Дэвид Лэйн - БЕЛЫЕ ПОВСТАНЦЫ СКАЛИСТЫХ ГОР
Горячие споры продолжались более двух часов прежде, чем было принято решение. В соответствии с обычным порядком потерпевшая сторона, – в данном случае, Анна, – зачитала приговор. Чётким, мрачным голосом она объявила: «Конфетка, будущая подруга Требора, и Веточка, будущая подруга Требора, по решению Тинга вы объявляетесь воровками и лгуньями. За это назначается следующее наказание: вас разденут донага и выпорют на виду всей общины. Повторное нарушение заслуживает высшей меры наказания».
– Однако, поскольку вы плохо знакомы с общиной, и из уважения к Требору, мы считаем неподходящим, чтобы вас раздели на глазах мужчин – членов общины. Поэтому вас накажут в этом зале женщины и только в присутствии женщин.
– Знайте, что вас наказывают не по злому умыслу. Те, у кого нет совести, должны просто следовать правилам, необходимым для выживания народа и общины, из страха перед болью.
Мужчины все, как один, поднялись и вышли из зала. В один момент Конфетка и Веточка оказались голыми, а руки их связаны над головой. Никакие мольбы, обещания, слёзы, а позже и крики, их не спасли. Одна из женщин, отвечающих за дисциплину, сказала: «Слёзы вам не помогут, воровки! Эти уловки действуют только на мужчин».
Позже, когда девушки приковыляли назад в хижину Требора, неся в руках одежду, потому что любое прикосновение к рубцам на теле было слишком болезненным, в их ушах ещё звучали последние слова, которые они услышали.
– Разве наркотики, ложь и воровство стоят этого позора? Стоит ли из-за них умирать?
К счастью, в хижине их хотя бы не ждали обвиняющие взгляды или слова Требора. Его уже не было дома. На кухонном столе лежала короткая записка, которая гласила: «С прошлым покончено. Будущее каждый творит сам. Поступайте правильно. Если пожелают Боги, я вернусь через три дня».
– И что теперь? – спросила Конфетка.
– Я не знаю. Боже мой, я думала, что умру. Я и не знала, что человеку может быть так больно.
– И всё ещё больно, – стонала Конфетка.
В этот момент в дверь опять раздался стук. Девочки обменялись испуганными взглядами. Это не мог быть друг, ведь они не знали никого в общине.
Веточка бочком подошла к двери, держа свою одежду перед собой, и приоткрыла её.
– Привет! – Это была Фрета, помощница Анны. – Простите, мне можно войти?
– Ну конечно, – пропустила её Веточка.
– Анна прислала вот это. – Фрета протянула бутылку с зеленовато-синей жидкостью. – Она сказала, что надо смазывать этой мазью ваши больные места несколько раз в день, и это поможет.
– Это прислала Анна? – удилась Веточка, не поверившая, что Анна, которая так красноречиво выступала против них, теперь вдруг проявила о них заботу.
– Конечно, а почему нет? – ответила девочка.
– Хорошо, а ты знаешь, – Веточка запнулась – что случилось сегодня утром?
– Но, – ответила Фрета, – если ребёнок ведёт себя плохо, ему дают по попе. Потом всё это забывают. Вы поступили неправильно, и вас очень сильно отшлёпали, а теперь всё это будет забыто.
– Ты шутишь? Все люди здесь, особенно женщины, ненавидят нас! Теперь мы не сможем снова выйти на улицу.
– Да, правда, – весело ответила девочка. – Но вам лучше намазаться этой мазью и одеться. Я думаю, что к вам придут гости.
Внезапно девушки поняли, как глупо они должны выглядеть, стоя совершенно голыми посреди комнаты, разговаривая с полностью одетой и, конечно, всё понимающей девочкой.
– Ой, спасибо. Садись, а я, вернее, мы сейчас вернёмся. – Веточка взяла мазь. Они с Конфеткой удалились в спальню со всем достоинством, на какое были способны две голые женщины, покрытые кровавыми рубцами от порки.
В задней комнате они стонали, нанося мазь на себя и друг на друга.
– Ой, правда, это помогает, – стонала Конфетка.
– Точно помогает! Удивительно, что это?
– Какая тебе разница? Радуйся, что нам дали эту мазь.
Без особого восторга они начали гадать, кто бы это мог к ним пожаловать.
– Ты знаешь, на всякий случай, мы должны сварить немного кофе, – предложила Веточка. Девочки, надев самую мягкую одежду, которую им удалось найти, вернулись в переднюю комнату.
– Вы обе такие хорошенькие, и я понимаю, почему Требор выбрал именно вас, – сделала им комплимент Фрета.
– Спасибо, Фреточка, но честно говоря, как раз сейчас я не чувствую себя очень хорошенькой, – откровенно ответила ей Веточка.
– И я тоже, – кивнула её подруга.
– Требор оставил записку, что его не будет два-три дня. Ты не знаешь, где он? – спросила Конфетка.
– Конечно, знаю. Он с Эриком, Риком и Росом пошёл на Вали[12].
– Пошёл на «Вали»?
– Да, так они называют месть за убитых товарищей. От имени Бога мести Вали.
– Да, и что же делают на Вали? – спросила Веточка.
– Они убивают одного из нас, а мы убиваем двух из них. Они понимают только такой язык.
Небрежная манера, с которой эта совершенно невинная девочка говорила об убийстве, поразила Конфетку и Веточку.
– Просто так пойти и убить кого-то?
– Война есть война, с грабежом и женщинами, достающимися победителям, с рабством или смертью проигравших, – ответила Фрета с пугающей новичков убеждённостью.
Беседу прервала первая, пришедшая после Фреты женщина. Как оказалось, она была одной из многих гостей в этот долгий вечер. Женщины предложили научить девочек шить, огородничать, работать с кожей и многому другому, что они делали в общине. Веточка и Конфетка с парой жён-сестер также сходили засвидетельствовать уважение жёнам погибшего Джорджа. Там они слышали упоминания Асгарда, Валгаллы, Тюра, моста Бифрост[13] и другие слова, которые сбивали их с толку. Жёны-сестры называли себя Сифен и Скади.
– Откуда у вас такие странные имена? – спросила Конфетка.
– И почему каждый, кажется, использует только одно имя? – добавила Веточка.
– Это главным образом имена Богов и Богинь нашего народа, и мы часто принимаем новые имена в Земле Родичей.
– А фамилий нет?
– Ну, есть своеобразные фамилии. Ты – Конфетка Требора, а она – Веточка Требора, – ответила Сифен.
– Я.., можно мне задать тебе ещё один вопрос? – Веточка была чрезвычайно вежлива.
– Ну конечно, – кивнула Сифен.
– Хорошо, мм, сначала, мм, кто является вашим общим мужем – я имею в виду, имя друга?
– Наш друг-муж сам называет себя Болди, отчасти из уважения к богу Бальдру[14] и отчасти в шутку, так как у него длинные красивые волосы.
– Бальдр – Бог?
– Да, Бог лета и солнечного света.
– Так, а кто из вас был первой женой Болди? – спросила Веточка.
– Я, – сказала Скади.
– Разве ты не ревновала, когда он взял ещё одну жену? Ой, я имею в виду подругу!
– Ревновала!? – засмеялась Скади. – Я сама выбрала Сифен и помогла Болди выкрасть её.
– Почему, разве ты не любишь Болди?
– Я люблю этого человека более нежно, чем кого-либо другого на Мидгард (земле), кроме, может быть, наших детей, – ответила Скади.
– Я тоже, – как эхо повторила Сифен.
В то время как Конфетка и Веточка обучались жизни на новом месте в Земле Родичей, в нескольких милях оттуда, двигаясь почти прямо на восток, четыре Родича вели два своих седана через колеи и выбоины на тропах и дорогах. Разговоров было мало, поскольку каждый из мужчин был занят мыслями об убитых товарищах и мести. Так что они обменивались только короткими деловыми репликами.
Требор, который вёл передний автомобиль, сказал:
– Мы должны достать несколько этих лазерных винтовок. Я слышал, что они могут сбить вертолёт или низколетящий самолёт.
– Ну, старина, если в каждой общине Земли Родичей будет одна из таких винтовок, наша жизнь станет легче, – сказал Эрик с жаром.
– Хорошо, мы попробуем. Для этого и нужен болторез. – Они считали, что лазерные винтовки привинчивают болтами в сейфах полицейских машин так же, как это делалось с дробовиками.
Позади них за рулем второго автомобиля сидел Рос, здоровенный мужчина лет сорока. Обращаясь к Рику, стройному блондину, по крайней мере, лет на двадцать лет моложе него, он размышлял вслух:
– Лазерные винтовки для местных полицейских – это новость.
– Ну, я слышал, что в полицейском отделе одни скрелинги, если не считать нескольких белых женщин. Думаю, ЗОГ считает безопасным делом доверять новое оружие расовым врагам нашего народа.
Население Ла-Порты, когда-то маленького пригорода Форт-Коллинз, теперь достигло ста тысяч человек, а он всё расползался на север и запад. Западная граница пригорода была всего в нескольких минутах езды от гор и территории Земли Родичей. Население пригорода на девяносто процентов состояло из мексиканцев, а остальные десять процентов приходились на смесь из нескольких рас, но полицейский отдел был мексиканским, по крайней мере, на девяносто девять процентов.
