Фарход Хабибов - Дивизия особого назначения. Освободительный поход
– Товарищ комдив, разрешите обратиться!
– Разрешаю, старший лейтенант Онищук.
– Группа разведчиков прибыла из рейда. Разрешите доложить результаты?
– Да, товарищ старший лейтенант, будьте уж добры доклад сделать.
– Разведчики разделены были на две группы, одной командовал я сам, второй – Вахаев. Доложу о рейде своей группы, о рейде второй группы Вахаев доложит сам.
Итак, первое задание нашей группы, – это встреча с группой Тухватулина, встреча прошла удачно. К моменту начала рейда в Польшу группа Тухватулина, законсервировав склад, перейдет на место дислокации ДОН-16. Бойцы группы Тухватулина выдали оружие и боеприпасы диверсантам Майера, Тодоровича и Синицына и начали подготовку к консервации и маскировку складов и подъездных путей. Кроме того, группа лейтенанта произвела опись склада и отдельно переложила все боеприпасы, пригодные к нашему оружию. Затем наша группа провела рекогносцировку местности; согласно наблюдениям группы, противник стягивает силы к станции Пушкевичи, немецкое командование ожидает нападение или со стороны шоссе, или со стороны железной дороги, на станции уже сосредоточено до полка пехоты при поддержке сводного танкового батальона. У меня все, товарищ комдив.
– Молодец, а как вы с немцами говорили? Ты ж на немецком ни бельмеса не знаешь?
– Ну, а Хельмут на что? Он был с нами и играл роль обер-лейтенанта фельдъегерской службы Вермахта, а мы его охрана.
– Молодцы! Лечи, какие у тебя новости?
– Наша группа также провела рекогносцировку пути на Польшу. Действительно, некоторые гарнизоны сняты и перекинуты к станции, то есть пока немцы держатся Пушкевичей, путь на Польшу нам практически открыт. Кроме того, противник свозит военнопленных, а также вспомогательные службы для разбора завалов на станцию D, и привлечены полицаи, даже некоторые гарнизоны гитлеровцев. Затем мы побывали у Ильиных. Арсений Никанорович передал вам привет и точные сведения о потерях германцев на станции D. Согласно информации от Арсения Никаноровича, у противника следующие потери: огнем уничтожено двадцать четыре вагона с горючим, при взрыве горючего огонь перекинулся на стоящий рядом эшелон N-ской танковой дивизии Вермахта, и пострадали восемь танков (пять Т-IV новой модификации, не подлежат восстановлению). Кроме того, взорвались или сгорели девять вагонов с боеприпасами (авиабомбы и снаряды для артиллерии). Уничтожено два танка Шкода-38[93], три батареи зенитных автоматов с прислугой и одна батарея 88-мм зенитных орудий. Потери в живой силе составили 125 человек убитыми и 89 ранеными, минометчики умудрились накрыть пассажирский состав с маршевым батальоном: зенитчиков, танкистов и до взвода сотрудников организации Тодта (что они делали на станции, я не знаю). Также огнем «сорокапятки» с поезда уничтожена одна «трешка», а от небельверфера вторая «трешка» пострадала, но несмертельно, немцы ее ремонтируют.
– Ну, молодцы, все, идите отдыхать, чувствую (по запаху, и пузо рычит), ужин готов, а ты, Лечи, сгоняй к Зворыкину и передай информацию о потерях противника, пусть доложит по инстанции. Москва, по-моему, будет рада! Все, идите! А вас, Онищук, я попрошу остаться!
Все в традициях Лиозновой[94], но я все-таки не папаша Мюллер-гестапо[95], хотя из Петра офигенный Штирлиц[96] получился бы (еще бы он по-германски кумекал).
– Слышь, Петро, ты не в обиде на меня?
– Нет, Игоревич, ты прав, идет война, а мы себя как мелкопоместная польская шляхта в сейме вели.
– Ну, если ты не в обиде на меня, то, будь другом, позови мне Елисеева с Абдиевым, а сам иди ужинать и этому старшине передай, чтобы организовал нам сюда три порции ужина.
– Понял, командир, сейчас все организую. – И Петруха ускакал восвояси (раз ускакал, значит, реально не обижается).
Сперва подоспел ужин, один из помощников Крамскова, балкарец Шогемоков, принес и, поприветствовав комдива (это меня), положил поднос с тремя котелками пшенки, чаем и сахаром на кургузый столик, сразу за его уходом в землянку ворвался бронеказах:
– Жолдос[97] комдив, вызывали?
– Да, Ержан, присаживайся, ща дождемся еще одного гостя и поужинаем-поболтаем.
Там, где я вырос, при приеме пищи ждут старшего (по возрасту, конечно) и есть начинают только после того, как старший пригубит блюдо, ну да пригубить (прикоснуться губами) можно не только спиртное. А Еслисеев и по званию, и по возрасту меня старше, а Ержанчика тем более. Да и в России (Украине и т. д.) тоже было также (это об отношении к старшим), но потом в последние сто лет все поменялось.
Наконец вырисовывается представитель «кровавой гебни», здоровается с порога и входит:
– Приятного аппетита, аники-воины!
– И тебе не болеть, недоразоблаченный подручный Ягоды и Ежова и скрытый троцкист, – отплачиваю ему той же монетой.
– О, смотрю, комдив-то наш оживает, – говорит Елисеев и садится за стол.
– Елисеич, начинай, давай поужинаем по-семейному, – предлагаю я, и, подшучивая друг над другом, наша троица весело поглощает ужин. После ужина, попивая чаек, начинаем разговор, блин, совсем как на Востоке, в чайхане, сюда бы еще пластинку «Яллы»[98] с ее песней «Чайхана»[99], но на нет и прокуратуры нет (и других правоохранительных органов).
– Слышь, Любимов, че вызывал-то, чисто поесть в кругу друзей? Не верю, ты бы, наверно, со своими махновцами поел бы, ну, с разведчиками (блин, еще один экстрасенс, да что за день-то такой, а?).
– Так, думаю, Ержану сперва выговориться надо, он же командир бронетанкового полка.
Абдиев тут опомнился и, отстранив кружку, говорит:
– Товарищ комдив, нельзя ли из пленных сперва отфильтровать танкистов? Просто у нас танков теперь больше двух десятков, а экипажей наберется только на половину из них. И что мне делать, где танкистов искать, из Казахстана выписать?
– Ну как, товарищ Елисеев, вам понятно, зачем вы тут?
– Понял. Сегодня до ночи пропустим, сколько можно, причем упор сделаем только на танкистов, тем более точно знаю, двое уже все готовы к труду и обороне.
Поворачиваюсь к Абдиеву:
– Вопрос исчерпан?
– Да, товарищ командир дивизии.
– А как там идет усиление бронирования?
– Хорошо, только Прибылов хотел поначалу применить схему экранирования БТ-СВ[100], но мы отговорили.
– Почему?
– Так много металла уйдет, на другие не хватит, да и не нужно нам полное бронирование, нам бы только лоб укрепить, лобовые удары страшны нашим Бэтэхами и «двадцать шестым», а бока и корму подставлять мы не собираемся. Нерегулярная армия, нам с танковыми дивизиями не воевать, наше дело засада и бег потом сломя уши. Вот и навариваем спереди куски неремонтабельных танков.
– Ладно, товарищи командиры, свободны, занимайтесь своими делами, меня что-то в сон тянет, переутомился чуток. Хотя нет, товарищ Елисеев, нам надо поговорить, а ты иди, Ержан, и еще: будь другом, позови мне Онищука. Хотя нет, послушай меня, Ержан, у нас многие ребята еще боятся танков. Можно на завтра запланировать обкатку бойцов танками? Думаю, двух танков хватит, желательно немецких.
– Запросто, товарищ командир, я распоряжусь.
– Ну, вот теперь, товарищи, можете идти.
И товарищи командиры комбронеполка и начальник Особого отдела удалились. Меня сморило, но ворвавшийся Онищук не дал заснуть:
– Товарищ комдив, вызывали?
– Да, Петруха, мне что-то плоховато-херовато и тянет в сон, а ты остаешься за главного, ночью летчики должны сделать каверзу противнику, проконтролируй, чтобы все было тики-ток. И это, сдвиньте операцию на часок: не в два ночи, а в час.
И договорив (а может, и не договорив), чувствую, как проваливаюсь в царство Морфея… спаааааать…
Глава IV
«Вечер с генералами»
[101]
21 июля 1941 года, где-то в Белоруссии
(в 100–150 км от Брестской крепости)
Утро начинааается, начинается!
Блин, приснился детский мультик из брежневских времен, но мульт офигенно добрый, офигенно солнечный и офигенно позитивный, а песенка просто офигенно душевная (тавтология на офигительность?!?)! Блин, Брежнев сейчас, наверно, по званию или равен со мной (в 1941 году), или даже младше меня (таки по званию), но хорошее было время, застой, не сравнить, конечно, со сталинской эпохой, но было тихо, мирно и сытно.
Уф, пора вставать, всю ночь снилось нападение кравцовских соколов Сталина на Пушкевичи, хорошо, под утро этот мультик приснился, развеял психоз. Интересно, как все прошло, а то из-за потери крови я вчера позорно уснул и теперь понятия не имею, как все было.
Одеваюсь и встаю, в углу стоит палочка (трость), беру ее и, опираясь, ну, чтобы не натрудить раненую ногу, выхожу на волю, преодолевая сперва ступеньки.
Ого, да все уже давно поднялись и заняты своими делами. Иду к умывальнику, под большим деревом саперы сделали умывальник на двадцать-тридцать персон. На металлической конструкции развешаны какие-то бачки и баки (из танков, по-моему, изъято) и простенькая система поливания воды. Небольшая дырочка заткнута привязанной пробкой. Вытаскиваешь пробку, льется тонкая струйка воды, умываешься и деревянную затычку снова вставляешь в дырку. Дешево и сердито!
