Четвертый берег (СИ) - Кленин Василий
— Свою безопасность я вверила Богу, Луи, — резко посерьезнев, ответила Дева. — Только Он решает, сколько еще отмерено мне.
Потом долго изучала недовольное лицо Наполеона. И смилостивилась.
— Хорошо, мой друг. Я возьму семерых, коли таковые найдутся. Но лишь среди тех, кто сегодня крестится в Сент-Уэне.
— Но я хотел вам дать самых лучших воинов!..
— Ищите! — уже лукаво улыбнулась Жанна. — Там их под три сотни.
— Да будет так, — смирился генерал (так часто он не смирялся за все двенадцать предыдущих лет!). — И еще. Нам нужно, как можно скорее пройти в замок. Есть срочное дело.
…Писарь Пьер Кошон трепетал, как лист, когда объект его восхищения уселась возле конторки. Жанна умостилась на стуле с… неприятной небрежностью. Наполеон в очередной раз подумал, что мужское одеяние и тут подошло бы ей больше.
— Ты слышал речь Жанны д’Арк на площади? — священник часто-часто закивал. — Сейчас вы вместе с Девой восстановите ее. Слово в слово. Ты запишешь его, а потом соберешь весь свой писарский цех. Я отменяю все задания, которые дал вам; сидите хоть до самого рассвета — но к утру мне нужно пять сотен копий этого воззвания! Можно даже больше.
— Генерал Луи! — чуть более официально, чем на помосте, обратилась к нему девушка. — Я бы также хотела надиктовать письмо моему сюзерену — королю Карлу. Необходимо сообщить ему, что я свободна и готова ему служить.
Наполеон постарался не выдать своего недовольства. Конечно, с королем надо будет связаться. Все-таки он легитимный правитель и без него единую сильную Францию не построить. Но он хотел это сделать позже. Когда уже хорошенечко укрепится на севере, когда основательно надает англичанам. А деятельность Жанны д’Арк поднимет народ. Чтобы хитрый Карл (а генерал не без оснований считал нынешнего короля большим хитрецом) даже не пытался свернуть все начатые перемены.
Но, видимо, не судьба.
— Хорошо, — тщательно скрывая эмоции, сразу же согласился Наполеон. — Пьер! Как только запишите воззвание и передадите текст остальным, запишите письмо нашей Девы королю. Вечером я зайду за ним и уже утром отправлю Его Величеству.
«Может, не дойдет, — с надеждой думал он. — Все-таки война, а между нами и Карлом — вражеские территории».
Вечером генерал пришел в писарскую. Но не только за письмом королю.
— Вот еще текст, Пьер, — протянул он священнику сложенный листок бумаги. — Когда закончите с воззванием Орлеанской Девы, отбери пяток писарей, кто работает быстрее всех и усади их за этот текст. Пусть переписывают только его.
— Сколько надо копий, Ваша Светлость?
— Больше на одну, чем имеется, — улыбнулся Наполеон. — Пусть переписывают, пока я не скажу «хватит». И пока есть бумага.
Это было уже его воззвание. Наполеон написал более конкретный текст. О том, что святую французскую землю топчет кованый английский сапог, о том, что Жанна д’Арк на свободе, а значит, борьба с врагом продолжается! Каждый француз обязан принять участие в этой борьбе! Кто уклоняется от неё — достоин позора; кто служит англичанам — достоин смерти. Наполеон кратко, сухо и ёмко расписал, как можно поучаствовать в деле спасения Франции — чтобы это было по силам каждому. Добавил, что Руан — новый центр борьбы с иноземными захватчиками. Всех истинных сынов Франции здесь ждут Жанна д’Арк и Армия Пресвитерианцев.
«Вместе мы победим!»
Пьер, шевеля губами, прочел текст. Бумага почти незаметно дрожала в его руках.
— Странно, — невольно вырвалось у него. Кошон испуганно захлопнул рот и покосился на генерала.
— Что странно?
— Ну… Простите… Но вы не пишете письма нобилям. Графам или баронам. Даже рыцарям не пишите, а просто людям! Даже Орлеанская дева написала королю…
— Графов — десятки, рыцарей — сотни. А простых людей — сотни тысяч! Смекаешь? — генерал с улыбкой постучал пальцем по лбу. — Математика, Пьер!
— Что они могут, простолюдины… — с сомнением протянул писарь.
— Ты просто не знаешь мою Армию, парень! — отмахнулся Наполеон. — У меня…
— Знаю! — неожиданно пылко оборвал генерала Кошон. — У вас есть бригадир О. Его Светлость Гванук снизошел до беседы со мной и поведал, что он… происходит из обычных слуг.
— Верно, — тепло улыбнулся генерал. — И ты, видимо, думаешь, что он такой один уникальный? Так знай, Пьер, что две трети Пресвитерианцев — это крестьяне, слуги, прачки, мастеровые, дикие охотники и прочий незнатный люд.
Оставив Кошона с отвисшей челюстью, он повернулся было к выходу, но замер.
— Но Гванук… Он все-таки уникальный, — и вышел из писарского цеха.
Прогуливаясь по темным коридорам замковой башни, Наполеон вспоминал согбенные спины писарей. Окруженные лампадками и свечами, они всё равно оставались во мраке. Священники, нотариусы и прочие стряпчие старались изо всех сил (ведь самым быстрым и грамотным была обещана награда), но всё равно писали так медленно.
Наполеон остановился.
«Так… Кажется, я знаю, что еще мне нужно „вытянуть“ из загадочной тайной страны, — улыбнулся он. — Похоже, Францию я завоюю новым неведомым здесь оружием».
И поспешил в свои покои — сочинять дальнейшие планы.
Люди повалили к Орлеанской Деве валом! И, конечно, она брала к себе воинов, беседовала с клириками, но до остальных людей дела ей было мало. А Наполеон с большим удовольствием подбирал себе этих остальных. Он поговорил с негоциантом Раулем Пезаном, который очень хотел помочь Деве, но не был готов проливать кровь лично. Жанна это не оценила, а вот генерал перспективы обнаружил сразу.
«Поскольку вы первым добровольно высказали свою симпатию делу Франции, — вкрадчиво начал он. — Я с радостью именно вам хочу предложить взаимовыгодное сотрудничество. Нам необходимо продавать многие трофеи, чтобы у Девы появились средства для ведения борьбы с захватчиками. Коли вы пришли к нам первым, то я предлагаю вам 10-процентную скидку на всё».
После такого мсье Пезан проникся еще большим воодушевлением в деле патриотизма. Он пригласил Наполеона в ратушу, где пообещал встречу со всем «светом города». Тот пообещал прийти. Толстосумы ему нужны. Во-первых, нужно срочно налаживать поставки самых важных ресурсов: железа, угля, пороха (или его компонентов), сукна, бумаги… Да море всего. Надо будет их свести с Кардаком, оформить некое товарищество по поставкам.
Им он тоже предложит скупку трофеев, но уже с 5-процентной скидкой. Чтобы знали, как выгодно к Пресвитерианцам бежать первыми…
«А потом, когда они уже прочно сядут на крючок, я предложу им создать фонд помощи делу Франции. Ведь содержать войско Девы и Армию Пресвитерианцев недешево… Ох, не понравится им это. Но терять уже практически свои барыши неохота. Смирятся! И тот, кто первый смирится, узнает от меня, как можно из этого фонда незаметно изъять себе небольшой процент. Или прокрутить определенную сумму, пока она лежит без дела».
Наполеон усмехнулся. Все должны понять, что надо бежать к Пресвитерианцам первыми. И соглашаться первыми.
Это сулит выгоду.
Среди необычных добровольцев обнаружился некий Александр де Берневаль. Выглядевший совершенно, как и его имя: высокий, сухой, словно веточка сакуры, полная изысканности и хрупкости. Представить такого с какой-нибудь гвизармой в руке — практически невозможно. Вдвойне невозможно, если знать род деятельности этого благородного мужа. А он был текущим главным архитектором великого долгостроя Руана — церкви аббатства Сент-Уэн. Такое кому попало не доверят.
«Вы действительно хотите сражаться против англичан?» — изумился Наполеон.
«Куда мне сражаться? — хмыкнул зодчий. — Я себе цену знаю. Но я мог бы помочь. Вот в Руане стены попорчены — я бы занялся починкой».
«Я с радостью воспользуюсь вышей помощью. Но разве вы не заняты более важным делом?».
Де Берневаль только махнул рукой.
«С 29-го года не дают денег на работы. Строительство храма стоит. У меня даже слишком много свободного времени…».
Наполеон задержал у себя архитектора на целый час. Во-первых, он предложил ему поискать хорошее место для крепости. На правом берегу Сены, к западу от Руана. Причем, пояснил, что крепость ему нужна не совсем обычная… И дальше генерал, как смог, посвятил Берневаля в фортификационную систему Вобана. Всё, что помнил сам со времен учебы. Какие-то элементы этой системы он уже апробировал в Японии и Сингапуре, но в полной мере бастионные укрепления им еще не создавались. Генерал объяснил архитектору, что с приходом артиллерии высокие стены теряют свое значение. Банальная земляная насыпь теперь надежнее десятиметровой каменной (а тем более, кирпичной) кладки. Ставку надо делать не на высоту, а непробиваемость. Он описал концепцию пятистенного бастиона с фасами, фланками и горже. На листке бумаги показал, его преимущество перед квадратной или круглой башней. Новое укрепление было полностью лишено слепых зон и отлично простреливалось пушками, ружьями… да хоть луками!
