Вячеслав Коротин - Флоту — побеждать!
— Долго возятся, я столько ждать не могу. Вернёмся с моря, придётся подскипидарить руководителей ремонтных работ…
— Разрешите, ваше превосходительство? — в салон зашёл лейтенант Азарьев.
— Слушаю.
— Катер у борта.
— Добро. Едемте, господа.
Когда катер под флагом командующего отваливал от борта «Петропавловска», «Аскольд» уже вытягивался на внешний рейд, где уже поджидал своих товарищей по отряду выскочивший туда первым «Новик». Следующим двигался к выходу из порта «Баян», за ним готовилась идти «Диана». Корабли шли на удивление уверенно, и Макаров не без удовольствия наблюдал за действиями крейсеров.
— А ведь молодцы, Степан Осипович, ничего не скажешь, — шепнул на ухо адмиралу Верещагин, тоже напросившийся сегодня в море. — Уже выходят совершенно без помощи буксиров. И это ваша заслуга.
— Оставьте, Василий Васильевич. Даже неудобно слышать комплименты по этому поводу. Мои подчинённые просто умеют делать то, что им уметь должно. И то не всегда получается. Но сегодня действительно всё в порядке. И не более.
— Но, насколько мне известно, до вас эскадра вообще не могла выходить на внешний рейд за одну высокую воду.
— Это плохо. Но попрошу эту тему не развивать. Я не считаю для себя возможным обсуждать действия моего предшественника с кем бы то ни было.
Через двадцать минут Макаров вместе с офицерами своего штаба поднялся на борт единственного пятитрубного крейсера во всём Тихом океане. Команда была выстроена на шканцах, командир «Аскольда», капитан первого ранга Грамматчиков отрапортовал командующему совершенно уверенным голосом, а матросы на адмиральское «Здорово братцы!» ответили таким восторженным рёвом: «Здравьжеламвашпревосхво!!!», что, казалось, в унисон завибрировали не только мачты и трубы, но и броня боевой рубки.
— Благодарю за приём, Константин Алексеевич, — адмирал пожал руку каперанга. — Проводите меня, пожалуйста, на мостик. Очень подозреваю, что события сегодня могут начать разворачиваться с минуты на минуту.
— Прошу, ваше превосходительство.
Внешность, надо сказать, Грамматчиков имел совсем не геройскую: невысок, отнюдь не строен, но, наверное, ни у одного моряка Тихоокеанского флота, кто хоть сколько-нибудь знал командира «Аскольда» не было сомнений в его уме, смелости и решительности. Он пользовался заслуженным уважением и среди своих начальников, и среди других командиров кораблей. А подчинённые просто обожали своего «первого после Бога».
— Связь с Золотой горой? — нервно осведомился Степан, взойдя на мостик.
— Надёжная, ваше превосходительство, — тут же отозвался минный офицер крейсера лейтенант Киткин. — Только что проверял.
— Добро. Ну что же, господа, остаётся поскучать в ожидании. Более чем уверен, что Того и сегодня пожалует к нам в гости. А пока поднимите: «Команды имеют время на завтрак».
— Золотая гора передаёт: «Дымы на норд-осте. Курсом к Артуру», — протянул адмиралу радиограмму взбежавший на мостик лейтенант Шереметьев.
— Ну вот, что я говорил. Однако позавтракать матросы ещё успеют. Просто обойдёмся сегодня без снятия пробы с матросского котла. Господам офицерам на завтрак двадцать минут, если кто желает.
Желающих отлучиться с мостика и других боевых постов не нашлось.
— «Два отряда по три броненосца. Пять малых крейсеров при них.» — вслух прочитал Макаров очередное сообщение.
Значит всё уже пошло не так, как было в прошлой истории — адмирал Того заявился вместе с бригадой Насибы… Не иначе как хотят устроить Порт-Артуру показательную порку. Ну что же, «…посмотрим кто у чьих ботфорт в конце концов согнёт свои колени…».
— Радио от Сарнавского!
— Ого! И что же пишет Владимир Симонович?
— «Паллада» готова присоединиться к крейсерскому отряду.
Знатно! Полуотремонтированную «богиню» в бой пускать, конечно, нельзя, тем более, что нарисовавшиеся главные силы японцев свершено не тот противник, на которого можно выпускать «Палладу», но настроения среди офицеров крейсера, а ведь к гадалке не ходи, именно они уговорили своего командира на радиограмму командующему, эти самые настроения воодушевляют. Все артурцы хотят драться. И скоро получат такую возможность…
— Передайте на «Палладу» мою благодарность, пусть разводят пары, но остаются на месте — сейчас в проходе всё равно от миноносцев не протолкнуться…
Миноносцы Матусевича и Елисеева действительно рвались на внешний рейд, рвались все, кто имел хоть какой-то вменяемый ход, хотя бы реальных двадцать узлов…
— Ближе к нам, — начал выкрикивать сигнальщик, — «Микаса», «Асахи», «Фудзи» или «Ясима». Мористее: «Хатсусе» и «Сикисима», с ними опять же, «Фудзи» или «Ясима». Четыре «собачки» и трёхтрубное авизо.
— Ждём! — мрачно произнёс Макаров, не отрывая бинокля от глаз.
Японцы явно направлялись за хребет Ляотешаня, причём, на подходе к нему стали перестраиваться из двух кильватеров броненосцев в один…
— Вроде подходят, — напряжённо произнёс Степан…
Под бортом первого трёхтрубного броненосца во втором отряде японцев выплеснулся фонтан взрыва. Звук ещё не успел долететь до русских кораблей и батарей, но дружное «УРААА!!!» уже грохотало с крейсеров, миноносцев, Электрического утёса, с Тигровки и с Золотой горы.
— Сняться с якоря всем вдруг. Крейсерам и миноносцам начать движение! — нервно затараторил Степан. — Атаковать противника!
Ох, как долго ждали этого приказа корабли эскадры! Ох, как они ждали, что «Борода» пошлёт их в бой!
Свершилось! Густо задымили трубы крейсеров и миноносцев, загрохотали цепи выбирающие якоря…
— Степан Осипович, — обеспокоено зашептал на ухо Макарову Молас, — вы что, в самом деле собираетесь атаковать четырьмя крейсерами и миноносцами пять исправных броненосцев и столько же крейсеров? Днём?
— Не беспокойтесь, Михаил Павлович, ваш командующий не сошёл с ума, — весело ответил своему начштаба Степан. — Но угроза, зачастую, эффективнее нападения. Как говорят в Одессе: «Сделаем японцам нервы!». Пусть спляшут ещё разок на наших минах.
«Аскольд», «Баян», «Диана» и «Новик», густо задымив из своих труб, двинулись на точку подрыва флагмана Насибы. За ними пошли почти все исправные миноносцы эскадры.
Игнорировать эту опасность адмирал Того не мог: на грот-мачту «Микасы» взлетел флажный сигнал и первая бригада, уже миновавшая линию мин поставленных вчера «Амуром» сделала два поворота все вдруг, чтобы прикрыть от минной атаки своего повреждённого собрата. Головным теперь шёл «Фудзи»…
— Ааааа! Второй!! — разнеслось по всей эскадре. Да что там по эскадре — весь Артур дрожал от восторженных воплей моряков, артиллеристов береговых батарей, да и вообще всех, кто имел возможность сейчас смотреть на море. Матросов даже не подпускали к мачтам — на них карабкались мичмана и лейтенанты, карабкались, чтобы посмотреть, как тонут японские броненосцы.
Но оба подорвавшиеся пока ещё держались на воде. «Микаса» и «Асахи» отвернули с опасного курса, и открыли огонь из баковых двенадцатидюймовок по приближающимся русским крейсерам и миноносцам. Заградительный огонь, не прицельный. Но и на него следовало реагировать…
— Поворот восемь румбов влево всем вдруг, — немедленно скомандовал Макаров.
Контузило близкими разрывами «Диану», «Грозового» и «Сторожевого», но лёгкие силы флота успешно выскочили из-под обстрела.
А в это время «Хатсусе» течением натащило ещё на одну мину. Теперь уже долбануло так, что флагман адмирала Насибы в клубах жёлтого и чёрного дыма отправился на дно в течение одной минуты.
Первые две буквы крика «Ура!» невозможно было различить на слух — над внешним рейдом, внутренним рейдом, по всему побережью грохотало и переливалось «Ааааа!!!».
Настроения японцам добавила радиостанция Золотой горы: «Подводная лодка?3 благополучно вернулась на рейд. Подводная лодка?4 повреждена, но тоже вернулась».
«Фудзи» сохранил какой-то ход и попытался вместе с остальными броненосцами отходить подальше от русского берега.
— Передать на эскадру: «Броненосцам выйти на внешний рейд!», — со злой усмешкой передал Макаров. — Нечего этим супостатам думать, что мы позволим им тут организовывать спасательные работы.
Честно говоря, у Степана с души свалился здоровенный булыжник: сколько он уже комплексовал по поводу того, что из-за его вмешательства в ход истории не случится эта победа, самая главная победа за всю войну. Ради повторения сегодняшних событий он приказал не выводить броненосцы на внешний рейд после последней атаки брандеров, а значит позволил японской Второй армии высадиться в Бицзево, хотя простым выходом эскадры, демонстрацией того, что проход из порта свободен можно было перенести японскую высадку десанта подальше как в пространстве, так и во времени…
