Константин Бенев - ВСЕЛЕННАЯ МЕТРО 2033 КВАНТОВЫЙ СКАЧОК
Очнулся он уже в госпитале. Врачи были очень удивлены его выздоровлению, но он знал: его час ещё не пробил.
Выписавшись, он получил два месяца реабилитации и, несмотря на все его просьбы о возвращении на передовую, был отправлен в отпуск, в Берлин.
Он снял небольшую комнату в частном доме. Хозяйка дома, фрау Хельга, оказалась на редкость хорошей женщиной. За деньги, что он заплатил за весь срок проживания, она иногда угощала его парным молоком, сыром и домашним хлебом. А ещё разрешала пользоваться огромной библиотекой, которая у неё была. В один из осенних вечеров, сославшись на недомогание, она отдала ему два билета в Национальную Берлинскую Оперу.
- Хватит сидеть каждый вечер в четырёх стенах! Вы же красивый юноша, офицер! -сказала фрау Хельга. - Найдите какую-нибудь симпатичную девушку и отправляйтесь с ней на постановку.
- Где же я сейчас найду одинокую девушку? Уж не с проституткой ли мне идти в общество?
- Позвольте! Какая проститутка? На площади перед Оперой всегда стоят молоденькие девушки в надежде на лишний билетик, - воскликнула фрау Хельга.
Она оказалась права. Среди сотен людей, спешащих в оперу, он заметил одиноко стоящую девушку. Её толкали со всех сторон, спрашивали о чём-то. Она же стояла и смотрела вниз потухшим взглядом.
- Не желает ли фройляйн составить мне компанию? - подойдя к ней, спросил он.
Девушка не ответила, продолжая смотреть вниз.
- Фройляйн! - уже громче сказал он.
Она вздрогнула и подняла на него свои глаза, потом перевела взгляд на билеты.
Её взгляд изменился, во взгляде появились искорки радости.
- Конечно! С удовольствием! - радостно ответила она.
Так он встретил свою Натали… Наталью Бартеньеву. Она была русской и жила в Берлине с отцом. Её отец был крупным промышленником из Петербурга и находился здесь по делам своего предприятия.
Мир вновь сжалился над ним, наступило перемирие. Два месяца пролетели, как один день. День, полный любви, ласки, счастья - всего того, чего он лишил себя. Он попросил перевода в Берлин, поближе к своей Натали, и его просьбу удовлетворили!
Вот она, счастливая жизнь! Пора заключать мир, закопать топор войны и думать о своём доме и о семье.
Как-то весной 1917 года они с Натали гуляли по парку. Всё вокруг благоухало ароматами цветущих деревьев, было наполнено пением птиц, жужжанием пчёл. Отправляясь ко сну, солнце раскрасило Берлин красками весеннего заката.
Они подошли к сливовому дереву, укрытому пышной шапкой цветов. Аромат пьянил не только их, но и многочисленный рой пчёл, летающих вокруг дерева.
- Тебе не кажется, что это дерево напоминает чем-то нашу жизнь? - спросила Натали.
- Вот как? Чем же? - спросил он.
- Совсем недавно оно стояло серым и безликим. На скрученных, кривых ветках сливы какой-то бродяга развесил свои нехитрые пожитки, пытаясь продать их и выручить деньги на хлеб. Люди проходили мимо него всю осень и зиму, и им не было до дерева никакого дела. Ветки ломались, где-то их подтачивала болезнь. И вот наступила весна. Дерево зацвело, заблагоухало, и все обратили на него внимание. Оно сразу стало всем полезным: пчёлам, птицам, людям. Кто-то срезает ветку, чтобы подарить девушке на свидании, чуть позже детвора будет лакомиться плодами. Кто-то потом соберёт урожай и будет вспоминать об этих днях холодными вечерами за чашкой чая со сливовым вареньем. А потом наступит осень, - грустно закончила она своё повествование.
- Давай не будем о грустном, Натали, ведь всё хорошо! - громко сказал он.
- Да, хорошо, - она грустно улыбнулась.
Неожиданно подул ветерок, набежали тучи, и послышались раскаты грома.
- Бежим скорее ко мне домой, иначе промокнем, - прокричал он.
Как они ни старались, дождь нагнал их и накрыл тёплой пеленой весенней прохлады.
Они лежали в постели и прислушивались к монотонному постукиванию дождя по окну. Клонило в сон. Натали прижалась к нему всем телом, её била дрожь.
- Тебе холодно? - спросил он.
- Нет…сейчас пройдёт, - ответила она.
Он обнял её покрепче.
- Я должна тебе кое-что сказать. Бессмысленно тянуть и держать это в себе…
Внутри себя он услышал едва уловимый шум, который усиливался с каждым мгновением… Он знал, что это означает. Это начала покрываться трещинами их будущая счастливая жизнь. Ещё немного, и всё разрушится…
- Что случилось?
- У отца проблемы в Петербурге. Там сейчас неспокойно. Мы должны на время вернуться, пока всё не наладится.
- Пусть он поедет один. Зачем ты должна ехать с ним?
- Один он беспомощен, как ребёнок.
- Но! - воскликнул он.
- Это ненадолго… Потом я вернусь, и мы с тобой поженимся, - улыбнулась она.
- Когда отъезд?
-Через семь дней…
Через некоторое время дрожь прекратилась, и она заснула. Закончился и дождь, тучи разошлись и небо осветилось огромной луной. Луна находилась в перекрестии окна. Распятая луна… Плохой знак…
Через неделю Натали уехала, и они больше не виделись. Какое-то время от неё приходили письма, но вскоре в России произошла революция. В последнем письме она сообщила, что вынуждена выйти замуж за какого красного чиновника, чтобы спасти жизнь отцу…
Он вновь вернулся в армию и продолжил воевать. Мир тогда вспыхивал то тут, то там, а спустя несколько лет, Германия объявила войну Советам.
Поняв, что это последний шанс, он написал прошение фон Лейбу с просьбой о переводе его в группу армий «Север», целью которой был Ленинград…
Гюнтер очнулся от холода. Вокруг него плыл туман и становился гуще. Тягучая молочная взвесь подступала к горлу. Вдалеке послышалось потрескивание. Он встал и пошёл по направлению к источнику звука. Спустя некоторое время, туман резко растаял, и взору открылся старик в лохмотьях, сгорбившийся возле костра.
- Что за чертовщина? - подумал Гюнтер.
- Не бойся, Гюнтер, - услышал он внутренний голос, не знакомый ему до сего момента.
- Кто это сказал? - подумал он.
- Ты всё ещё удивляешься после всего пережитого? - усмехнулся голос.
- Кто ты?
- Неважно… Я тот, кто поможет тебе найти новую цель и указать выход. Ведь ты этого хочешь? - продолжал голос.
- Откуда ты зна…
- Стой, где стоишь. Ты должен попасть на станцию «Чернышевская» и найти там Майора. Без тебя не замкнётся цепь… Да…ещё… это твой шанс спасти свою дочь…
- Дочь? Какую дочь?
- Марту… Торопись, - едва слышно произнёс голос и замолк.
- Какую дочь? Старик, ты в своём уме? - перешёл на крик Гюнтер.
Гюнтер подскочил к старику и схватил его за плечи. Тело хрустнуло и повалилось на пол. В глаза Гюнтеру смотрели пустые глазницы черепа…
Гюнтер очнулся от ударов по лицу. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним Штольца.
- Наконец то вы пришли в себя! – воскликнул Штольц. - Что с вами случилось? Дурной сон?
- Чернышевская… - выдохнул Гюнтер.
Глава 15
.Дни монотонно тянулись друг за другом. Профессор со своими друзьями изучали полученные документы и готовились к эксперименту. Все мои мысли были заняты переживаниями о семье. Как они там? Получится ли им помочь? В такие минуты я ещё острее ощущал свою беспомощность. В моей голове до сих пор не укладывалось то, что моего мира давно уже нет, как нет уже ни жены, ни сына, ни войны - ничего… Если бы не искорка надежды, подаренная мне профессором, то я, наверно, окончательно уверовал бы в происходящее.
- Господи, помоги! - произнёс я в отчаянии и сразу же испугался своих слов. Быстро оглянулся по сторонам, не слышал ли кто.
- Что же я делаю? Сам же прошу у Бога помощи, и сам же страшусь этого. Не по-людски как-то… Я вспомнил мой разговор с Шамилем. А ведь он абсолютно прав. Нельзя жить без веры. Единственное, что всегда с человеком в самую трудную минуту, - это вера! Сколько раз я встречал подтверждение этому, и столько же раз опровергал, отгонял от себя мысли о вере, боялся их… Нельзя так… Я вышел из комнаты и отправился к Серому.
На станции было безлюдно. Станционный свет еле-еле горел. Все готовились ко сну. Я подошёл к комнате Серого и постучал в дверь.
- Открыто! - послышалось из-за двери.
- Добрый вечер! - поприветствовал я Серого, входя в комнату.
- Вечер добрый!
Серый лежал на кровати, в руках у него была книга. «ТРИ МУШКЕТЁРА» - прочёл я название книги и улыбнулся.
- Что ты так? - смутился он. - Интересная, между прочим, книга.
- Очень интересная! - парировал я в ответ. - Просто неожиданно как-то.
Серый засмеялся.
- Думал, я день и ночь о железяках всяких читаю?
- Что-то в этом роде, - пришёл черёд смущаться мне.
- Какими судьбами ко мне? - спросил он.
- Понимаешь, Иваныч, проблема у меня… Прошу у Бога помощи, а сам вроде как боюсь её…
- Так вроде как, или боишься?
- Вроде как… Покреститься я хочу.
