Стилист (СИ) - Марченко Геннадий Борисович
— Давайте-ка мы с вами пока чайком побалуемся.
Прежде чем дверь распахнулась и появился даже не снявший аналогичной моей дублёнку Михалков, мы, особо не торопясь, успели выпить по два стакана очень неплохого по советским меркам чая с лимоном, закусывая хрустящими сушками.
— А вот и Никита! — поднялся из-за стола Сизов навстречу гостю.
То ли и впрямь так рад его видеть, то ли слегка прогибается, учитывая статус Михалкова-старшего… Не суть важно, меня больше волновало, насколько молодого режиссёра заинтересует мой проект. Учитывая, что вариант с Говорухиным и впрямь может дать трещину, приглашение в режиссёрское кресло Никиты Сергеевича выглядело достаточно перспективной идеей.
Мы пожали руки, Михалков плюхнулся в кресло, забросив ногу на ногу, и директор «Мосфильма» принялся объяснять гостю суть происходящего.
— А можно сценарий? — спросил Никита, протягивая руку.
Получив в своё распоряжение дерматиновую папку, стал неторопясь проглядывать текст, одновременно покручивая левой рукой ус и кивая в такт рассказу Сизова. Наконец, прочитав полтора десятка страниц, закрыл папку и поднял взгляд, переводя его с меня на хозяина кабинета.
— А что, мне нравится. Я почитал немного, и у меня в голове уже начинает вырисовываться план съёмочного процесса. Дадите мне на вечерок сценарий?
Сизов посмотрел на меня, я важно кивнул, мол, не против.
— Но я так понимаю, Николай Трофимович, сценарий ещё не утверждён сценарной комиссией?
— Пока нет, но, учитывая идеологический подтекст предполагаемой ленты, надеюсь, что большим проблем не предвидится.
Мы поговорили ещё минут пятнадцать, после чего Сизов вспомнил, что у него в приёмной сидят люди, и мы с Михалковым, который по-прежнему держал в руках папку со сценарием, покинули кабинет. По примеру Высоцкого он предложил меня подвезти, если я, конечно, живу не в Подмосковье, а заодно в пути и познакомиться поближе. Выяснилось, что Михалков-младший катался на 24-й «Волге». Не «BMW» Высоцкого, но для меня, безлошадного, чей чоппер пока ещё пылился в сарайчике, и поездка на «Волге» была счастьем.
Пока ехали, я немного рассказал о себе, и то, что я работаю женским мастером, Михалкова изрядно удивило. Признался, что был уверен, я какой-нибудь начинающий писатель и имею за спиной если не литературный институт, то как минимум какой-нибудь пединститут.
— Может и имею, — добавил я интриги.
После чего вкратце выдал официальную версию своего появления в этом мире, начиная с обнаружения милицейским нарядом меня, запамятовшего своё прошлое, на Ленинградском вокзале.
— Ничего себе, биография, — покачал головой Никита, с которым мы как-то легко сразу перешли на «ты». — Да про тебя самого можно фильм снимать. А что ты там говорил про знакомство с Говорухиным?
Пришлось рассказывать в подробностях, включая, как Говорухин загорелся идеей снимать «Мы из будущего». Пока рассказывал, мы уже припарковались недалеко от «Чародейки», где я должен был оказаться на рабочем месте через десять минут.
— В общем, сейчас дома буду читать твой сценарий, — сказал на прощание Михалков. — У тебя дома есть телефон? Говори, я записываю. А когда ты дома будешь?
Вечером Лена встретила меня словами, что уже два раза звонил какой-то кинорежиссёр Михалков (ну как же, милая, тот самый, что снял «Свой среди чужих…»), оставил свой телефон, и что ужин готов, а завтра она собирается прогуляться к своему врачу, Виталию Сергеевичу. Возможно, ей предложат полежать в дородовом отделении роддома им. Грауэрмана, что на Калининском проспекте. Уж лучше чтобы акушерка была под рукой на случай, когда она начнёт рожать.
— Старик, отличный сценарий! — закричал в трубку Михалков, едва я набрал его номер. — Правда, я предложил бы кое-что поменять, но это не критично, так, кое-какие режиссёрские моменты. Завтра утром наберу Сизова, чтобы договаривался насчёт сценарной комиссии.
На следующий день к обеду солнце поливало своими лучами вовсю таявший снег, и уже приходилось аккуратно ставить ноги, чтобы не шагнуть в очередную лужу.
— Если вдруг решат положить в дородовое — сразу звони. Брошу всё и приеду, — предупредил я любимую, чмокая её в нос.
На вторую смену я отправился в приподнятом настроении. Откуда мне тогда было знать, что всего два часа спустя я выскочу из «Чародейки» едва ли не в полуобморочном состоянии. Примерно в половине пятого Антонина пригласила меня в свой кабинет.
— Какой-то мужчина звонит, тебя спрашивает.
Уже тогда внутри меня тренькнул какой-то тревожный звоночек, но я тут же себя успокоил, мол, мало ли кому я понадобился. Вот только когда я услышал голос собеседника на том конце провода, ещё до того, как понял, о чём речь, звоночек превратился в мощный набат, от звона которого меня слегка пошатнуло.
— Бестужев на проводе, — сказал я, хватая дожидавшуюся меня трубку.
— Ну здравствуй, Алексей Михайлович, — с ноткой удовлетворения в голосе произнёс невидимый собеседник. — Знал бы ты, как я рад тебя наконец-то слышать. Узнал? Чувствую, что узнал. Сколько там прошло, как я по твоей милости оказался в том сраном 73-м? Полтора года? Мой банк, мои дети — всё осталось в прошлом… или, вернее, в будущем, и всё благодаря тебе. А теперь, думается мне, настало время рассчитаться. Я надеюсь, что ты очень любишь свою жену, она у тебя и правда симпатичная, и вот-вот собирается рожать. Если ты поспешишь, то она ещё сможет стать мамочкой, а нет… Если не поспешишь — то на твоей совести будут две человеческие жизни — твоей жены и твоего ещё не родившегося ребёнка.
Я молчал, но, думаю, этот подонок прекрасно понимал, как эмоции меня обуревают. И я слышал в его голосе неприкрытое удовлетворение.
— Короче, не хер тянуть кота за яйца. Мне нужен ты, а не твоя беременная девочка. У тебя есть час, чтобы добраться до Измайловского парка. Я буду ждать тебя возле лыжной базы. Твоя жена у меня, и ведёт пока себя смирно. Не опаздывай, и не приведи бог притащишь за собой мусоров. Иначе… Ну, ты не маленький, сам всё понимаешь.
Я сам себе удивился, с каким спокойствием положил трубку на место и набрал номер домашнего телефона. Если Лена не отзвонилась из роддома, значит, должна была уже вернуться. После десятого гудка я вернул трубку на место.
— Антонина Васильевна, мне нужно срочно отлучиться, возможно, сегодня на работу я уже не вернусь.
— Что-то серьёзное, с Леной?
— С ней.
Вязовская сказала всего одно слово:
— Беги.
Выйдя из кабинета, я подошёл к Насте Кузнецовой, напомнил, что ко мне на пять вечера записывалась клиентка, пусть она возьмёт её себе, и заодно приглядит за моим чемоданчиком с инструментами. Снял фартук, надел дублёнку и направился к выходу. А дальше время спрессовалось в единый миг, и я даже не помню, как поймал машину и сколько сунул водителю, чтобы тот доставил меня к Измайловскому парку.
Здесь всё ещё царила зима, редкие проталины лишь подчёркивали белизну снега даже в уже сгустившихся сумерках. Где лыжная база, я не знал, но на моё счастье мимо бодро вспахивала лыжню пенсионерка на лыжах, которая доходчиво объяснила, куда идти. То и дело бросая взгляд на часы, в распахнутой дублёнке я мчался к своей цели по расчищенным от снега и освещаемых редкими фонарями аллеям, и только когда понял, что впереди показалась база, позади которой маячило колесо обозрения, немного сбавил ход.
Лыжная база состояла из нескольких павильонов-домиков, включая небольшое кафе, но в этот вечерний час буднего дня работал один — павильон по прокату зимнего инвертаря. Как раз возле него группа весело гомонящих парней и девушек вставала на лыжи. Тяжело дыша, я остановился неподалёку, озирая окрестности. Венчающие фонарные столбы белые сферы бросали на снег рассеянный свет, создавая ощущение некоего сюрреализма. Да и сам я себя чувствовал героем какого-то второсортного то ли боевика, то ли триллера.
Он точно где-то здесь, я это чувствовал всем своим нутром. Наверное, приглядывается, нет ли за мной «хвоста». Между тем разухабистая молодёжь с гиканьем пронеслась мимо меня в сторону накатанной лыжни, я проводил их взглядом, а в следующее мгновение скрипнувший под чьими-то ногами снег заставил меня обернуться.
