Боксер 3: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

— Как же он здесь занимается, если пьет? — простодушно спросил Шпала. Видимо, такие комбинации человеческих интересов для него были еще в новинку.

— Да вот из-за таланта и занимается, — усмехнулся Саня. — Едет на том, что у него есть от природы — ну, пока действительно получается, но только это же не всегда так будет. Понимаете, он ведь может даже не тренироваться — и все равно результаты выдавать такие, что у некоторых и с тренировками не получится. И, в принципе, его бы все давно оставили в покое, но вот почему-то решили именно его готовить на Олимпиаду. Поэтому Антон Сергеевич и переживает. Там же, сами понимаете, уровень уже другой, никаких поблажек никому не будет. И никаких опохмелов ему никто там не позволит. А главное, если организм привык к расслабленности, он может подвести в самый неподходящий момент. Тут тренируешься-то — и то всякое бывает… Да, кстати! А вы вообще знаете, куда мы едем, что за рыбалка?

— Не-а, — ответили мы вразнобой. Собственно, что такое рыбалка вообще, мы, разумеется, знали. Но, судя по вопросу, в данном случае под этим подразумевалось что-то не совсем привычное.

— Ну ничего, сейчас узнаете, — пообещал Саня. — Не расходитесь, минут через двадцать уже поедем!

— А что, автобус будет? — спросил Сеня.

— Нет, — Саня покачал головой, — своим ходом отправимся. Да это не очень далеко! Я отойду сейчас ненадолго, а вы меня дождитесь. Лучше вам пока что меня держаться, пока не освоитесь.

— Слушайте, далеко — не далеко, а вряд ли там наша форма пригодится, — сказал Шпала, задумчиво смотря вслед удаляющемуся Сане.

— Вообще да, — согласился я. — Нечего такую красоту почем зря трепать. Айда переоденемся по-быстрому!

Мы поднялись на свой этаж. Я уже потихоньку начинал ориентироваться в лабиринтах этого здания. Да, в общем-то, особенно запутанных лабиринтов здесь и не было — обычная типовая советская постройка для проживания и параллельной работы. Такими были санатории, пансионаты, интернаты, дома отдыха… Своя логика в расположении внутренних помещений там была, просто надо было ее сразу усвоить. Я уже запомнил, что столовая располагалась по правую руку на втором этаже, зал для тренировок — тоже справа, но на первом. А посередине была лестница, слева от которой, начиная со второго этажа, находились жилые комнаты. На первом же этаже здесь располагались медпункт и разные административные кабинеты.

Войдя с Сеней в наш номер, мы ожидаемо обнаружили в нем уже знакомого нам Дениса Бабушкина, развалившегося на кровати. Его ботинки тоже валялись как попало посреди комнаты. «Какой хозяин, такие и ботинки», — усмехнулся про себя я. «Зимой, наверное, по комнате точно так же разбросаны куртки и свитера».

Хотя тренировки, как мы уже знали, он посещал неохотно, навыки у него, похоже, никуда не девались: лежа на спине, он умудрялся боксировать с воздухом — и, надо признать, смотрелось это весьма прилично. Если бы этот сюжет снять, а потом видео перевернуть на девяносто градусов, кто-то мог бы вообще не заметить подлога: тренировка и тренировка, одиночная. Когда вокруг него начала кружить муха, влетевшая в распахнутое окно, Бабушкин резко подпрыгнул и поймал ее одним кулаком в тот самый момент, когда она начала взлетать к потолку. Раздавив ее в кулаке, он с видом человека, исполнившего важный долг, снова развалился на кровати в прежней позе. Да, насчет его спортивного таланта нам не врали. Такое, знаете ли, и не каждому трезвеннику удастся!

Услышав, что мы вошли, Денис повернулся к нам, сощурился и все с той же нахальной интонацией, с которой уверял тренера, что не пил, воскликнул:

— Ну че, мелкие, дружить будем? Не боись, солдат ребенка не обидит!

Я внимательно оглядел его, держа паузу. Нужно было показать, что мы не собираемся искать его расположения и, как говорится, заглядывать в рот, ожидая одобрения на каждое свое действие. В молодежном коллективе обычно так — если с самого начала дашь понять, что готов на все ради расположения «вожака» или того, кто себя им считает, то все оставшееся время будешь на побегушках. Этот вариант мне не подходил категорически. Я знал эту подбухивающую публику, уверенную в собственном величии. С ними только дай слабину — тормозов у них уже не будет никогда. Так что моей задачей было сразу обозначить уважительное, но независимое отношение.

— Будем, — ответил я ему. Хочет дружить — я не против, дело хорошее. Но только на моих условиях, а не его. В конце концов, это он хочет нашей дружбы — значит, требования выставлять не ему.

Денис довольно кивнул и сказал:

— Тогда замочек на двери проверните, — и с этими словами он на ощупь полез рукой в тумбочку и достал оттуда чекушку водки.

Ну вот и начинается. Ну почему у алкашей дружить обязательно означает бухать? Ну нравится тебе — сам и пей, почему ты не можешь без того, чтобы заставлять других, которым это на фиг не надо?

— Ну что, — весело подмигнул Денис, открывая бутылку, — по пятьдесят грамм за знакомство?

— Ой, — смутился Сеня. — А что, надо?

— Надо, Федя, надо! — Денис достал из тумбочки три граненых стакана и начал разливать водку.

— Я вообще-то Сеня, — робко заметил мой приятель.

— Да? — Денис непонимающе посмотрел на него и, что-то сложив в голове, снова просиял: — Ну значит, надо, Сеня, надо!

— Денис, а ничего, что у нас через пятнадцать минут отъезд на рыбалку? — спросил я.

— И что? — удивился Бабушкин. — Наоборот! Какая же рыбалка без полтишка на дорожку? Давай, иди сюда!

Я подошел. Но в тот момент, когда он занес бутылку, чтобы налить водки нам с Сеней, я резким движением перевернул наши стаканы вверх дном. Атлет-алкоголик недоуменно уставился на меня — чего-чего, а такой реакции он явно не ожидал.

— Не понял? — переспросил он настороженным тоном, не предвещавшим ничего хорошего. Судя по его реакции, я был первым из новичков, кто вообще заговорил с ним на равных.

— Ничего, еще поймешь. Да, и ботинки свои убери, — спокойно, но жестко проговорил я, глядя ему прямо в глаза.

Глава 7

Денис закашлялся. На его лице было написано недоумение — видимо, не каждый день ему приходилось получать отпор от тех, кто, по идее, должен бы ходить перед ним на цыпочках, пытаясь угодить и всеми способами заслужить покровительство. Впрочем, с этим недоумением он справился быстро, использовав для этого привычный способ. Пока он опрокидывал в себя стакан с водкой и шумно занюхивал рукавом, мы с Сеней переглянулись. Я заметил, что мой приятель явно испугался. Можно понять: старший, наглый, явно сильнее и с определенным кредитом безнаказанности… Я дружески подмигнул Сене: мол, не боись, парень, все будет нормально!

Тем временем Денис отдышался после полтишка и снова уставился на меня.

— Слышь, мелкий, ты че там сейчас брякнул, а? — недобро сощурившись, переспросил он.

— Я говорю, ботинки свои убери, — спокойно ответил я. — По комнате пройти мешают.

— Ну так тебе мешают — ты и убери, — хмыкнул Денис.

Я пожал плечами — мол, как знаешь, с самым спокойным видом, будто пошёл исполнять его поручение, взял его ботинки и поставил ему на кровать. Подошвами вниз, разумеется.

— Ты че, совсем ошалел? — вспыхнул спортсмен-алкоголик. — Ты вообще соображаешь, че ты делаешь? Ты понимаешь, перед кем ты сейчас выпендриваешься и что я с тобой могу сделать? Да ты у меня под плинтусом будешь прятаться всякий раз, когда я захожу! Ты на коленях прощения просить будешь, если мне не понравится, как ты на меня зыркнул! Да ты ко мне будешь разрешения спрашивать, чтобы в столовой ложку ко рту поднести! Да я…

Да, крепко его с полтишка-то развезло! Вон как речевой аппарат прорвало. Или он всегда такой, независимо от состояния и количества выпитого? Я, конечно, понимал, что часть этих угроз вполне обоснована — в том смысле, что он действительно может претворить все это в жизнь. И тут, конечно, самым разумным было бы балансировать между достоинством и собственной безопасностью. Кто-нибудь другой на моем месте просто-напросто обошел бы его ботинки стороной — в конце концов, они же не на моей подушке стояли, а на полу. Но ведь дело-то не в самих ботинках. Если не давать никакого отпора и только со всем соглашаться, выискивая наименее ущербную форму — такие персонажи наглеют с просто невообразимой быстротой. Не успеешь оглянуться, как превратишься в мальчика на побегушках и вместо того, чтобы заниматься своим развитием как спортсмена, каждую свободную минуту будешь угадывать желания этого хмыря. Такого мне было совсем не надо. А то, что он сильнее — это, в общем-то, не так уж и важно. Даже если сейчас не получится с ним расправиться физически — ведь Бабушкин действительно сильный и талантливый спортсмен, а мое нынешнее тело было пока, мягко говоря, не очень развитым — все равно он в следующий раз уже подумает, стоит ли наживать себе проблем. Ведь командовать другими приятно только тогда, когда они слушаются и повинуются.