Сергей Алексеев - Родина Богов
Когда пришло время, отец Род показал сына дочерям богов, чтоб кто-то из них выбрал его в мужья. Невесты взирали на красавца-исполина с любопытством, но никто не хотел идти за него, ибо Рус был холодным и бесстрастным юношей, знающим лишь высокое искусство. И только дочь Хорса, Сура, дева, не знавшая приятия, согласилась взять его в мужья. После женитьбы Рус и Сура поселились на восточном берегу моря, отчего и стали эти земли называться парусьем. Они все время видели восходящее солнце и мыслили только о небесном.
Второму сыну, Росу, Даждьбог не дал вечного существования, и ростом сотворил не высокого, всего в сажень, но сделал воином и охотником за животными, вселил в него твердую волю, жажду подвига, самоотверженность, чтобы наполненная страстью и событиями жизнь заменяла ему бессмертие. А чтобы Рос при малом росте ощущал свое величие, привил любовь к таинству соития, наградил чувством сладострастия, чего никогда не испытывал его старший брат, и стремлением к деторождению, дабы в потомках была его вечность.
Когда же вздумал женить Роса и выставил напоказ божьим дочерям, то из-за него возникла свара, ибо многие невесты хотели взять его в мужья, говоря, мол, он хоть и мал ростом, но страстен и сам зная удовольствие, принесет радость приятия. Не смогли они поделить жениха, старшие невесты сошлись в поединке и победила ветреная и страстная дочь Стрибожья, Вея. По велению Рода, Рос и Вея поселились в глубине материка Арвара, дабы народ размножался и заселял тогда еще пустую, благодатную землю Родины Богов, не зная морей и лиха.
Но тут у Рода родился третий сын, Рас, которому не досталось бессмертия, большого роста и силы, отваги и храбрости, к тому же и свободной земли уже не осталось, поскольку потомки Роса заселили весь Арвар и теперь осваивали полуденные земли далеко от Родины Богов. И чтобы поскребыш не был обделен, Даждьбог сделал его любимым внуком, не обязал ни к каким занятиям на земле, разрешил есть то, что презирали старшие братья – грибы или подземные плоды, как их называли на Арваре. А вместо бессмертия одарил сутью каликов перехожих, позволив ходить из мира живых в мир мертвых и обратно. Долю же ему дал – путешествовать по всем землям, где вздумается, в том числе за пределами Арвара, петь, плясать, веселиться и никогда не знать горя.
Все это происходило еще в Былые времена, когда боги жили в полунощной стране и покидали светлую сень Полунощной звезды всего раз в год, чтобы разлететься по другим сторонам света и утвердить порядок у своих народов. Арвар был землей богов, потому здесь никогда не было людей и все бы так продолжалось доныне, если б Даждьбог не позволил Роду расселить своих детей возле себя.
От трех его сыновей, от трех братьев и пошел единый арварский народ, малая часть которого называлась рус, большая – рос и средняя – рас. В триедином народе поначалу не было ни ссор, ни распрей, существовало многообразие жизни и полное отстутствие зависти, ибо родным по крови, но не похожим друг на друга родам не надо было делить ни землю, ни пищу, ни труд. Каждому роду были даны свои немногие заповеди, и потому не возникало споров, что можно, а что нельзя. И только одна заповедь была общая для всех – запрет межродового кровосмешения. Потомки старшего брата, Руса – великаны не могли брать невест от потомков Роса и наоборот, а расы не могли жениться ни на тех, ни на других.
Когда же арвары расплодились и заселили всю Родину Богов, постепенно передвигаясь в полуденные страны, их творцы отошли ко сну, который длится одну небесную ночь – две тысячи сто девять земных лет, и люди на это время сами себе стали боги.
А началось все с того, что в многочисленном роду Роса появилась на свет дева красы невиданной, божественной, так что полюбоваться на нее сходились со всех сторон. Воля к любви и деторождению у нее была настолько велика, что не умещалась в плоти и потому кожа светилась солнечными лучами, а вокруг головы сияла радуга, за что и назвали деву Обра, то есть сияющая. Родители не могли налюбоваться на свое чадо, с грустью ждали того часа, когда дочь повзрослеет и покинет дом, и охватывались горем, когда вспоминали, что она родилась смертной, а хотелось, чтоб красота оставалась в вечности. Единственное, чем они утешались, что на Светлой Горе заметят Обру и кто-нибудь из молодых богов непременно посватается, ибо в Былые времена только они могли выбирать себе жену, а у даждьбожьих внуков невеста выбирала жениха. Однако боги спали и потому не заметили, какое чудо произрастало в тот час на земле.
Достигнув совершенных лет, Обра стала искать себе избранника среди своих росов. А жаждущих быть избранным оказалось так много, что прекрасная и страстная невеста никак не могла кого-либо выбрать, все юноши казались ей утлыми и неказистыми, дабы рожать от них детей. Тысячи юношей, бросив свои занятия, толпами бежали впереди Обры, устилая путь цветами, и еще тысячи брели следом и все тешили надежду, что она обратит на кого-либо свое солнечное внимание. А бродяги-расы, вдохновленные ее красотой, с утра до ночи и с ночи до утра ублажали слух игрой на забавах, разнося славу о сияющей по миру живых и по миру мертвых. Многие женихи, утратив всякую надежду, несмотря на юные годы, в отчаянии бросались со скал в море, поскольку даже короткая, вековая жизнь без Обры им мыслилась мрачным узилищем. А другие невесты, лишенные всякого выбора, ибо все молодцы пропадали в свите Обры, страдали от ревности, брали женихов без разбора или вовсе отказывались от замужества и отправлялись на далекую Сон-реку, где целомудренные девы находились под волей богов.
Не сыскалось Обре жениха в паросье, и тогда она отправилась на берег моря, в земли русов, а свита за нею потекла, будто весенний поток. Не было у нее желания выбрать себе в мужья бессмертного исполина, и не потому, что сияющая блюла даждьбожий запрет; в то время межродовые браки были так же немыслимы, как немыслимы они, например, между огнем и водой. Она хотела лишь еще выше превознести себя перед жаждущими ее росами, прельстив какого-нибудь богатыря, и чтобы он, также потеряв разум, стал бы следовать за ней тенью. Но сколько Обра ни ходила между вычурных исполинских замков, желая привлечь к себе внимание молодых русов, сколько ни красовалась у них на глазах, сияя радугой, никто не польстился на маленькую деву из рода Роса, а многие и вовсе не замечали ее, занятые вечными делами – кто строительством, кто мудромыслием или созерцанием вечного движения солнца над морем. Русы были подобны богам, а посему редко зрели, что у них под ногами, и так бы вернулась Обра ни с чем, если бы не увидела исполина, который ничего не делал и, прозябая в неге, просто лежал на вершине горы, раскинув по склонам могучие руки.
Это и был рус по имени Милонег, который давно уединился из-за собственной богатырской и бессмертной лени, а чтобы не строить себе жилища и не похваляться им перед другими, он нашел подходящий грот, сделал постель из травы и ходил голым, дабы не шить себе одежд. И все это не возбранялось у арваров на Родине
Богов, ибо вольные, они могли жить, как им вздумается, а к тому же русы, в то время бесстрастные, не знавшие удовольствия и приятия, не ведали стыда, поскольку он существует (или не существует вовсе) лишь вкупе с этими плотскими страстями.
Но волею богов любвеобильная и сладострастная Обра, позрев на обнаженного исполина, возомнила себе, что это спящий молодой бог, и воспылала тем желанием, которое и заставляло женщин выбрать одного мужчину из многих тысяч. Сдерживая свое горячее, трепещущее сердце, она встала так, чтоб Милонег увидел ее, и окликнула богатыря. Он же приоткрыл огромные глаза, чуть приподнял голову с растрепанными волосами и в тот же час снова положил ее на вершину горы.
– Проснись, исполин! – крикнула Обра. – Позри, это пришла я!
Милонег огляделся вокруг и не заметил девы, поскольку смотрел слишком далеко, чтобы увидеть близкое. Тогда Обра забралась в его открытую ладонь и по руке, словно по дороге, поднялась на грудь великана.
– Я здесь!
Он согнул могучую шею и наконец-то разглядел ее.
– Кто ты? – спросил удивленно.
– Мне имя Обра! – известила дева. – Я ищу себе мужа!
По обычаю росов, он должен был тотчас же ответить, мол, возьми меня, ибо каждый ждал таких слов и изнывал от ожидания. Но исполин, как и все русы-великаны, будучи взрослым, еще и не помышлял о женитьбе, поскольку ничего доброго в этом не находил и от лени считал, что продлить свой род еще успеет, ибо впереди целая вечность. Поэтому он лишь пожал богатырскими плечами и изрек;
– Ну и ступай, ищи!
Скажи это кто-нибудь из росов, что стояли под горой, Обра в тот час бы объялась невиданным гневом, поскольку не могла быть отвергнутой никогда, но бесчувствие и холодность великана лишь подстегнули ее страсть. Ничуть не смутившись, она сняла с шеи и подала избраннику свой нагрудный нож, а богам крикнула:
