Поручик из Варшавы 2 (СИ) - "Рыжий"

Поручик Зигфрид Лось со своей ротой перехватил на марше моторизированную колонну немцев. Уничтожено четыре мотоцикла с колясками, расстреляно и сожжено десять грузовых автомашин. Противник понёс существенный урон. Потерь в роте нет.»

Часам к шестнадцати по Варшавскому времени все боевые подразделения батальона скопились перед небольшим перелеском. Там же расположился и полуэскадрон ротмистра Яблоньского, а через час-полтора должны были подойти остальные эскадроны из полка улан бригады генерала Абрахама. Галецкий сообщил, что его мотопехотный батальон задерживается — откуда-то появилось пехотное подразделение противника, и его батальон, совместно с остатками батальона из 10-й пехотной дивизии ведёт бой. К счастью, у них есть поддержка артиллерии, и, неплохие шансы справиться самим. Вот только время будет утеряно.

На импровизированном военном совете присутствовали: от танкистов — я, как командир батальона; поручик Зигфрид Лось — как командир первой роты; капитан Францишек Краевский — Как командир второй роты; поручик Конрад Гайда — как командир третьей роты; от улан — ротмистр Яблоньский и молодой подпоручик, в качестве его заместителя.

Вместо стола у нас было крыло моего командирского танка, с расстеленной на нём картой.

— Панове офицеры, нам необходимо захватить данный населённый пункт! — Начал я свой пространный монолог, обводя остро заточенным карандашом небольшую деревушку на карте. — Проблема заключается в том, что нам неизвестно, какими силами противника она занята и занята ли вообще? Система обороны нам также неизвестна. Хуже всего, что с пехотной поддержкой у нас всё также… Плохо. Мотопехотный батальон Галецкого ведёт бой. На них вышла какая-то немецкая пехотная часть. Бригада генерала Абрахама будет где-то через два часа. Из пехоты у нас только полуэскадрон ротмистра Яблоньского. Пан ротмистр, сколько у вас людей?

Уланский офицер, на котором скрестились взоры всех присутствующих танкистов, выпрямился и начал доклад:

— Под моим командованием полуэскадрон улан. Всего, семьдесят две сабли со мной. Из стрелкового вооружения винтовки, четыре ручных пулемёта. Есть одно противотанковое ружьё и гранаты. Из этих семидесяти двух человек можно десятерых сразу не считать.

На мой так и не заданный вопрос, ротмистр сразу же ответил:

— Коневоды.

Я понятливо кивнул, после чего вновь склонился над картой. У меня появился план… А вот хороший он или плохой — покажет время.

Глава 7. 2 сентября 1939 года. День.

Поручик Ян Домбровский. Отдельный танковый батальон армии "Познань"

На разработку плана атаки ушло около получаса. Ещё минут пятнадцать пришлось потратить на то, чтобы командиры подразделений довели план действий до личного состава и смогли решить возникнувшие вопросы.

И вот, когда всё уже было готово, подминая под себя мелкие деревца, на поле выползли три десятка танков — первая и вторая танковые роты, с редкими уланами на броне, выполняющими роль танкового десанта.

На всякий случай, в резерве осталась третья рота и взвод управления с моей, командирской машиной — всего, семнадцать танков.

Нервно сжимая бинокль побелевшими от усилия пальцами, я вглядывался в населённый пункт и ожидал, когда же по моим атакующим машинам откроют огонь замаскированные орудия врага. Благодаря советскому кинематографу о войне, советским же произведениям и всему, что было прочитано там, в будущем, двадцать первом веке, в моём восприятии, немцы были весьма опытным и серьёзным противником. Ну не воспринимал ещё мой мозг, что Вермахт 1939-го года — это не Вермахт 1941-го года, а Ваффен СС 1939-го — это не Ваффен СС 1943-1944-го годов, когда эти структуры были на пике своей боевой мощи.

Но по моим танкам никто не стрелял, и, вскоре, первые машины второй роты, как и планировалось, скрылись за крайними домами населённого пункта. Первая рота, так и не встретив сопротивления, обойдя населённый пункт слева по дуге, выстроившись в колонну, двинулась по дороге на запад, с целью оседлать перекрёсток дорог и железнодорожный переезд.

Ещё через несколько минут, когда в населённом пункте скрылись уже все танки второй роты, а я так и не услышал шума боя, так ожидаемого мной, был вызван заряжающим к радиостанции.

Командир второй танковой роты, капитан Францишек Краевский, достаточно коротко доложил:

— Пан командир! Задача выполнена! Сопротивление не встречено! Взяты трофеи!

— Отлично! Силами роты занять оборону с общим направлением на северо-восток!

— Слушаюсь!

Отсоединившись от радиостанции и выбравшись наружу, подзываю к себе командира третьей роты, Конрада Гайду, отдал команду на выдвижение.

Оставшиеся семнадцать танков батальона, выползли из посадки, и, выстроившись в колонну, двинули прямо по дороге.

«Костыль» появился неожиданно, когда последние танки роты скрылись среди аккуратных деревенских домиков. Появление самолёта-разведчика противника — это всегда не к добру. Я мысленно выругался — скрыть три десятка танков, даже в населённом пункте не так-то и просто. Ещё и следы на поле, должно быть, хорошо заметны, несмотря на то, что оставили их лёгкие танки.

— Сюда бы наших истребителей… — Мечтательно протянул ротмистр Яблоньский.

Будто бы услышав его мысли, с востока со снижением шла пятёрка истребителей, которую все офицеры опознали как PZL P-11c. Вёл звено, судя по всему, достаточно опытный лётчик. Во всяком случае, действовал он, как, по-моему, грамотно — не бросил все силы на одинокий самолёт, а покачиваниями крыльев разделил машины на две группы: атакующую и прикрывающую. Атакующая группа, в составе двух истребителей, пошла в атаку со снижением. Прикрывающая группа, в составе трёх оставшихся машин — начала медленно набирать высоту.

В небе, помимо уже привычных завываний моторов послышалась трескотня пулемётов. В сторону германского разведчика полетели несколько трассеров. Потом ещё и ещё. Несколько раз я уже успел подумать, что всё, отлетались немцы, но нет — германский лётчик в последний момент дергал ручку управления в сторону, и, его самолёт, совершая резкие манёвры, уходил из-под атаки.

Офицеры и солдаты, задравшие к небу головы, начали нервничать — такими темпами германский разведчик может уйти. Кто-то из улан даже озвучил эту мысль вслух, когда самолёт со свастикой на крыльях начал разрывать дистанцию с преследующими его истребителями.

Я нервно закусил губу — ну не хотелось мне, чтобы «костыль» ушёл.

Будто услышав мои мысли, набирая скорость на пикировании, в атаку пошла оставшаяся тройка истребителей. Вновь застрекотали пулемёты. На этот раз более удачно — неожиданно германский самолёт задымил и со снижением начал планировать. Польские лётчики вновь начали набирать высоту.

— Гайда! Две машины с уланами туда! Взять лётчика живым!

Стоявший рядом со мной офицер, приложил два пальца к виску, буркнул уставное «слушаюсь» и побежал к танкам своей роты, расположившимся буквально в десятке метров от нас. Попутно он жестами приказал нескольким уланам занять место на броне своей, командирской, и, стоявшей рядом машины.

Вновь взревели танковые двигатели, и, многотонные машины помчались вперёд по дороге, в том направлении, где по нашим предположениям должен был сесть германский самолёт.

Польские истребители, опознав в силуэтах лёгких танков польские 7ТР, покачали крыльями, и, двинулись в том направлении, куда планировал немец.

— А хорошо наши его! — Довольно сказал Яблоньский.

Я согласно кивнул, после чего развернувшись к кавалеристу, спросил:

— Показывайте, что тут у вас? Что трофеями взяли?

Трофеи, можно сказать, стояли тут же — на другой стороне улицы застыли сразу шесть грузовых автомобилей, судя по просевшим рессорам, загруженные чем-то весьма внушительно, и, один легковой автомобиль марки «Кюбельваген». К одному из «опелей» была прицеплена полевая кухня. Чуть в стороне, сгруппировавшись кучкой, под охраной пятерых улан с карабинами к которым были примкнуты штыки, расположились пленные немцы. Было их немного — всего, двенадцать человек. Но зато, во главе с офицером.