Филипп Станиславский - Шёл четвёртый день войны
Танки приблизились, стали заметны длинные стволы пушек, а частокол между машинами превратился в живую цепь. Хохлы шли в полный рост, не наклоняясь, будто совсем не знали страха. Теперь грохотало далеко позади, справа. Затем слева, ближе к морю, где белели стены полуразрушенной школы на окраине поселка, захваченного десантом - и там, и там, значит, тоже закрепился десантники, националисты столкнулись с ним, сейчас нащупывали границы плацдарма, выискивали слабые места в обороне. Высотка же эта была ключевой: она могла контролировать, - в зависимости от того, кто владел высотой, - или подходы к плацдарму, или же тылы советской дивизии, которая высадилась на побережье Керченского пролива.
- Танки! Два ... четыре ... пять штук! Ну, если Тамань огоньку не подкинет, то ... - Услышал Архип голос лейтенанта. Вскочил, побежал вдоль окопчик с криком. - Приготовить гранаты!
Мешков выглянул из окопчика только тогда, когда услышал, как поднялась без всякой команды беспорядочная ружейно-пулеметная стрельба, и в этом своем нестройный густоте она показалась даже достаточно убедительной. Бронетранспортеры с пехотой, разделившись на группы, поднимались по склону вверх. А танки вместе с пехотой будто заводили огромный невод. Крайние машины поползли одна справа, вторая слева, края невода стали заметно загибаться, будто втягивали в себя высотку, создавая некую большую подвижную загородку для скота ... Бронетранспортеры остановились, из них посыпались на землю солдаты, разбегаясь в стороны. Некоторые, вроде споткнувшись, падали и больше не поднимались. Окопчики огрызнулись дружным залпом, короткими очередями из "акаесив [64]. Архип также стрелял. Склон высотки сотрясала винтовочная и автоматная стрельба, взрывы гранат, трескотня пальбы периодически перекрывалась истошным, бесчеловечным воем и матерной бранью.
Бронетранспортеры, высадив десант, держались позади, поддерживая пехотинцев огнем крупнокалиберных пулеметов в конических башнях и станковые пулеметы на бортовых шкворневого установках. Под прикрытием их огня пехотинцы на бегу выстраивались в цепь. И эта цепь националистов был довольно густым, солдаты ударили по окопчиках из автоматов такой ливнем пуль, что стрельба из окопов сразу же улеглась. И в это время громко раздался голос лейтенанта:
- Гранаты к бою! Приготовьтесь к контратаки! - Команда взмахнула оторопь, охватившая Архипа под градом хищных светлячков над своей головой - трассирующих пуль. Грянули взрывы первую гранату, они были брошены преждевременно и поэтому к атакующим националистов не долетели.
Цепь распался, но танки продолжали совать вперед и хохлы не залегли - они сбились группками и бежали за бронированными спинами машин, мелькали по бокам, поливали из автоматов и снова прятались за броню. А танки уже подбирались к окопчик, пушки их молчали, только по скошенной лобовой броне барабанили зря пули десантников. Опасными были те, что пошли в обход, один лез по склону, поблескивая траками, и к окопчик ему оставалось совсем немного. Кто в черном бушлате, выскочил из окопчика, на который надвигался танк, побежал назад и упал-переломился в бурьяне от короткой очереди из танкового пулемета. Перестал биться в руках АКС, щелкнул и умолк. Архип отверг автомат и теперь смотрел, как наползает на окоп танк. Он не стрелял и за ним тоже не стреляя, шли националисты. Никто не стрелял по ним, высотка будто вымерла. "Сейчас они будут здесь ... Куда же наши подевались? .. "
Будто чувствуя, что в десантников не осталось гранат, танки двигались неторопливо и обстоятельно, от одного окопчика к другому, крутились над каждым. Из-под самых гусениц танка выскочил упитанный мужчина, помчался перед ревущей машиной. Опять коротко рыкнул пулемет, фигура солдата задергалась, заметалась, повалилась на колени, сбросив руки вверх, танк обрушился - и в пустое, безгласен небо рванулся долгое нечеловеческий крик.
Архип не испытывал страха - на эмоции не оставалось ни времени, ни сил. В уши ломился рев танковых дизелей, скрежет и звон траков. Вокруг все было голым и плоским, на дальнем фланге неторопливо крутился над окопчик танк и автоматчики прочесывали высотку, почти не опасаясь. Боеприпасов к АКС уже не оставалось, но еще была одна "ефка" - успею пришить хоть одного, решил Архип, доставая гранату из сумки. Наряду с бруствером грянул взрыв танкового снаряда, в глаза бросились каменным крошевом. На какое-то время он потерял сознание. Когда очнулся, не мог вспомнить, где же он находится. В уши ломился рев танковых двигателей. Легкие были забиты тротиловым смрадом, откашлявшись, Архип протер глаза, пыльные взрывом танкового снаряда и увидел прямо перед собой скошенный лобовой лист танка. Командирский люк был открыт и из-за него выглядывал танкист в черном ребристом шлеме. Взгляд его был удивлен - прямо перед танком появился неизвестно откуда "красный". Архип выдернул чеку и бросил туда, в пыльную пылью броню, граната и последнее, что запомнил, сползая на дно окопчика, был запах раскаленного стали, перемешанный с гарью несгораемой солярки. А потом его сдавило отовсюду ...
Еще при разработке операции приметил ее Глазков, эту небольшую высотку сто десять и девять. Она вполне могла стать ключевой в обороне плацдарма. Вот если бы ее захватить. рассчитывать на такой успех операции в первые часы высадки было практически невозможно, высотка в тылу националистов, почти за семь километров от побережья. И тем не менее, Глазков о ней помнил и отыскав в суматохе на пирсе перед самой посадкой на суда командира приданного дивизии батальона морской пехоты майора Демидова, не приказал, попросил: "Первым идешь, Савелий Иванович ... надеюсь на тебя ... Есть одна сверхзадача. Помнишь, я говорил о высотке в глубине побережья? Не по зубам она нам пока что ... Но если сможешь пробиться к ней ... "Демидов пробился. К Герою мужика представить нужно! И стоял до последнего ... Все они там костьми легли, кто от батальона после высадки остался. Националисты заняли высоту, когда никого в живых там уже не осталось. И кого обвинить в том, что не помогли Демидову? Переполовиненные при переправе батальоны полков Бодрова и Зубарева? Они захватили поселок, школу, больницу. От полков осталось по неполном батальона, бойцы Зубарева захватили пушечный капонир на правом фланге, отбили за день шесть атак! Без артиллерии, с одними гранатами против танков и мотопехоты.
Себя самого? Когда он вернулся под утро на командный пункт армии, удивил спокойный тон командующего. Полковник звикнувся с мыслью, что быть ему козлом отпущения, ждал разноса, крика, даже снятие с должности, но не этого вежливого, даже равнодушного: "А-а, вот и хорошо, Илья Тимофеевич, проходы, присаживайся, расскаЗыВай ... "Рассказывать, собственно, было нечего. Вместо двух полков с приданными им частями, с артиллерией, как планировалось, высадились только сильно поредевшие роты - сведены в неполные батальоны, батальон морской пехоты Демидова и штрафная рота. Правда, штрафники по численности не уступали стрелковом полку - более полутора тысяч штыков. Впрочем, штрафникам штыки не издавались. Комкор, будто предупреждая желание Глазкова рубить "правду-матку", пресекая в зародыше его вспыльчивости, сказал спокойно: "Да, крепко подвела нас погода ... И моряков тоже можно понятий. С такими плавсредствамы ... они сделали все, что смогла ...", и спросил: "Как думаете, выстоят батальоны? Националисты непременно попытаются сбросить их в море. "" Требуется Артиллерийская поддержка отсюда, - Глазков говорил уклончиво, - в ними нет Никаких противотанковых средств, одни гранаты ... "И тут Глазкова поразил оптимизм в словах командующего:" Найдите способ связаться с ними, передайте: поддержку обеспечить. Им надо продержаться до темноты, часов восемь, максимум, десять. Нынешний ночью ваши полки будут на плацдарма. Теперь нам будет легче, шторм утихает, так что ... НЕ расстраивайтесь, Илья Тимофеевич, Все будет нормально ... "В его словах полковник слышалось равнодушно-успокоительное:" Возьмите себя в руки, полковник. В принципе ничего страшного не произошло, высадка состоялась, мы одной ногой в Крыму ... "Кого он успокаивает? Глазкова? Себя? Зачем? Он же не может не понимать всего драматизма ситуации! И тогда остается только догадываться: его "непонимание" - в которое трудно поверить! - Просто необходимо ему для чего-то. А, возможно, и не ему вовсе. Возможно кому-то там, в штабе фронта? Оттуда уже ушло сообщение в Ставку, а кто не хочет раздражать дополнительным сообщением Самого, что с десантом-то - не совсем того ... "Идите, готовьтесь ко второму мере, Илья Тимофеевич. Я верю в вашу удачу! "
Второй заход и правда оказался удачным. НЕ рыскали по проливу прожекторы, хохлы били слабо, не причиняя особых потерь. Да и море перестало на них работать, волна была легкая и суда подошли почти вплотную к берегу, не напоролись на кинжальный огонь пулеметов - выстояли батальоны, под их прикрытием пополнены полки дивизии и приданое ей бригада морской пехоты высадились, растеклись по плацдарму, зарылись в землю ... Но высотка, высотка! Не оставляла Глазкова досада - не помогли Демидову, не удержали высотку и, судя по всему, нет в живых майора, убитый, хотя все возможно ...
