Владимир Перемолотов - Звездолет «Иосиф Сталин»
Год 1928. Февраль
Германия. Берлин
… Эта пивная пользовалась в Берлине не самой дурной славой – её облюбовали для своих собраний Германские национал-социалисты, но страсти тут кипели только тогда, когда тут собирались поклонники господ Гитлера и Штрассера, в остальное время тут просто пили пиво под сосиски с тушеной капустой. Напоминанием об этом в иные дни были только номера «Фёлькишер беобахтер», свободно лежащая на столиках.
– Зачем звал? – Спросил один, разворачивая газетный листок и отгораживаясь им от зала.
– Затем, – отозвался сосед. – Служба нужна.
Лист в руках товарища дрогнул.
– Началось?
Опадала пенная шапка в фарфоровой кружке и сосиска напрасно источала дразнящий запах.
– Началось, началось… Вот конверт. Тут письмо. Отправите его по своим каналам в полицайпрезидиум. С британцами связь есть?
– Есть.
– Им тоже.
– Французам?
Ответ он получил через десяток секунд.
– Нет. Лягушатники только под ногами путаться будут.
– Не любишь ты французов, Петро.
– Я, Фриц, Париж люблю, и этого русскому человеку достаточно…
Петро сложил газету, взял кружку, вздохнул.
– Американцам бы закинуть…Только же некому.
– Как это «некому»?
Фриц сложил только что читанную газету так, что сверху остался заголовок– «Большевизм – вызов христианской цивилизации»!
– Вот тебе мистер Вандербильт. Миллионер….
– Вандербильт? Частное лицо.
– Ну и что? У американского миллионера возможностей побольше, чем у Германского Генерального Штаба!
Он взял с соседнего столика чистый лист, достал ручку и, не задумываясь начал писать.
«Уважаемый господин Вандербильт! Узнав из газет о Вашем интересе к положению дел в Европе, хочу проинформировать Вас о предложении, направленном одним представителем Германских научных кругов вождю большевиков господину Сталину. Оставляя в стороне вопрос о принципиальной возможности или невозможности предложенного проекта, обращаю Ваше внимание на сам факт постановки вопроса ученым. Очевидно, что реализация этих планов предоставит в распоряжение большевиков огромные пропагандистские и военно-технические возможности. Будучи уверенным в Вашей бескомпромиссной позиции в вопросах взаимоотношения с Советами, надеюсь, что эту информацию Вы сможете использовать во благо всей Западной Цивилизации…»
Минут десять он писал, зачеркивал, снова писал… Наконец удовлетворившись результатом передал лист товарищу.
– Это надо перепечатать и приложить к письму…
…Всякий умный знает, что любая сложная вещь состоит из того, что ограничивает и того, что наполняет.
Не важно, что это за вещь – кувшин пива, бригада рабочих, полицейский отряд, аэроплан или даже Генеральный Штаб. Обязательно должно быть и первое и второе.
Но даже если вместо двух условий соблюдено только одно – и это не беда. Нужно только немного подождать и, если есть что-то одно, то рано или поздно обязательно появится и другое – в кувшин нальют новое пиво, бригаду или отряд доукомплектуют до полного штата и пошлют в бой. Это– закон жизни, который выполняется неукоснительно.
Применительно к тому, что видел герр Мюллер, полицайпрезидент города Берлина, это означало надежду.
Старого Генерального Штаба у проигравшей войну Германии не было, но это вовсе не значило, что его у неё никогда не будет. Время уже начало работать на несчастную Германию и у неё появилось Управление Сухопутных сил Рейхсвера, которое и находилось в здании прежнего Генштаба.
В стенах, что помнили победы германского оружия, оставались какие-то люди, пусть и не чета гениальным предшественникам, трясшим Европу, словно старую грушу, но все-таки, как немцы, причастные к подвигам гениев.
Герр Мюллер шел старыми коридорами, кожей чувствуя, что в этих стенах уже витает дух новой Германии. Поражение еще не было забыто, но страна его уже пережила.
Перед дверью генеральского кабинета его ждал полковник Рейхсвера. Жгуты аксельбантов, погоны, пробор через центр головы, тонкие усики, запах бриолина. Адъютанта командующего герр Мюллер знал, и тот, на правах старого знакомого, подхватив под руку полицейского, повел к двери.
– Не больше двадцати минут, герр Мюллер, – шепнул он. – Очень вас прошу. У генерала масса дел на сегодня.
Полицайпрезидент не стал отвечать. Только плечами пожал. В его папке тоже не пустяки лежали.
Адъютант сообразил, что значит молчание гостя, прищелкнул каблуками, приглашающее отодвинулся и полицайпрезидент вошел в кабинет того, кто в настоящий момент олицетворял то ли силу, то ли, напротив, бессилие униженной Версальскими соглашениями страны.
Ганс фон Сект, генерал Рейхсвера, поднялся навстречу.
– Здравствуй, Густав!
Мужчины обменялись рукопожатием.
– Ты в каком качестве? Как старый друг или как полицайпрезидент?
– А вот это ты сам и решишь…
Генерал пожал плечами и показал на сервированный около окна столик. Полицайпрезидент довольно хмыкнул.
Столик полированного дуба, с инкрустацией в виде Прусского орла, спиртовка и исходящий паром кофейник, бутылка орехового ликера и пачка печенья. Это были хорошие советчики.
Пока генерал на правах хозяина разливал кофе по крохотным чашкам саксонского фарфора, а ликер по таким же крохотным рюмкам, гость достал из бювара лист бумаги и положил его перед генералом текстом вниз.
Хозяин улыбнулся, показывая, что официальная часть разговора закончилась.
– Густав, ты загадочен как барышня. Может быть, тебя пощекотать и ты сдуешься? И чем же ты меня хочешь поразить?
– Чужим письмом.
Генерал с удовольствием развалился в мягком кресле.
– Вот как? У тебя есть время читать чужие письма? Видно наши уголовники стали пай-мальчиками и у тебя появилось свободное время…
– Читай, Ганс, читай… И помни. Мне нужен совет…
Прочитав имя адресата, генерал остро взглянул на гостя, но тот только кивнул. Мол, все верно. Ошибок нет… Генерал не стал переспрашивать. Только брови его взлетели вверх.
Минут пять они сидели молча. Гость осторожно прихлебывал кофе и похрустывал овсяным печеньем, а хозяин снова и снова строчку за строчкой, пробегал глазами.
– Фантастика какая-то, – пробормотал, наконец, фон Сект, откладывая лист в сторону. – Бред… Если б я был врач…
От кофе поднимался ароматный пар, и прежде чем ответить герр Мюллер быстро втянул в себя запах доброго напитка. Редкий, надо признать в нынешние времена запах… Настоящая «Арабика»!
– Даже если б ты был сам Зигмунд Фрейд, тебе вряд ли удалось определить, правда там написана, или нет. Если дело касается науки или техники, то в наше время никто с уверенность не может сказать бред это или предвидение гения.… Скажи лучше, что мне делать с этим….
Генерал вернул письмо в лапы орла.
– Почему ты выбрал в советчики меня?
– Ты видишь, кому адресовано?
– И что? – ответил вопросом на вопрос генерал.
– Все знают, что мы сотрудничаем с Россией, а ты, вроде бы, лично курируешь военное сотрудничество с ними.
Вместо ответа генерал долил кофе. Гость кивком поблагодарил.
– Даже я что-то такое слышал о ваших тайных проектах, о летных школах… Кроме того, я всего лишь полицейский, а ты – политик…
Генерал нахмурился.
– Ты всего лишь полицейский, а я всего лишь военный.
Гость напоказ покачал головой, словно разоблачил детскую хитрость.
– Ты теперь не только военный. Ты теперь политик – вхож и к Президенту и к Канцлеру.
Это было не комплиментом, а самой правдой и хотя генерал понимал это, упрямо сказал.
– Это ничего не значит.
Полицейский не стал возражать, только хмыкнул. Фон Сект вновь посмотрел на опасную бумагу.
– Я твой первый советчик? – спросил он, наконец.
– Так вот впрямую – да. Мои ребята поговорили в частном порядке с несколькими учеными…
– И что?
Гость поставил пустую чашку на блюдце, промокнул уголок рта белейшей салфеткой и несколько смущенно сказал:
– Нормальные ученые считают, что это бред. А сумасшедшие…
– У нас есть сумасшедшие ученые? – Фон Сект облегченно засмеялся. – Вот это новость!
Не отреагировав на смех, герр Мюллер закончил:
– А сумасшедшие ученые говорят, что это бред только на первый взгляд. Там есть рациональное зерно…
Генерал взял рюмку. Ликер мягко обжег горло, добавляя вкусу кофе особые оттенки.
– А сам ты что думаешь?
– Я человек не военный и даже не представляю, как можно использовать эту штуку, если её можно построить, в военных целях. Только, разве для разведки, для наблюдения как с аэроплана?
Он пожал плечами, ничуть не стыдясь своего незнания.
– Но даже если я и не прав, то, думаю, как бы дело не повернулось, Германии от этого хуже не будет. Нам так досталось в прошлую войну, что чтобы из этого не вышло, это нас минует. Мы незавидная добыча, – горько сказал полицайпрезидент. – А вот спесивым англичанам и лягушатникам…. У большевиков свои претензии к нашим врагам. Послевоенная жизнь для них и для нас повернулась так, что до определенного периода они у нас будут общие.
