Игорь Николаев - Железный ветер
Тогда его вера, искренняя и чистая, дала трещину. Генерал впервые усомнился в Координаторе и подумал — а так ли велик этот человек? Действительно ли его ум столь изощрен, чтобы вести Нацию вперед? Это сомнение Chef задушил, задавил волевым усилием, но оно не исчезло, затаившись в дальнем уголке сознания. Чем дальше Военно-Воздушный Штаб считал, тем тяжелее становилось генералу превозмогать точившего его душу червя сомнения.
Так было до вчерашнего утра.
До перехода.
Пятьдесят пять машин особой тяжелой авиадивизии прошли через переход. Как и положено настоящему командиру, он находился на борту флагмана. И ничего страшнее ему еще не доводилось испытывать.
На сверхмалой высоте эскадрильи перестраивались в растянутую колонну, выдерживая максимальный интервал между машинами. Мерк солнечный свет, хотя на небе не было ни облачка. Мерк ровно, словно там, в небесах, кто-то быстро, но равномерно выкручивал солнечный реостат. На несколько томительных минут воцарилась тьма, отгоняемая лишь габаритными сигналами на корпусах и внутренним освещением. По матовому металлу крыльев заплясали потусторонние огоньки святого Эльма.
А затем во тьме возник новый свет, призрачное сиреневое свечение заполнило кабины «Гортенов». Словно некое туманное существо плотными узкими щупальцами ощупывало самолеты, проникало внутрь.
Приборы отказывали один за другим, альтиметры показывали то космические высоты, то нулевой уровень. Остановились бортовые хронометры, а наручные часы дружно отсчитывали время в обратном направлении. Лишь индикаторы расхода топлива по-прежнему отмеряли литры и тонны.
Исчезло все, мир прекратил существование, остался лишь страшный туманный свет, самолет и его экипаж наедине с ужасом вне времени.
В каждом самолете был дополнительный член экипажа — «собрат» высшей пробы, опытный, испытанный. Прошедший все мыслимые проверки на родословную, психическую устойчивость, чистоту крови и преданность делу. «Последний рубеж безопасности», как их называли в штабах. Его задачей было контролировать поведение пилотов и, при необходимости, пресечь их неадекватные действия. На самолете генерала его «услуги» не понадобились. На семи, увы, пригодились. На семи из тех, что благополучно миновали точку перехода, потому что из пятидесяти пяти бомбардировщиков два потеряли ориентацию и столкнулись уже на границе перехода, когда солнце нового мира пронзило первыми робкими лучиками вселенский мрак. И еще четыре исчезли бесследно, не оставив ни малейшего следа.
Судя по расходу топлива и контрольным фитильным лампам, переход занял не более получаса, но субъективно всем казалось, что они провели в железных коробках своих машин бессчетные дни. Люди были безмерно утомлены и надломлены, если бы не заботливо подготовленные «друзьями» маяки и дирижабли-проводники, дивизия не досчиталась бы еще многих. Только искусство и опыт испытанных мастеров не дополнили печальный мартиролог смертями на посадке. Дивизия успешно провела перебазирование, потери оказались в пределах допустимого, но соединение было небоеспособно.
Тогда то Chef вспомнил свои сомнения и пережил истинный катарсис стыда. Он представлял, что могло бы произойти, если бы гений лидера Нации не позволил ему отринуть расчеты опытных и самоуверенных авиаторов. Если бы Координатор не приказал заканчивать с экспериментами и действовать с запасом времени.
Что произошло бы с его дивизией, если бы измученные пилоты немедленно повели свои машины на выполнение многочасовых боевых миссий. Скольких самолетов и искусных экипажей не досчитались бы военно-воздушные силы? Сколько задач было бы сорвано, сколько кораблей и соединений было бы потеряно из-за провала воздушного наступления?
Переход состоялся вчера, пятого августа, на второй день операции. Генерал был в мельчайших подробностях ознакомлен с новым аэродромом, он досконально изучил его рисунки, чертежи, фотографии, на закрытом полигоне близ Эсгарта был даже выстроен подробный макет всего комплекса. И все же, увидев воочию объект «ААА», он был поражен, хотя и сумел скрыть это недостойное чувство.
Не пристало выражать одобрение, тем более восхищение, действиям тех, кто стоит ниже по лестнице принадлежности к роду человеческому. Но самому себе, увидев воочию свой новый аэродром, он мог признаться — «друзья» провели титаническую работу.
Почти сто квадратных километров были плотно застроены современнейшей инфраструктурой способной обеспечить полноценное обслуживание целого флота местных дирижаблей и аэрокранов. Или, при минимальных переделках — полноценной дивизии тяжелых бомбардировщиков, приравненной по уровню задач и штабной структуре к воздушному флоту.
Десантники и местные помощники уже очистили объект от нежелательных и бесполезных аборигенов. Местные были подавлены, ошеломлены и не оказали даже символического сопротивления. Десантники утилизировали негодный материал, оставив только персонал, необходимый для поддержания работы в новом авральном режиме. Ну и конечно заложников, которых согнали в отдельный специальный ангар — очень затратная мера в условиях дефицита необходимых сооружений, но все же необходимая для достижения полной лояльности местного персонала.
Генерал слегка поморщился. Словно иллюстрируя его мысли, на пути встретилось высохшее кровавое пятно. В свете прожекторов оно казалось почти черным на белом бетоне — несколько смазанных полос, словно кто-то щедро размазывал краску большой кистью. Или пытался уползти с полосы, выбраться на траву, истекая кровью. Генерал покачал головой в молчаливом осуждении. Разводить непорядок не стоило, в конце концов, для такого рода работы есть машины Гезенка. Но звать ответственного и устраивать взбучку не стал — сегодня следовало с пониманием отнестись к людям, которые полностью отдавали себя невероятному напряжению и высочайшей ответственности.
Сдали у кого-то нервы. Бывает.
Выстроенный «друзьями» за несколько лет крупнейший авиапорт Исландии, по сообщениям разведки вызвал у местных немало вопросов, на которые разумеется не нашлось вразумительных ответов. Тогда он считался грандиозной коммерческой ошибкой, нездоровым экспериментом с архитектурными формами, бросанием денег на ветер. Теперь, расчищенный от чужой техники, он кипел деятельностью, энергией и резкими командами.
Генерал обошел бригаду инженеров, с помощью бронебульдозера сворачивающих причальную вышку. Ажурное сооружение на трех «ногах»-фермах откатили по рельсовым направляющим подальше от гигантского эллинга, в дальний угол причального прогона. Эллинг должен был стать приютом для последнего «Гортена», а бетонированный прогон — взлетно-посадочной полосой. Но вышка упорно не поддавалась, а взяться за нее как следует не позволяло строжайшее требование сохранить ВПП в полной неприкосновенности.
Командир оценил на глаз перспективы инженеров и вновь кивнул, на этот раз одобрительно. Он продолжил свой путь и через минуту, не более, грохот падения, дрожь земли и радостные возгласы возвестили об удачном завершении эпопеи. Последняя из пятнадцати полос была расчищена.
При подготовке операции и на подлете к конечному пункту более всего его волновал вопрос с посадкой. Разведка гарантировала, что как минимум пять полос будут свободны, причальные мачты дирижаблей уберут для «профилактических ремонтных работ». Десантный корпус в свою очередь обещал, что в случае непредвиденных осложнений саперы просто аккуратно, с минимальными повреждениями, взорвут все лишнее.
Разведка сработала четко и правильно, помощь саперов не понадобилась. Самолеты садились один за другим по отработанной месяцами тренировок схеме и последовательности, с интервалом в считанные минуты. Тягачи, под управлением специально обученных команд, переделанные из местных паровых буксировщиков, немедленно растаскивали бомбардировщики по заранее обозначенным площадкам.
Формально, сейчас, ранним утром третьего дня операции, дивизия уже могла приступить к выполнению боевых задач. Однако, план жестко регламентировал последовательность действий — третий день должен был быть отдан профилактике техники, распределению боезапаса и ГСМ и окончательному доведению до штатного режима всего авиакомплекса Хабнарфьордура. Больше всего проблем обещала электротехника.
Казалось бы, при подготовке операции были учтены все мыслимые нюансы, но уже в Исландии, при синхронизации нового оборудования с местной инфраструктурой, десантники обнаружили, что электрика авиапорта запитана по толстому коаксиальному кабелю, зачем-то заземленному, с которого не удавалось нормально заряжать аккумуляторы самолётов. На кабеле не получилось даже измерить напряжение, по несколько раз в секунду прыгающее от нуля до каких-то совершенно невозможных значений. Срочно привлеченные аборигены говорили что-то про «однопроводную импульсную статику» и «электростатический кабель с местной атмосферной электростанции», а при виде аппаратуры под нормальный двухпроводной постоянный ток впали в ступор.
