Кир Булычев - Усни, красавица
– А я думаю, что позвонить надо вам. – Оказывается, Соня уже возвратилась из кухни и, конечно же, слышала часть разговора.
– Ты не представляешь – что это для меня означает! – взъярилась Татьяна. – Километр по глубокому снегу человек практически без ног одолеть не может.
«Но одолела, когда заинтересовалась моим письмом», – подумала Лидочка.
– Я не могу привести в порядок дом, хотя для меня это трагедия. Я не хочу жить в грязи, но не могу вымыть пол. Я даже пыль вытираю лишь на уровне живота, – и Татьяна горько засмеялась.
– Тогда давайте договоримся, – неожиданно заявила Соня, демонстрируя Лидочке добрую сторону своей натуры. – Я останусь у вас, вымою полы, вытру пыль, а вы позвоните Алене.
– Честно? – спросила Татьяна Иосифовна.
– Честное пионерское.
Обе теперь улыбались, и Лидочка поняла, что, несмотря на споры и ссоры, эти две женщины знакомы давным-давно и этот стаж, события, которые они вместе пережили, и, видно, любовь к несчастной Алене объединяют их куда больше, чем кажется с первого взгляда.
Они пили кофе, говоря о вещах нейтральных, но близких к теме шкатулки – об археологии и экспедициях, в которые так часто ездил Лидочкин дед, а теперь ездит и муж, Андрей Берестов, о тайнах и последних открытиях – причем Лидочка обрела в женщинах внимательных и благодарных слушательниц. Наконец Лидочка сказала, что ей пора идти. Уже темно, а ей не хочется возвращаться поздно. И, конечно же, ее поняли, потому что хоть Переделкино – относительно спокойное место, все же даже по центру Москвы в темноте женщине теперь лучше одной не ходить.
Так что Лидочку никто не задерживал. С Соней они договорились созвониться завтра с утра. Татьяну Иосифовну Лидочка обещала не забывать и обязательно навестить в самое ближайшее время, а не как только у той кончатся продукты и окончательно откажут ноги.
Сонечка не спешила начинать уборку, а включила старый телевизор и была огорчена тем, что в нем уже не осталось красного цвета и изображение было желто-зеленым. Но шла какая-то серия какого-то бразильского фильма, и потому Соня приклеилась к экрану и обо всем забыла.
Татьяна Иосифовна сделала жалкую попытку вспомнить что-нибудь о Лидочкиной бабушке и этим как бы восстановить древние связи, но, конечно же, ничего не вспомнила. Лидочка оделась. За окном было черно.
Татьяна Иосифовна проводила ее до дверей и, когда Лидочка вышла на крыльцо, с удивлением поперхнувшись ломким морозным воздухом, долго гремела сзади ключами и засовами, чтобы не впустить в дом ни мороз, ни воров.
Лидочка поняла, что в ней забрезжила надежда отыскать если не шкатулку и не предметы из Трапезунда, то по крайней мере тетради Сергея Серафимовича.
Лидочка дошла до калитки, рассуждая о возможном везении и о том, как вещи порой переживают своих хозяев, отворила калитку и несколько секунд постояла, оглядывая улицу и пока еще не сознавая, почему так странно себя ведет. Потом вспомнила: восточный человек в джинсовой куртке.
Вспомнив о нем, поморщилась и тут же постаралась отогнать неприятную мысль разумным уверением о том, что на двадцатиградусном морозе ни один кавказец не сможет продержаться два часа.
Она отправилась по проулку к улице. Снег стал лиловым, отражая по-зимнему черное холодное небо. Он скрипел так, что, казалось, звук ее шагов доносился по крайней мере до поспешившего показаться на небе месяца.
Интересно, станет ли Соня мыть пол или так и останется у телевизора? А Алена ждет родственного участия и не дождется. Впрочем, может быть, она более нуждается в участии какого-то неизвестного джентльмена?
Эта мысль проскочила быстро, как продолжение прежних рассуждений, и тут же оборвалась, потому что, повернув на улицу, Лидочка услышала быстрые шаги.
Она не сразу обернулась, сначала представила себе, что это торопится из школы девочка с портфелем или семенит старушка, опаздывая на электричку.
Но потом она поняла, что шаги мужские и кому они принадлежат. Потому что чеченцы вовсе не боятся морозов, а их сакли расположены на склонах гор выше линии вечных снегов или альпийских лугов… что за чепуха лезет в голову – надо же обернуться и посмотреть, далеко ли этот человек, надо решать, куда бежать спасаться – на пустую платформу или вернуться назад к Татьяне. Впрочем, на платформе могут оказаться нормальные люди… и они не дадут ее в обиду? Но до платформы бежать минут пять. За эти пять минут он ее убьет. Она чувствовала, что он хочет ее убить – только ради этого можно подвергать себя таким мучениям…
Лидочка не заметила, как побежала вперед – жертва всегда убегает вперед, не глядя куда, чем облегчает задачу преследователю.
Но, пробежав несколько шагов, поскользнувшись и потеряв скорость, Лидочка спохватилась – что я делаю? Он же меня сейчас догонит…
И Лида поняла, что больше всего ей хочется остановиться и спросить у молодого человека: «Простите, а что вам от меня надо? Я ведь ни в чем перед вами не виновата».
«А он не для разговоров со мной мерз. Он ждал, пока мы останемся одни…»
Надо закричать…
А то так громко скрипят шаги – ее, сбивчивые, неровные, его – мерные, уверенные в своей силе, в себе, словно он загонял жертву в угол, откуда не было выхода… Однако выход был, он представлял собой улицу, ведущую к железной дороге, но ей никогда в жизни не добежать до железной дороги…
Надо закричать… но почему-то не получается, дальше мыслей о крике дело не идет – рот открывается и закрывается вновь – разве это стыдно: звать на помощь? Но кто придет тебе на помощь? Люди лишь крепче запрутся в домах.
Вроде справа приоткрыта калитка.
Ринуться на участок? Но дом стоит темный, вернее всего, хозяев нет дома… и на затененном соснами участке бандиту будет куда удобнее разделаться с Лидочкой.
Здесь, под редкими фонарями, хоть останется надежда…
Надо обернуться. Он уже совсем близко, а у нее сапоги на каблуках. Это же надо быть такой идиоткой – собраться за город, а сапоги на каблуках. Но она же не знала.
– Лида… Ли-д-да-а-а!
Зачем он зовет ее?
– Лида, постой!
Это не его голос. Это знакомый голос. Надо обернуться, а как обернешься, если страшно.
Все же голова обернулась сама, и тут Лидочка поскользнулась, потеряла равновесие и совершила отчаянное падение в стиле раннего Голливуда, когда комик долго по-куриному машет руками на краю крыши небоскреба, чтобы потом сорваться и повиснуть над пропастью, держась за карниз носком ботинка.
Во время этого гимнастического номера Лидочку развернуло, и она увидела, как молодой человек в джинсовой куртке тормозит у начала ледяной дорожки, но смотрит не на нее, а обернулся, закрывая ее от взора того, кто и звал Лидочку.
– Лида! – донеслось из-за спины, и в это мгновение хлопнула калитка, та самая, в которую Лидочка хотела было нырнуть, и оттуда появился пьяный мужик с рюкзаком за спиной и мощным сверлом в руке – такими пользуются любители подледного лова.
В руке Лидочкиного преследователя что-то блеснуло, а может, ей показалось, что блеснуло, потому что должно было блеснуть, и он кинулся бежать. Он побежал назад, обогнул Соню, которая, уверенно расставив толстые ноги, стояла посреди дороги. Она погрозила ему вслед кулаком, а потом поспешила помочь Лидочке подняться.
– Он тебя испугал, да? – спрашивала Соня. Ее очки аж запотели от сопереживания, а у Лидочки тряслись губы, и она не могла ничего ответить.
– Он тебя преследовал?
– Помочь? – спросил, нависая сверху, мужик с коловоротом.
– Спасибо, не надо. Вы на станцию? – произнесла Соня.
– На станцию.
– Тогда не спешите, – приказала Соня. – Чтобы моя подруга вашу спину впереди видела. Я не хочу, чтобы на нее нападали.
– А как же я спину буду показывать, если поезд через четыре минуты? – удивился мужик. – Спешить надо.
– Тогда иди, – согласилась Соня. – А я выскочила, потому что ты забыла бумажку с адресами и телефонами.
Соня сунула в руку Лидочке смятый листок бумаги и добавила:
– Завтра позвони, все узнаешь о своей шкатулке. А сейчас беги! Чтобы спину не упустить.
И весело засмеялась.
– А ты? Ты не боишься возвращаться? – спросила Лидочка.
– Он сейчас уже к Москве подбегает, – ответила Соня. Она сняла очки и стала их протирать.
Лидочка поспешила за спиной мужика. Она успела на электричку, а когда уже сидела в полупустом холодном вагоне, то ноги отнялись. Лидочка сидела и боялась, что ноги не отойдут до Москвы – как тогда доберешься до дома?
Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Лидочка смотрела в окно на пробивающиеся сквозь февральский снег огни все растущих, чем ближе к Москве, домов.
Потом развернула листок с телефонами и адресами. Оказывается, Алена Флотская жила на Васильевской улице, недалеко от Лидочки, пешком можно дойти…
Но избавиться от страха, который укоренился в ней, она не смогла. И если дверь в вагон открывалась, она резко оборачивалась, хотя было безопаснее прятать лицо и делать вид, что спишь. Если ее ищет убийца, то он скорее заметит женщину, которая смотрит на него в упор.
