Андрей Муравьев - Гроза тиранов
Жеврич улыбнулся в ответ, бросил взгляд на смущенного Потемкина, кивнул ему и вышел.
Белли обернулся к товарищу по цеху и медленно, сквозь зубы, выдавил, чеканя слова:
– Никогда… Никогда в слух такое не говорите, когда не уверены в том, что вас могут подслушать! Никогда!
Алекс потупил взгляд.
Конрад схватил со стола кубок с вином, приложился, тут же сплюнул и выругался.
– Кислятина! Как они такое пьют!
Он присел рядом с Алексом и без перехода продолжил:
– А письмо такое вы нести не могли.
– Почему?
Лицо шпиона застыло. Только легкий прищур мог служить показателем хотя бы каких эмоций.
– Потому что такое письмо доставил я.
8
Все-таки это неправильно – пить, когда ты болеешь. И когда тело покрыто ранами, требующими ухода, пить тоже неправильно. Этот простой постулат стал особенно близок Алексу следующим утром.
Вчера Жеврич притянул здоровенную бутыль то ли лозовача, то ли ракии. Пятидесятиградусная огненная самогонка, но зато в плетеной корзинке и из подвала. Они вдарили по полной. Алекс и принял-то немного, но на пустой желудок хватило и малости.
Потемкин приподнялся на локте. Постелили ему в гостевой комнатушке здания тайной канцелярии, урвав немного места у расквартированного тут же Белли.
Черногория, субсидируемая из России, не зря считалась одной из самых верных союзников империи. Жеврич, нынешний глава княжеской разведки и контрразведки, даже находился на жаловании у Коллегии Иностранных дел, обеспечивая работодателей оперативной информацией с побережья и помогая русским агентам при работе в таком опасном регионе.
Болела рука. Видимо, вчера он повредил какой-то из наложенных фиксаторов-лубков, которые превратили его левую ладонь в громоздкую культю.
Алекс начал осматриваться и ойкнул. Напротив его на заправленной кровати сидел полностью одетый в свою крестьянскую одежду Белли. Рядом лежал собранный дорожный мешок.
– Проснулись? Наконец-то.
Конрад протянул ему кубок с разбавленным вином.
Потемкин отхлебнул, сразу стало легче. Белли сразу приступил к делу:
– Я ухожу. Сами понимаете, время сейчас дорого.
Лицо агента российской разведки было сосредоточено.
– Вас не зову. Вижу, что еще долгое время интересы нашей Альма-матер будут для вас явно непосильной ношей.
Он поднялся и оправил куртку.
– Что ж… Считайте себя на временной вакации. Отдыхайте, набирайтесь сил.
Конрад выудил из-за пояса мешочек из телячьей кожи, вынул оттуда деревянную коробочку, раскрыл и протянул Потемкину колоду игральных карт.
– Выбирайте!
Алекс неуверенно потянул одну из карт. С картинки на него нахально пялился тучный увалень с окладистой бородой.
– Однако-с! Король!
Белли разорвал карту пополам и одну из частей протянул собеседнику.
– Это будет условным сигналом… Вижу, вы забыли все, что вам передали в Питере, так что будем обзаводиться новыми паролями, – он подхватил с пола мешок. – Отдыхайте у своего брата. Если что понадобится, не стесняйтесь, дергайте Жеврича.
Конрад положил свой кусочек карты в мешочек на поясе.
– Если же… Вернее, когда к вам подойдет кто-либо со второй половинкой картинки, то тут уж постарайтесь вспомнить, что вы все еще дворянин и русский офицер. И наоборот: если от вас потребуют что-то, напирая на эти священные понятия, спросите у посланника, нет ли у него чего более существенного, чем простые слова.
Он уже двинулся к двери, но, вспомнив, обернулся и тихо добавил:
– Не доверяйте сербу полностью. Будь вы в своей памяти, я бы такое не говорил, но вы… – Белли скривился, как от зубной боли, пожевал губами, подбирая слова. – Вы теперь – не совсем вы, так что… Не доверяйтесь здесь никому. А Жевричу так уж точно. Сейчас Балканы – клубок змей. Здесь все продают и покупают друг друга. А у нашего Младена еще две дочери не выданы замуж, приданное собирает. Так что…
Он резко поклонился и, не оборачиваясь, быстро зашагал к двери, тихо бросив через плечо:
– Прощайте, Петр!
Алекс, промолчавший весь монолог, только удивленно кивнул, сглотнул пересохшим горлом и выдавил:
– Удачи!
Но его никто не услышал. Агент покинул комнату так же стремительно, как до этого раздавал инструкции.
9
Жеврич помог с рукой. Он вызвал из города доктора.
Медик долго охал над ранами, тряс свой мешок с инструментами, шипел и переговаривался вполголоса с сербом. Старый венецианец, бежавший с побережья от турецких десантов и побаивавшийся всесильного начальника тайной канцелярии, был опытным пройдохой и желал знать, кто будет платить за дорогостоящее лечение.
Больной вопрос. У Потемкина денег не было.
Младен долго орал на медика. И когда тот уже совсем смирился с тем, что придется работать бесплатно, Жеврич вынул из-за пазухи кошель с деньгами.
– Наш общий друг оставил мне некую сумму на расходы, связанные с делом, – видно было, что необходимость обращаться к фондам выводила прижимистого серба из себя. – Так что этот вопрос мы, я думаю, решим.
Доктор выдохнул, поклонился и исчез. Вернулся он под вечер. Вместе с корзиной баночек, кувшинчиков и мешочков. Кроме длинной устной инструкции на сербском, он вручил Алексу записанную памятку на латыни, которую Потемкин, благодаря заполученным с телом знаниям, также смог разобрать. Правда, в этом случае понимал он через слово, но после разговора с медиком лечение уже не казалось сложным. Это втирать утром и вечером, это пить по ложке, это заваривать и промывать рану. Довольно просто, если не перепутать.
Медик настаивал, чтобы дней через десять он еще раз показался в городе. Лубки врач осмотрел и остался доволен, но заживление таких ран – дело, требующее ухода и внимания со стороны. Так что… Алексей прервал рассуждения доктора о пользе посещения докторов.
Они раскланялись, старик получил свой гонорар и удалился.
Жеврич, расставаясь с деньгами, выглядел настолько потерянным, что Алекс ощутил физическое неудобство. Пора было двигать «домой».
– А что отмечали мы вчера? – задал он вопрос, крутившийся на языке.
– Победу…
Заметив удивленный взгляд собеседника, серб продолжил:
– Ваши в Италии разгромили французов. Суворов сделал настоящее чудо! Как ему такое удается, не понимаю. Жубер убит, его войска бегут, целая куча видных якобинцев попала в плен.[30] Такую викторию дурно было не отметить. Мы и отметили.
Алексей пожал плечами. Возможно, так оно и было.
– Мне кажется, что я вам больше не нужен?
Жеврич улыбнулся широко и почти искренне:
– Да что вы! Можете гостить столько, сколько пожелаете… – он придвинул стул к лежанке. – Но если чувствуете, что готовы вернуться к родному для вас человеку, то я, конечно, задерживать вас не стану. Сеньор Белли требовал, чтобы я разузнал все о пропавшем агенте – я это сделал. Ведь, согласитесь, ваше появление не прошло незамеченным. А уж как Конрад был рад, что вы вывернулись из рук турок!
Серб всплеснул руками и еще раз широко улыбнулся. Потемкин согласно закивал, а сам подумал, что Белли был прав. Делать ему в компании Жеврича нечего.
– Если вы чувствуете себя готовым для дороги, то я скажу Славко, чтобы отвел вас обратно.
Младен явно выглядел довольным.
– Там еще мул был?
Портить отношения с односельчанами из-за животинки, реквизированной для его перевозки, не хотелось.
– Конечно, конечно!
…Выехали в Грабичи они только через день.
Уже на самом подъезде к селению кабадах Славко Лазович и Потемкин столкнулись с двигавшейся им навстречу группой вооруженных людей. Это старший Джанкович, вернувшись с карательного набега, спешил в столицу, чтобы отстоять в суде или отбить с оружием своего сводного брата. Когда дело касалось крови, горцы не считались ни с кем.[31]
При расставании кабадах и арамбаши обменялись парочкой пылающих взглядов, но до угроз или оскорблений дело так и не дошло.
10
О том, что с ним приключилось в Цетине, и о знакомстве с Белли Потемкин так и не рассказал своему новому родственнику. Лишь заявил, что вызывали для стандартного дознания, разобрались и отпустили. Барис если и не поверил, то вида не подал. С Алексеем он вел себя как обычно, лишь избегая по возможности всяких упоминаний о последних событиях. Зато по случаю и без припоминал всякие жизненные мелочи из семейной мирной жизни в России, имена, даты, биографии родственников и прочая. Видимо, он старался таким образом пробудить уснувшую память брата. Потемкин был признателен за такую деликатность, но это же и мешало разузнать что-либо новое о действиях турок на побережье. Барис старался не поднимать тем, способных вызвать у собеседника дурные воспоминания, а если тот заводил речь первым, то всегда прерывал разговор в зародыше.
А поговорить было необходимо. Алексей не знал, как попасть домой, в двадцать первый век, так что по мере сил старался разузнать все о том, как устроен мир, в который занесла его нелегкая судьба, и приспособиться для того, чтобы провести тут остаток жизни. Турки же были не только важной частью окружающего мироздания, но и основной его заботой. Сколько бы не тянулся отпуск, ему придется взяться за то, чем занимался человек, тело которого он занял.
