Железный гром 2 (СИ) - Янов Алексей Леонидович
В частности, за хлипкой изгородью размещались под навесами деревянные чаны, где и дубили кожу, заливая ее мочой и фекалиями содержащими, как известно, азот, сейчас мне в чистом виде, к сожалению, недоступный. А затем остатки волос и плоти удалялись едкой щелочью получаемой мною из извести непосредственно в Лугово. И если убрать из носа всю царящую здесь отвратительную вонь и смахнуть слезы из глаз от паров извести, то результат выходил отменный. В этом я смог лично убедится по заполненному складу с прекрасно выделанными кожами. Их, в смысле кожи, в обратный путь я с собой и забрал с целью дальнейшей их окраски и последующей продажи. Но кое-что, естественно, придется оставить своим женушкам и себе грешному.
Плещей возился на своем складе, проводя инвентаризацию имеющегося у него товара, когда с шумом дверь открылась, а на пороге он увидел хорошо знакомую фигуру своего помощника, учащенно дышащего после быстрой ходьбы.
— Случилось чего, Недач?
— Можно, пожалуй, и так сказать, — немного интригующе подтвердил ближайший друг и сподвижник купца.
— Ну, не телись, говори уже, что стряслось⁈
— А догадайся-ка лучше сам с трех раз, — и, узрев в выражении лица своего приятеля проявившиеся заговорщицкие нотки, Плещей все понял без гадания и с первой попытки.
— Дивислав, к ведунам не ходи, опять чем-то отличился? От этого прохиндея чего угодно можно ожидать.
— Верно мыслишь, Плещей. Говорит, что изготовил то, что давно тебе обещал, какую-то новую краску…
— Слава всем богам! Черт!!! — купец чуть не упал, спотыкнувшись о набор чугунных сковород, что собирался сбывать через западные драговитские рода в западных же землях тамошних славянских племен, а возможно, что и еще дальше, в закатных землях населенных немцами.
Плещей мигом сообразил о чем идет речь, точнее говоря какие прибыли им сулит краска, которую Дивислав обзывал ультрамарином.
— Откуда то тебе ведомо?
— Сам Дивислав и попросил тебе передать, да вдобавок еще и подумать, как с нашими луговскими вождями будете сговариваться, чтобы в возможно больший прибыток себе работать? — Недач, сразу поправился, добавил. — Ты не подумай, это не я так домысливаю, просто дословно передаю тебе речь Дива.
— Да понял я, — отмахнулся купец, — вы с Дивиславом после той сечи с сарматами близко сошлись, он теперь тебе доверяет также как мне, но все же, почему он не сообщил эту весть мне лично?
— Известно чего, из Кочкарника ставить на плотине водяное колесо и по другим плотницким работам пришли сегодня нанятые Яробудом люди. В том селении славные лодочники, сам знаешь. Вот они сейчас у Тинной речки работать начали, да и наши гончары с кузнецами рядом с тем местом печи домницу и еще что-то, больно уж названия мудреные, не припомню сразу, складывать начали. А Тинную Дивислав перекрыл хорошо, словно бобер ручей… — дальнейшую речь Недача купец слушал в пол-уха, размышляя про себя.
— Значит раньше вечера он домой не вернется… Тогда придется самому до него пройтись. Обожди немножко Недач, сейчас до Дивислава схожу, надо мне все-таки с ним самому перекинуться парой слов, прежде чем что-то о Гремиславе и иже с ним — Яробуде и Яролике думать.
У Дружинной избы спозаранку уже толпился народ, как ночевавшие здесь приехавшие накануне мастера, так и присоединившиеся к ним луговские умельцы. Здесь строилось жилье для балтских заложников. Наскоро поприветствовал всю эту мастеровую компанию, Плещей двинулся к месту строительства новой дивиславовой выдумки — какой-то большой бобровой запруды. Он прошел к крепостному частоколу, и, пройдя через ворота собранные из крепкого дубового теса, минуя скотные дворы и ремесленную слободу по деревянному настилу перекинутого через ров моста, вышел в уже прибранные от урожая поля.
На стройке плотины нам толком побеседовать с Плещеем никак не получалось, меня все время дергали, то лопасти водяного колеса не получалось нормально подогнать, то еще чего, хотя о цели его визита я догадывался. И самое главное, готовая к использованию краска и окрашенная ею ткань находилась у меня дома. И только вечером того же дня полученные образцы удалось предоставить на суд общественности в лице купца Плещея.
Это были выкрашенные узорчатым орнаментом двумя цветами ультрамарина — синим и красным ворот с оборкой рубахи и кожаный пояс. На бородатом лице купца от созерцания сего рукотворного чуда за секунды проскочила вся гамма чувств: недоумение, восхищение, радость и, наконец, задумчивость — что же теперь со всем этим добром делать и как дальше быть.
Уже за полночь, после позднего ужина, все такой же погруженный в свои мысли, обремененный новой информацией, купец положил на стол ложку рядом с опустошенной тарелкой и завалился на спинку лавки.
Отпив компота из раскрашенного красками лубяного туеса, он, наконец, подал голос:
— Так… теперь о делах… — при этом Плещей искоса поглядел на некстати торчащую возле печи Ружицу.
Заметив реакцию купца, та лишь недовольно повела плечами, а потом и вовсе, как бы бросая ему вызов, сложила руки и подперла ими грудь.
— Говори при ней, она вместе с Зорицей лучше меня разбирается в моих торговых делах.
— Правильно речет мой муж! Хватит тебе тайны разводить.
— Но так то наше дело с Дивом, действительно тайное.
— Уже нет, Гремиславу я обрисовал ситуацию в общих чертах ещё в походе.
— Как⁉ Зачем⁉
— Дабы мы смогли взять под свою руку земли галиндов, разместив войска в их градах. Иначе пришлось бы как всегда пограбить, пожечь и уйти.
— А наша краска здесь причем?
— А за чей счет содержать безработных мужиков? А продавая же краску, мы сможем закупать зерно, живность и прочую еду у соседей.
— А галиндские данники нам тогда на что? Ведь я так понял, это они должны будут обеспечивать гарнизоны припасами и всем необходимым.
— Во-первых, очень много галиндских мужей выбито, много бежало в другие балтские племена, да и урожая этого года галиндам едва ли хватит для собственного пропитания. Как бы нам ещё не пришлось им помогать. Да и наконец, глупо что-то скрывать от вождя, он рано или поздно обо всем прознает.
— Вон оно как… — купец опять взялся за недопитый компот, размышляя над моими словами.
— Ладно, чего уж теперь, раз дело сделано, назад не воротишь. И о чем конкретно договорились?
— Пока лишь в общих чертах. Но не менее десятой части прибыли будет доставаться мне. Ну и тебе, как торговому посреднику, мыслю, наш вождь тоже выделит какую-то долю. Но об этом будешь договариваться уже сам вместе с Гремиславом и Яробудом. Извини, что о таких своих действиях тебя заранее не поставил в известность. Но сам понимаешь, в походе тебя не было, а решение нужно было принимать там и тогда.
В один из ноябрьских дней, когда низко висящие серые тучи заволокли все небо и на землю начал сыпаться первый в этом году снег, в Лугово своим ходом начали прибывать закупленные купцом Плещеем в гото-сарматских землях стада животных, главным образом овцы, козы, лошади и коровы. Все эти животные, конечно, были не чета своим отдаленным потомкам из мира Дмитрия, совсем другие размерные классы, особенно хорошо это просматривалось на коровах — каких-то всех исхудалых и размером немногим больше пони.
Зерно и другие растительные продукты пребывали к нам на лодках, в том числе и на готско-сарматских судах. Тоннажа собственного флота для всех этих логистических операций совершенно не хватало. Правда готских и сарматских гребцов тормозили в нашем восточном пограничье, там же сгружали привезенное ими продовольствие. Не хотелось иноземцев подпускать непосредственно к столице, сильно выросшей и изменившейся в последние годы, к тому же хранящей многие производственно-технологические тайны.
Пастухами для этого первого стада выступали конники Нерева во главе с Семым, все вооруженные копьями, луками и мечами, поверх кожаных доспехов облаченные в шубы.
