Юлия Иванова - Дремучие двери. Том II
Самое посещаемое место — другое ответвление лабиринта: коридорчик с кабинками, в каждой из которых есть писсуар и раковина. В стенках на разных уровнях просверлены дырочки разных размеров.
По словам завсегдатаев, кабинки пользуются повышенной популярностью».
«Хамелеон» /вход студентам — 15 руб. Плюс им дают талон на водку, колу и сандвич за двадцать рублей/.
«Шумно и многолюдно, по выходным набивается до 1000 человек. Клуб очень напоминает большие дискотеки «загнивающего» Запада, где через две минуты совместного танца начинаются поцелуи взасос с крепкими объятиями.
В клубе царит полная сексуальная раскрепощённость, можно делать всё что угодно, вплоть до занятий любовью прямо на сцене /не говоря уже о «лабиринте»/. Раздевания и первобытные телодвижения приветствуются. Проводится много эротических конкурсов и лотерей с различными призами — телевизорами, музыкальными центрами и т. п.
…Уж если вас сюда занесло, не напрягайтесь, когда сзади подходит незнакомец /или незнакомка/ и /вне зависимости от вашего пола/ начинает прижиматься к вам всеми частями тела: здесь так принято».
* * *
Пьяницы и наркоманы дают у нас подписку о желании испытать на себе наши мягкие способы лечения — компьютерно-виртуальный сон, где пациент, сам решая принимать или не принимать алкоголь или наркотик, как бы программирует положительный или отрицательный результат своего выбора, прокручивает его в собственном сознании с помощью виртуальной реальности.
Всё это пока на грани разработки, требует свежих идей программистов, медиков, духовенства — религиозно-нравственного и общественного осмысления. Приглашаем всех к сотрудничеству и будем вместе выбирать меньшее из легиона зол. Но нам ясно главное: грех, конечно, когда кто-то в виртуальной действительности собственного сознания удовлетворяет свою похоть с несовершеннолетней девчонкой, но куда хуже, когда маньяк выходит для этого на настоящую улицу настоящего города, где, между прочим, гуляют и ваши дети, господа-товарищи.
Чему служит наше слово — восхождению или падению? Духовное Наследие — это капитал вечности. Небесный банк, из которого человечество черпает силы для восхождения, воду живую, источник которой — Спаситель, Господин Жатвы… Не пробуждаешь ли ты своим словом силы тьмы, сталкивающие в бездну?
Нестяжание, смирение, «нищие духом» положительны лишь в аспекте духовного состояния личности, её отказа от своей падшей природы, покорности Воле Творца. В остальном — да здравствует дерзание, борьба со злом, активное служение Замыслу! Ибо лишь в восхождении — путь к Небу.
Земная жизнь — жестокая вселенская война, куда мы «мобилизованы и призваны» своим Небесным Отечеством. Смерть первая — демобилизация, освобождение, долгожданное возвращение домой.
«Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко»… «Не мир Я пришёл принести на землю, но меч»… На войне этой неизбежно предстоит отдать, положить жизнь временную, получив взамен Вечную. Или, сбежав с поля боя, навсегда остаться на чужбине. Заметьте, красный мученик Николай Островский говорит не «умереть», а «погибнуть». Не только православных святых, не только Блеза Паскаля, но и этого, казалось бы, далёкого от церкви большевика вспоминаю я «в минуту жизни трудную», когда надо укрепиться духом.
Итак, цель Изании — помочь личности СОСТОЯТЬСЯ по Замыслу Неба. Исполняя Закон, решить положительно свою судьбу в вечности. Благотворительность Изании помогает не просто выжить, но СОСТОЯТЬСЯ.
* * *
Денис сразу же крепко сдружился с Айрис, они часами болтали, легко переходя с английского на русский и обратно, на свои недоступные Иоанне компьютерные темы — она понимала лишь отдельные слова. Денис и прежде увлекался виртуальной натурой для своих проектов — невероятные возможности и гораздо дешевле! — а теперь Айрис заразила его новой идеей — лечебно-воспитательное конструирование пациентом собственной жизни — для наркоманов, к примеру, алкоголиков, для желающих излечиться ещё от какой-либо пагубной страсти. Ведь это сопровождало многих как проклятие — почти каждый день одни и те же порой трагические или просто неприятные происшествия. Конфликты, скандалы, увольнения с работы, роковые оплошности и последствия вроде аварий и пожаров… Таким образом, сидя в кресле перед монитором с датчиками на голове, пациент (добровольно, разумеется) помещался в виртуальную реальность. Вот его дом, жена, родственники, привычная обстановка, друзья. Любимое дело, знакомая улица, бар, где он завсегдатаем — всё в норме. Но вот он выпивает или колется, или заводит случайное знакомство с «голубым» или путаной, или ещё что-либо запретное… Привычный кайф и вдруг всё меняется — неприятности по службе, разрыв с женой, она уходит, забирая детей. Несчастный в отчаянии мечется, чтобы её найти, нажимает на кнопки, выскакивает на улицу. И начинаются «ужастики» — аварии, бандиты… В конце концов, больничная койка — боль, тошнота, голова раскалывается… Или кошмары, демоны, страшные видения — Денис был мастером по части всякого рода триллеров и шоковой терапии, — пациента иногда приходилось отключать и давать успокаивающее. Грешник в ужасе, но есть лишь один способ от всего этого избавиться — пройдя сквозь муки и испытания, найти машину времени и вернуться назад, в недавнее прошлое. Когда всё ещё было хорошо — жена дома, дети целы, на работе порядок, а он сам не заражён спидом и не болен раком лёгких после неумеренного курения… Пациент нажимает кнопки, и наконец, о счастье! — вот то самое мгновенье, когда его угораздило глотнуть из проклятой бутылки или свернуть в роковой переулок. Бутылка снова на полке бара, деньги на месте, он в кругу семьи на берегу моря. Резвятся дети, они с помолодевшей красавицей-женой входят в ласковые тёплые волны. Того самого, что плещется на стене денисовой комнаты. На море штиль… Звучит прекрасная музыка, кричат чайки, белый парус на горизонте… И туг появляется шумная компания, предлагает выпить… И всё сначала.
— А как насчёт моделирования ада? — как-то предложила Иоанна, поёжившись от собственной дерзости, — Нескольких минут пребывания во тьме внешней? И вспомнила «дремучие двери».
Но по части моделирования всяких натуральных и мистических ужасов Денис был сам мастер. Король подполья.
Иоанна не видела его последнего проекта, но Айрис уверяла, что по сравнению с ним все вместе взятые американские и неамериканские триллеры кажутся «Весёлыми ребятами».
— У него всё так медленно, — рассказывала Айрис, — Вот фото на стене, вроде бы, ничего такого. Камера к стене приближается, всё так медленно, и уже страшно. А на фото… — голос Айрис стихал до шёпота, глаза округлялись. — У-у! — вскрикивал неожиданно Денис, как в детских страшилках. Айрис взвизгивала, Иоанна тоже, Денис хохотал, довольный.
— Страх — великое чувство! — убеждала Айрис, — Человек в этом состоянии может перепрыгнуть через забор, не то что через собственный грех.
— «Начало премудрости — страх Божий» — цитировала Иоанна, — «Наведи, Господи, страх на них; да знают народы, что человеки они». /Пс. 9:21/.
— Да, да, думаю, и церковь нам окажет поддержку. У нас будут специальные религиозно-воспитательные программы для детсадов и школ — ведь ребёнок часто не представляет себе последствий того или иного поступка, а у нас он будет как бы проигрывать несколько вариантов запретов и последствий. Да это актуально для любого возраста. Например, перешёл улицу на красный свет…
— Поставил в казино на красное, — подхватила Иоанна.
— Зарезал красную старуху-процентщицу, — добавил Денис, — Коммунистку, вросшую в рынок.
Идея ему нравилась, он уже начал практически кое-что реализовывать, работая вопреки запретам докторов.
— Какое счастье, когда между нами не стоят деньги, — сказал он как-то по поводу врачей, добавив, — Когда между людьми не стоят деньги. «Какое низкое коварство — полуживого забавлять…» «Низкое коварство»… «Вздыхать и думать про себя: «Когда же чёрт возьмёт тебя?» Это всё деньги. Или «Дядюшкин сон», помнишь?
Они теперь часто бывали у Айрис в гостях. Их с Егоркой номер ничем не отличался от стандартного — разве что по коридору прогуливалась охрана. Заказывали на ужин любимые всеми пельмени (не покупные в пачках, как у свекровьиных соратниц, а настоящие домашние). Их лепили вечерами две беженки-учительницы, в основном, для дополнительного заработка — по договору с одним из подмосковных кафе, но кое-что перепадало и златогорцам. Учительницы, вместе с другими изанами, собирали средства на строительство разгромленной в результате каких-то этнических конфликтов школы в их родном посёлке, куда намеревались вернуться.
Итак пельмени, пиво с воблой. Для Дениса — безалкогольное и несолёные сухарики, натёртые чесноком. Айрис с Денисом уходили в другую комнату работать и орали там то по-английски, то по-русски, а Иоанна обсуждала с прочими гостями судьбу России. Приходила ещё знакомая киношная пара, которая тут поселилась на месяц, как в доме творчества — за плату. Муж писал сценарий, жена — балерина на пенсии, ежедневно ездила на работу в какое-то турагентство и вела здесь танцевальный кружок. Оставить мужа одного в Златогорье супруга не решалась, опасаясь «скромного обаяния» фиалочек. Айрис уговаривала их сдать квартиру надёжной фирме /устроить это Изания брала на себя/ и поселиться в Златогорье, тем более что бывшая балерина ещё и в кино проработала несколько лет в монтажной, а им монтажница была нужна позарез.
