Олег Чигиринский - Госпожа Удача
— Взрывать мосты, сэр? — спросил унтер-качинец.
— Не надо. Смысла уже нет. Сэкономим пластик.
— Этого добра… — проворчал унтер, отправляясь разбирать взрывные устройства.
“Этого добра” действительно хватало: в качества запасной цели намечалась авиабаза в Мартыновской, но уже с самого начала было видно, что корниловцы не успевают. Поэтому разнообразной взрывчатки осталось море.
Арт надел шлем.
— Ян, связь со штабом первой бригады.
— “Дрейк-один” слушает, — у Ровенского был недовольный голос.
— Воздушная разведка.
— Да, “Оса” вернулась… Они подтянули еще один мотострелковый полк, он стоит в Семихатках. Черт вас возьми, господин полковник, но мы будем бедные, если они не атакуют.
— Атакуют. Куда они денутся. Они же считают, что приперли нас к стенке…
— А если так оно и есть?
— Если бы мы собирались драться — так оно и было бы. Но мы же не собираемся. Должны быть еще два других полка. Вышлите “Осу” еще раз.
— Скоро будет темно, как у негра…
— Они будут ехать с зажженными фарами…
Ровенский напоследок выдал разнос за разговоры открытым текстом в эфире и прервал связь.
Да, пора с этим завязывать, подумал Арт. Хоть и по-английски, а все-таки их могут услышать… Во всяком случае, узнать топонимы. От усталости он понемножку начал тупеть.
— Уходим, сэр? — спросил подпоручик Снегирев.
— Да, — Артем забрался в люк “Владыки” и дал знак водителю. Качинцы разобрались по “скарабеям” и группа рванула вдогонку за дивизией на самой большой скорости, которую мог выжать “Владыка” на этой дороге.
* * *
В 22-00, не встретив сопротивления нигде, но продвигаясь тем не менее с величайшей осторожностью, 150-я и 84-я дивизии добрались до Котовского. Белогвардейцев не было и там. Больше того, их не было нигде, если верить своим глазам: полтора часа назад, еще по солнышку, на юго-восток прочапали в виду берега их корабли…
Дударев и Шарламян вышли на связь с командирами полков, сосредоточенных у Березовки, и услышали, что беляков нет и там, они отступили: только что, атакуя широким фронтом от Викторовки до Заводовки, советские танковые и мотострелковые полки выбросили беляков с их позиций и сейчас преследуют их по шоссе Р-87. Преследование задерживается из-за проивотанковых мин, которые белогвардейская сволочь наставила еще днем. На вопрос — не могли беляки переправиться через болото или Тилигульский Лиман — был ответ: на этот случай мотострелковый полк из Скадовска, сейчас следует от Викторовки до Златоустова, прочесывая все. Конечно, беляки могут рассредоточить свои силы по полсотне сел, но это станет для них началом конца: обнаружат и перебьют поодиночке.
Дударев не то чтобы забеспокоился — он был просто не в себе. Корниловская дивизия прошла у них между пальцев и скрылась в неизвестном направлении, об этом нужно было куда-то докладывать, но доложить означало подписать себе смертный приговор. Это же понимал и Шарламян. Перед лицом общей опасности противники объединились. До утра Корниловскую дивизию следовало отыскать и поднести Генштабу на блюдечке с голубой каемочкой.
Сделать это средствами воздушной разведки по официальным каналам было нельзя: доложиться равнялось подставиться. Заняв Одессу, Дударев увидел, что здесь наделали беляки: четыре аэродрома и военно-морская база не существовали как таковые, был захвачен штаб фронта в полном составе — если после этого белые ушли безнаказанно, Дударева и Шарламяна следовало расстрелять перед строем.
Кто-то лично должен был поехать в Новую Каховку и организовать поиски Корниловской дивизии с воздуха.
Не доверяя друг другу, комдивы отправились вместе…
* * *
9 мая 1980 года, поселок Трихаты, около полуночи.
— Могло быть и хуже, — полковник Посьет не смотрел на Шалимова. — На них могли плыть мы.
— Сколько? — Ровенский.
— Шестнадцать кораблей. Восемь потоплены, остальные повреждены так, что потеряли ход…
— Какие?
— Два малых десантных катера, три средних… Сами понимаете, сразу ко дну. Паром “Судак” сейчас тонет, транспорты “Сарабуз”, “Ак-Мечеть” — тоже. “Копейка”, контейнеровоз “Ялта” и один корабль ПВО — горят… — Верещагин закрыл глаза рукой.
— …Еще один такой налет — и конвою конец.
— Сколько до конечного пункта?
— Морпехи уже высаживаются. Остальным скрипеть еще час.
— Красные успеют за это время?
Все воззрились на Посьета, командира разведки.
— Сесть, подвесить оружие и снова взлететь? Вряд ли.
— Приятно слышать.
— Как будто их не могут накрыть в порту… — пробормотал Посьет.
— Могут, — согласился Артем. — И еще как…
— Что с авиацией?
— Отправили от греха. По темноте на небольшой высоте — должны бы долететь.
— Потери во время пожара?
— Они улетели раньше. Да говорю вам — с ними все в порядке…
— Ни полшанса доплыть до Альма-Тархана у нас не было, — резюмировал Шлыков. — Поздравляю, господин полковник… Как бы нам еще теперь извернуться?
— Теперь — никак. — Артем встал у окна. — Скорость нашего передвижения прямо пропорциональна пропускной способности этого моста…
Мост отсюда был не виден, но слышен: когда танки прут по железнодорожной колее, звук разносится далеко.
Поселок назывался Трихаты, его жители состояли в основном из тех, кто обслуживал железнодорожный мост, переезд и станцию — и тех, кто обслуживал этих. Собственно мост и представлял собой основную стратегическую ценность поселка. Переправиться здесь надлежало быстро и тихо, потому что именно переправы нередко становятся ловушками…
Станцию взяли ребята из полка спецопераций, тут же, как положено — электростанцию, телефон и телеграф. Пока дивизия переправлялась по мосту, командиры подразделений и работники штаба собрались в кабинете начальника станции: выйти на связь с капером фон Траубе, узнать, как далеко и с каким успехом ушел конвой и вообще разобраться, на каком они свете. Разобрались.
— Семихатки… — пробормотал Шлыков. — Пятихатки… Теперь Трихаты… Интересно, есть ли где-нибудь поблизости Однахата какая-нибудь?
— Меня больше волнует, сообразили они, как и куда мы ушли?
— Уже должны бы, они не идиоты. Впрочем, это не имеет значения…
— Плохо будет, если эти поросята успеют вернуться к мосту раньше, чем мы его подорвем. Это будет очень плохо…
— Раньше нашего они не поспеют, — Верещагин посмотрел на часы. — Вертолеты — они летают очень быстро… Как правило.
Полковники молча переглянулись.
— Арт, — сломал тишину начальник отдела разведки. — Вертолеты сейчас где-то в Северном Крыму…
— Я что, не сказал вам? — Верещагин поднял голову. — Ведь говорил же… кажется…
— Арт! — Шлыков вскочил, отшвырнув стул.
— Я велел подполковнику Корабету лететь в Николаев и брать мост. Как только они пересекут линию Тендровской косы. Я что, действительно вам не сказал?
— Вы действительно нам не сказали, — глухо произнес Посьет.
— Вот идиот… — Артем с силой провел рукой по лицу. — Я думал, вы поняли о чем речь. Я же при вас вел переговоры…
Никто ничего не сказал — кроме Шлыкова, который, даром, что совершенно сухопутный человек, выдал несколько морских терминов — тех самых, кои не понимала матушка Екатерина.
— Они высадились там, — торопливо объяснил Верещагин. — Десять минут назад я выходил с ними на связь. Все в порядке… То есть, их обнаружили, но еще не атаковали. Если все пойдет хорошо, они взорвут мост… И, может быть, смогут долететь до Скадовска.
— Что вы нам еще не сказали? — полковник Посьет сжал правой рукой левое предплечье — так, словно это было горло врага.
— Это все, честное слово.
Ровенский нехорошо хохотнул.
— Будем надеяться. А что, если они не долетят до Скадовска? Вы думаете, вертолеты еще не в воздухе? Думаете, нас еще не ищут? Как только о ребятах Корабета становится известно красным, им становится ясен и конечный пункт нашего назначения…
— И что? — Верещагин прошелся по плешивому коврику, стукнул кулаком в стену, разворачиваясь, чуть ли не с размаху прислонился к ней лопатками и затылком. — Он же думают, что мы идем к мосту по трассе М-23. Или другой, я не помню. К Варваровке. Их не интересуют машины, которые следуют в Николаев с севера — на севере нас быть не может!
— У них уйдет пять минут на выяснение… — усмехнулся Шлыков.
— Черта с два! — Арт прицелился в него указательным пальцем. — Я ставлю свою голову против банки пива, что вертолетчики не знают рабочих частот мотострелковых дивизий, а те не знают рабочих частот вертолетчиков! Безлунная ночь, пыль стоит столбом — да никто не отличит, чьи это машины!
Он коротко и страшновато засмеялся.
