщили адрес и сказали, в какой отдел мне следует обратиться. Так как у меня денег хватало, то я поехал на такси. Потому как «не наши» люди ездят везде на такси.

Такси довезло меня до монументального здания министерства обороны СССР, что на Знаменке. На проходной сидел дежурный офицер с двумя сержантами.

— Вы к кому? — с некоторым удивлением посмотрел он на меня.

Впрочем, я уже привык, что здесь все на меня смотрят как на макаку с паспортом.

— Я в иностранный отдел главного управления кадров на поступление в военное училище, — доложил я чисто по-русски, чтобы не тратить время на поиск всяких там переводчиков.

— Документы, — кратко скомандовал он и протянул руку.

Я отдал пачку сопроводиловок.

— Понятно. Ждите.

Офицер набрал какой-то номер, сообщил о моём прибытии и положил трубку.Через несколько минут раздался обратный звонок, и офицеру разрешили меня пропустить.

— Проходите, вот вам пропуск, сержант вас сопроводит.

Взяв пропуск, я пошёл вслед за сержантом. Поднявшись на четвёртый этаж, мы остановились возле двери с табличкой ГУК ИО. Распахнув дверь приёмной, сержант приветственно кому-то кивнул, мы вошли и оказались в приёмной, в центре которой стоял стол. За ним сидела молодая девушка в форме и печатала что-то на печатной машинке. Слева и справа от неё находились двери. Сержант постучался в ту дверь, которая находилась справа и, после разрешения, я туда вошёл, но уже без него. Взгляду открылось большое помещение с шестью столами, за каждым из которых кто-то сидел.

— Сюда, пожалуйста, — махнул мне рукой полный майор с артиллерийскими петлицами. — Нам звонили из посольства, давайте все ваши документы, и мы оформим вас курсантом артиллерийского ВВУЗа.

— Хорошо, — не споря, я отдал свои немногочисленные документы.

Майор ознакомился с ними, потом сказал:

— Мы распределили вас в Сумско́е высшее артиллерийское командное дважды Краснознамённое училище имени М. В. Фрунзе. Вам повезло.

— Я как-то хотел в танковое…

— Ничего страшного, в Сумском вы будете изучать самоходно-артиллерийские установки. Например, «Гвоздику» или «Акацию», а может, «Тюльпан» или «Гиацинт-С». Это те же танки, только артиллерийские. Увидите — поймёте.

Я пожал плечами: ну, увижу и хорошо, пусть будет так.

— Сегодня я оформлю на вас все документы. Придёте завтра, полу́чите проездные до Сумы, на которые возьмёте бесплатный билет до города. Также, вы получите предписание и небольшую сумму денег на питание. Жду вас завтра к одиннадцати часам. Думаю, что всё уже будет готово.

— Хорошо.

Забрав обратно свой паспорт (без него в гостиницу не попасть!), я вышел из кабинета. В приёмной давешний сержант точил лясы с барышней-секретарём, заливая её мозг кипятком своего вожделения. Жертва с погонами ефрейтора вяло трепыхалась, отбиваясь лишь для вида. Моё столь скорое появление разрушило эту идиллию, оба смутились. Девушка быстро заклацала по клавишам печатной машинки, а сержант, одёрнув на себе китель, спросил:

— Вы всё, кончили?

— Да, кончили, — хмыкнул я и участливо так спросил: — А вы? Мне бы выйти теперь...

— Сейчас я вас выведу, — сержант криво ухмыльнулся и взялся за ручку двери, я тоже в свою очередь ухмыльнулся.

Сдав пропуск дежурному офицеру, решил пройтись по городу и прокатиться на метро. Схема его у меня была, так что доберусь.

— А я иду, шагаю по Москве, и ничего не узнаю и не хочу! — на ходу пересочиняя песенку, бубнил я себе под нос, рассматривая всё вокруг.

По широким улицам мчались автобусы и редкие машины, деревья зеленели свежестью, все люди одеты, словно под копирку: одинаково и тускло. Редко где мелькнёт стройная девушка в джинсах или сшитом на заказ платье. А все, кто постарше, будто одеты в спецодежду: как один в сером или чёрном фабричного производства. С обувью тоже не всё так хорошо, особенно у тех, кто явно не при деньгах. Но это касалось в основном рабочих окраин.