Игорь Николаев - Вся трилогия "Железный ветер" одним томом
Судя по расходу топлива и контрольным фитильным лампам, переход занял не более получаса, но субъективно всем казалось, что они провели в железных коробках своих машин бессчетные дни. Люди были безмерно утомлены и надломлены, если бы не заботливо подготовленные «друзьями» маяки и дирижабли-проводники, дивизия не досчиталась бы еще многих. Только искусство и опыт испытанных мастеров не дополнили печальный мартиролог смертями на посадке. Дивизия успешно провела перебазирование, потери оказались в пределах допустимого, но соединение было небоеспособно.
Тогда-то Chef вспомнил свои сомнения и пережил истинный катарсис стыда. Он представлял, что могло бы произойти, если бы гений лидера Нации не позволил ему отринуть расчеты опытных и самоуверенных авиаторов. Если бы Координатор не приказал заканчивать с экспериментами и действовать с запасом времени.
Что произошло бы с его дивизией, если бы измученные пилоты немедленно повели свои машины на выполнение многочасовых боевых миссий. Скольких самолетов и искусных экипажей не досчитались бы военно-воздушные силы? Сколько задач было бы сорвано, сколько кораблей и соединений было бы потеряно из-за провала воздушного наступления?
Переход состоялся вчера, пятого августа, на второй день операции. Генерал был в мельчайших подробностях ознакомлен с новым аэродромом, он досконально изучил его рисунки, чертежи, фотографии, на закрытом полигоне близ Эсгарта был даже выстроен подробный макет всего комплекса. И все же, увидев воочию объект «ААА», он был поражен, хотя и сумел скрыть это недостойное чувство.
Не пристало выражать одобрение, тем более восхищение, действиям тех, кто стоит ниже по лестнице принадлежности к роду человеческому. Но самому себе, увидев воочию свой новый аэродром, он мог признаться — «друзья» провели титаническую работу.
Почти сто квадратных километров были плотно застроены современнейшей инфраструктурой, способной обеспечить полноценное обслуживание целого флота местных дирижаблей и аэрокранов. Или при минимальных переделках — полноценной дивизии тяжелых бомбардировщиков, приравненной по уровню задач и штабной структуре к воздушному флоту.
Десантники и местные помощники уже очистили объект от нежелательных и бесполезных аборигенов. Местные были подавлены, ошеломлены и не оказали даже символического сопротивления. Десантники утилизировали негодный материал, оставив только персонал, необходимый для поддержания работы в новом авральном режиме. Ну и, конечно, заложников, которых согнали в отдельный специальный ангар — очень затратная мера в условиях дефицита необходимых сооружений, но все же необходимая для достижения полной лояльности местного персонала.
Генерал слегка поморщился. Словно иллюстрируя его мысли, на пути встретилось высохшее кровавое пятно. В свете прожекторов оно казалось почти черным на белом бетоне — несколько смазанных полос, словно кто-то щедро размазывал краску большой кистью. Или пытался уползти с полосы, выбраться на траву, истекая кровью. Генерал покачал головой в молчаливом осуждении. Разводить непорядок не стоило, в конце концов, для такого рода работы есть машины Гезенка. Но звать ответственного и устраивать взбучку не стал — сегодня следовало с пониманием отнестись к людям, которые полностью отдавали себя невероятному напряжению и высочайшей ответственности.
Сдали у кого-то нервы. Бывает.
Выстроенный «друзьями» за несколько лет крупнейший авиапорт Исландии, по сообщениям разведки, вызвал у местных немало вопросов, на которые, разумеется, не нашлось вразумительных ответов. Тогда он считался грандиозной коммерческой ошибкой, нездоровым экспериментом с архитектурными формами, бросанием денег на ветер. Теперь, расчищенный от чужой техники, он кипел деятельностью, энергией и резкими командами.
Генерал обошел бригаду инженеров, с помощью бронебульдозера сворачивающих причальную вышку. Ажурное сооружение на трех «ногах»-фермах откатили по рельсовым направляющим подальше от гигантского эллинга, в дальний угол причального прогона. Эллинг должен был стать приютом для последнего «Гортена», а бетонированный прогон — взлетно-посадочной полосой. Но вышка упорно не поддавалась, а взяться за нее как следует не позволяло строжайшее требование сохранить ВПП в полной неприкосновенности.
Командир оценил на глаз перспективы инженеров и вновь кивнул, на этот раз одобрительно. Он продолжил свой путь, и через минуту, не более, грохот падения, дрожь земли и радостные возгласы возвестили об удачном завершении эпопеи. Последняя из пятнадцати полос была расчищена.
При подготовке операции и на подлете к конечному пункту более всего его волновал вопрос с посадкой. Разведка гарантировала, что как минимум пять полос будут свободны, причальные мачты дирижаблей уберут для «профилактических ремонтных работ». Десантный корпус в свою очередь обещал, что в случае непредвиденных осложнений саперы просто аккуратно, с минимальными повреждениями, взорвут все лишнее.
Разведка сработала четко и правильно, помощь саперов не понадобилась. Самолеты садились один за другим по отработанной месяцами тренировок схеме и последовательности, с интервалом в считаные минуты. Тягачи под управлением специально обученных команд, переделанные из местных паровых буксировщиков, немедленно растаскивали бомбардировщики по заранее обозначенным площадкам.
Формально сейчас, ранним утром третьего дня операции, дивизия уже могла приступить к выполнению боевых задач. Однако план жестко регламентировал последовательность действий — третий день должен был быть отдан профилактике техники, распределению боезапаса и ГСМ и окончательному доведению до штатного режима всего авиакомплекса Хабнарфьордюра. Больше всего проблем обещала электротехника.
Казалось бы, при подготовке операции были учтены все мыслимые нюансы, но уже в Исландии, при синхронизации нового оборудования с местной инфраструктурой, десантники обнаружили, что электрика авиапорта запитана по толстому коаксиальному кабелю, зачем-то заземленному, с которого не удавалось нормально заряжать аккумуляторы самолётов. На кабеле не получилось даже измерить напряжение, по несколько раз в секунду прыгающее от нуля до каких-то совершенно невозможных значений. Срочно привлеченные аборигены говорили что-то про «однопроводную импульсную статику» и «электростатический кабель с местной атмосферной электростанции», а при виде аппаратуры под нормальный двухпроводной постоянный ток впали в ступор.
Помимо проблем с электропитанием следовало разобраться со снабжением, проконтролировать перекачку в подземные суперцистерны драгоценного авиабензина со швартующихся в порту танкеров. Слава Мировому Огню и десантникам, которые сохранили в полной целости и работоспособности топливный терминал, а также систему топливопроводов между портом и аэродромом. Еще нужно было решить вопрос с боеприпасами, частично доставленными по воздуху, но главным образом складированными на транспортах, которые также еще только предстояло разгрузить. И еще множество разных задач и заданий, больших и малых, но всех — строго необходимых для того, чтобы «объект ААА» в кратчайшие сроки обрел полную готовность.
Полчаса, что он отвел себе на обход главного узла посадки-развоза, истекали. Небо еще больше посерело, контраст между ночной тьмой и искусственным светом смягчился.
Генерал остановился, вдохнул полной грудью воздух. Ноздри защекотала острая, терпкая смесь запахов металла, масла, бензина и перегретого пара местной техники. Запах работы. Запах войны.
Он не спал уже двое суток и смертельно устал, а впереди были еще как минимум сутки изматывающей работы в том же безумном ритме. Он сможет позволить себе небольшой отдых только после того, как последний «Гортен» оттолкнется от ВПП счетверенными шасси и ляжет на боевой курс в первом многочасовом боевом вылете этой кампании.
Но это была всего лишь усталость тела, полностью подвластного его разуму. Генерал был счастлив. После падения последнего заокеанского врага его жизнь стала предсказуемой, стабильной, расписанной на годы вперед… и бессмысленной.
Сейчас он снова жил, он творил историю и определял судьбы миллионов. Он пил жизнь полной чашей, наслаждаясь каждой минутой, каждым поступком, и перед этим полным, всеобъемлющим счастьем телесная усталость была ничем, бесплотным прахом.
Ему хотелось разделить эту радость, это счастье со всем миром, со всей вселенной! Как тридцать лет назад, во время «окуривания» Москвы, когда они, молодые, полные сил и надежд, возвращались с вылетов и веселились, радовались, перебрасывались шутками прямо на грунтовых полосах у еще не остывших поршневых «Лоттеров».
