Аватар Х. Часть 2 (СИ) - "lanpirot"
Потехин, лицо которого стало напоминать цветом вареную свеклу, молчал набычившись, и искрил, словно неисправная электропроводка, а Лазарь Елизарович продолжал рубить правду-матку, совсем потеряв тормоза:
— Из руководства ВЧК-ГПУ-НКВД-НКГБ: Феликс Эдмундович…
— Дзержинский? Не верю! — рявкнул Игнатий Савельевич, засверкав, как новогодняя елочная иллюминация.
— А меж тем, Глава ряда народных комиссариатов, основатель и руководитель ВЧК Железный Феликс — происходит из польского католического шляхетского рода! Менжинский — тоже польский дворянин, только православного толка! Меркулов — отец русский дворянин, мать — дворянка из грузинского княжеского рода! И так я могу еще долго продолжать…
— Ложь! Убью, контра! — разгневано завопил Игнатий Савельевич, «вооружившись» толстой изломанной молнией, что, извиваясь, словно змея, билась в его руках.
— Сам дурак! Дубина стоеросовая! А дураки — они хуже врагов! — выплюнул в ответ старичок, и неожиданно лицо майора побурело еще больше, а под глазами образовались темные синяки. Похоже, что Лазарь Елизарович в сердцах тоже воспользовался своим Даром. Только его «темной» стороной.
Глава 7
— А-атставить балаган! — командным голосом рявкнул Александр Дмитриевич, уловив, что, наконец, пришло время и его выхода «на сцену»: ссора между Силовиками — Громовержцем и Целителем, приняло совсем уж скверный оборот. — Всем замереть! Не шевелиться! Не болтать! Таланты и Магию не применять!
Противники неподвижно застыли друг против друга, не в силах сдвинуться с места, и продолжали пожирать друг друга глазами. Молния, бившаяся в руках чекиста, «опала» и истончилась, а вскоре и исчезла совсем. Несколько слабых искорок пробежали по его всклоченной шевелюре и тоже растворились в наэлектризованном воздухе.
Ослушаться приказа Мозголома не смог никто из противоборствующих сторон. Противиться его воле было выше человеческих сил, и даже Сил Одаренных. Лицо Игнатия Савельевича свежело на глазах, смертельный Дар Целителя тоже прекратил свое действие, повинуясь распоряжению Головина. Вернее, повиновался сам Целитель.
— Ну и натворили вы дел, дорогие товарищи! — Головин поднялся с дивана и встал между спорщиками, переводя взгляд с одной застывшей фигуры на другую. — Не ожидал я такого ни от тебя Игнатий Савельевич, ни тем более от вас, Лазарь Елизарович. Как же вы до такого дошли, что чуть друг друга не поубивали? — со скорбью в голосе произнес товарищ оснаб. — Вы же Целитель, клятву Гиппократа давали… Магическую, — Головин заглянул в глаза Медику, что не мог произнести ни слова. — А сами чуть товарища майора к праотцам не спровадили! Как, интересно, это ваша клятва работает?
Головин развернулся, теперь впившись взглядом, не предвещающим ничего хорошего, в глаза Потехину.
— А ты, Игнатий Савельевич, уперся, как баран! Никаких доводов слушать мы не хотим? А ведь Лазарь Елизарович тебе чистую правду сказал! Ни капли не приукрасил! И ты за правду, готов был его молнией испепелить? Так чем же вы, товарищи дорогие, отличаетесь от того отрепья, что на улице простых людишек грабит, да убивает? А выходит, что и ничем… — печально закончил он. — И что же мне теперь с вами делать? — Оснаб, старательно изображая на лице глубокие раздумья, прошелся перед застывшими в неподвижности фигурами Потехина и Рыжова.
— Ну что, товарищи дорогие, осознали всю аморальность своего поведения? Не ожидал я, что такие серьезные и уважаемые люди будут творить настоящую дичь! Майор государственной безопасности, Силовик-Громовержец и настоящий Целитель, главный врач военного госпиталя! Это же уму не постижимо… Стыд и позор! — Головин остановился, поочередно взглянул на каждого из противников. — Надеюсь, что этого больше не повторится. — И Головин звонко щелкнул пальцами. — Отомри!
Сковывающий мышцы людей Ментальный приказ Мозголома наконец прекратил свое действие. Едва напряжение исчезло, Игнатий Савельевич покачнулся, едва-едва успех ухватиться за кромку стола, возле которого стоял. А пожилой Целитель, охнув, едва не свалился на пол, но был вовремя поддержан под локоть товарищем оснабом и усажен на диван.
— Вы меня простите, товарищ оснаб, — сипло произнес Лазарь Елизарович, — просто не знаю, что на меня нашло… Прямо, как с цепи сорвался… Или муха какая покусала…
— Очень близко к истине, товарищ Целитель, — грустно улыбнулся Головин. — Иначе другого объяснения я не нахожу.
— А ведь Лазарь Елизарович прав… — подал голос Потехин, потянувшись за графином с водой, стоявшим на столе. — Не мог я сорваться… вот так… безо всяких на то причин…
Головин, без труда читающий мысли майора, понял, что тот не врет. Такое поведение ему точно не свойственно, как, впрочем, и Рыжову. В чем же заключался секрет подобного неадекватного поведения, Потехин не представлял.
Игнатий Савельевич звякнул стеклянной пробкой графина и набулькал себе полный стакан воды. Опустошив его буквально за пару глотков, он наполнил стакан вновь и протянул его Рыжову.
— Выпейте, Лазарь Елизарович… И ради всего святого, не держите на меня зла! Я тоже не знаю, какая меня муха покусала…
— Да, ладно, Игнатий Савельевич, — виновато произнес доктор, — оба хороши! Целитель взял стакан из рук Потехина и выпил его мелкими глотками. После чего, вернув обратно опустошенную тару, в изнеможении откинулся на спинку дивана. Его мысли Александр Дмитриевич тоже читал, не напрягаясь, а Медик мучительно размышлял о том, что могло быть причиной его фееричного срыва. Ведь за все прожитые годы он никогда себе не позволял использовать «темную» сторону своего Целительского Дара… А тут сорвался. И если бы не вмешательство товарища оснаба, могло бы произойти непоправимое!
— Спасибо вам, Петр Петрович! — искренне поблагодарил Головина Рыжов. — Не будь вас… случилась бы трагедия…
— Я рад, что вы все осознали, Лазарь Елизарович, — произнес Александр Дмитриевич. — И ты, Игнатий Савельевич. Однако, не все так просто, как мне казалось поначалу, — товарищ оснаб решил озвучить вслух тайные мысли, бродившие в головах бывших оппонентов.
— Что вы имеете ввиду, Петр Петрович? — вскинулся Целитель, которого просто сжигала изнутри мысль, что он мог запросто убить человека с помощью своего Дара.
— Ни одному из вас не свойственно такое поведение, — ответил Головин. — Вы, уважаемый Лазарь Елизарович никогда бы не посмели причинить вред ни простецу, ни Одаренному. Для вас клятва Гиппократу — не простой звук…
— Воистину так! — произнес Целитель, немного расслабляясь.
— И ты, Игнатий Савельевич, никогда бы свой Дар против Целителя бы не применил.
— А вы-то откуда это знаете, товарищ оснаб? — задался вопросом Лазарь Елизарович, но через секунду и сам понял. — Так вы же Мозголом! Запамятовал со всей этой нездоровой суетой! — по-старчески дребезжаще, рассмеялся он. — А ловко вы нас спеленали, Петр Петрович! Я прямо-таки почувствовал себя женой праведника Лота, которая вопреки ангельскому запрету обернулась назад и превратилась в соляной столп[1]… И скажу честно, весьма неприятные ощущения! Ни рукой пошевелить, ни ногой… Да что там, я даже сморгнуть не смог!
— Такая же история, — слегка оттаяв, добродушно прогудел Потехин. — Тело, словно чужое… Б-ррр! — Передернул он плечами. — На редкость неприятные ощущения! Знать бы, отчего с нами оказия такая произошла?
— Могу сказать, что на физическом уровне наше организмы вполне себе здоровы, — произнес Целитель, — и нормально функционируют. А вот на Энергетическом наблюдаются определенные проблемы у каждого присутствующего в этой комнате Силовика, — продолжил Рыжов. — Ваши Меридианы, друзья мои, находятся в весьма нестабильном и «разбалансированном» состоянии — они… они… Не может быть! — ахнул Целитель, «разглядев», наконец, что происходит с Энергетическими Системами Одаренных. — Они растут! Из-за чрезмерного давления Силы в переполненном Резерве не только увеличивают пропускную способность, но еще и ветвятся… Просто чудеса какие-то!
