Александр Конторович - Черный бушлат
– Нам туда – показал я рукой. – Костюм в шкафу. Пальто – вон, на вешалке.
– Одевайтесь – солдат говорил на хорошем русском языке. – Не стесняйтесь, женщин тут нет.
Ну, нет, так нет. Не торопясь (а куда мне было спешить?) я переоделся. Взял из шкафа новые ботинки, одел пальто.
– Могу я взять что-нибудь из вещей?
– Например?
– Бритву, помазок. Я же не знаю, как надолго мы едем, не хотелось бы отсвечивать небритой мордой.
Солдат переглянулся со штатским и тот, еле заметно помотал головой.
– Укажите, что вам нужно, и мы это привезем.
– Вон бритва и помазок в коробке. Мыло на умывальнике в кухне. Я бы хотел взять еще и запасную рубашку.
– Отложите ее, и мы все захватим с собой.
– Вот эту.
– Хорошо. Это все?
– Да, все.
– Тогда, пойдемте.
Мы вышли во двор. Майор стоял у головной машины и курил.
– Вы готовы?
– Да, готов. Как долго нам ехать?
– Прилично. Поспать успеете.
– Генрих – это уже к сопровождающему. – Долго там еще?
– Нет, господин майор, уже заканчивают.
– Поторопите их, нам еще ехать.
– Слушаюсь, господин майор!
Через пять минут мои 'гости' спустились во двор. Штатский подошел к майору и минут десять что-то ему рассказывал. Передал какой-то пакет. Наконец, майор кивнул головой и их беседа закончилась. 'Гости' направились к подворотне, а майор кивнул мне на автомобиль.
– Садитесь, пора ехать.
– Квартиру бы закрыть, господин майор…
– Не волнуйтесь, ничего не пропадет. Садитесь!
Пожав плечами, я полез в машину.
Пропетляв по городу, наша кавалькада выехала на шоссе и машины прибавили скорость. Ехали мы действительно долго, я успел задремать и проспал, наверное, не меньше часа. Видимо, отъехали мы прилично, ибо пейзаж за окном был мне явно незнаком. Пару раз нас останавливали посты, из передней машины им что-то показывали и к нам они даже и не подходили. Но, вот уже, похоже и цель поездки.
Машины остановились перед глухими воротами. Справа и слева от ворот тянулся в лес высокий забор. Скрипнув, ворота распахнулись. Надо же – шлюз. Машины въехали в него и ворота закрылись за нашей спиной. Ни одной живой души я не видел. Открыв дверь, солдат вышел из машины и кивком головы предложил мне сделать то же самое. Из неприметной двери сбоку вышло четверо солдат. Быстро и деловито они осмотрели наши автомашины. Еще двое также молча, проверили документы у всех, кроме меня. Такое впечатление, что меня они вообще не видели. Закончив проверку, солдаты скрылись за дверью, и внутренние ворота распахнулись перед нами. За воротами опять был лес и узкая дорога между деревьями. Метров через 200 мы выехали на просторную площадку, где уже стояло несколько автомашин. Все, конец пути. Водитель заглушил двигатель, и мы все вышли на улицу.
– Туда – солдат указал рукой не двухэтажное здание в конце площадки.
Мы все вместе (майор шел впереди) подошли к зданию. Автоматчик на входе. Проверив документы у майора, щелкнул каблуками и вытянулся. Майор, два солдата и я поднялись по лестнице на второй этаж и, пройдя по коридору метров 20, остановились у обитой кожей двери. Майор поправил фуражку и постучал в дверь.
– Херайн! (войдите) – майор открыл дверь.
– Господин полковник! Разрешите доложить – господин Манзырев, по вашему приказанию, доставлен.
– Пусть зайдет. Вы свободны, господин майор.
Я вошел. Дверь за моей спиной тихонько щелкнула, и сопровождающие остались в коридоре. Большой, метров 50 кабинет, хорошая кожаная мебель. Радиоприемник в углу на низком столике. Хозяин кабинета стоял ко мне спиной около окна и курил в форточку.
– Садись… дядя Саша, – сказал он, не оборачиваясь. – Поговорим?
Он повернулся к столу и загасил сигарету в пепельнице.
– Здравствуй… Барин. Или тебя уже как-то иначе ТУТ называть надо?
– Нету больше Барина, дядя Саша. Нету. Кончился весь, еще там во дворе.
– Так кто же ты теперь? И, что это вообще тут за шарашка?
– Полковник Генрих Ланге. Военная разведка – абвер. Слышал?
– Да, откуда ж. Полковник… Эк, залез то! Не страшно?
– Не залез, дядя Саша. Вернулся. Домой.
– Так, подожди… Ты немец, значит?
– Чистокровный. Всегда им был и им же и помру.
– Во, значит как… А что же ты тогда на зоне-то делал? Туда-то ты как попал?
– Разные бывают случаи, дядя Саша, разные. Иногда и чужое на себя брать приходиться, чтобы живым остаться.
– Не понимаю – я помотал головой. – Не слыхал я раньше про такие штуки.
– И я, дядя Саша, много про что не слыхал. Однако вот, пришлось научиться.
– Ты и по-русски, как я говоришь, а выходит – немец.
– Не нравиться?
– Непонятно. Странно как-то и непривычно.
– Тут каждый второй так говорит. Майор вон, так тот, вообще в школе учителем работал.
– В школе?
– Ну, да. В Белостоке. В обычной средней школе, детей до войны учил.
– А потом, значит, к вам пришел.
– Не пришел. Вернулся.
– Как ты?
– Как я. Только не так кроваво это у него вышло.
– Да, уж – я скрипнул зубами. – Если б не эта …. Если б не Иголка…Попадись он мне…
– Не только тебе, дядя Саша, не только тебе. Он бы здесь у меня пол насквозь бы прогрыз, аж до подвала, веришь?
– Верю. Злой ты, как я погляжу.
– Не злой я, дядя Саша. Справедливый. А что, у нас по справедливости за предательство полагается?
– Пику в бок – и в аут.
– Хм-м… Ну, так тоже можно. Хотя и другие способы есть. Пить будешь?
– Буду, конечно. У тебя тут, поди, не самогоном поят?
– Обижаешь… В таких хоромах – да самогон?
Ланге потянулся рукой к столу, что-то там нажал. Из неприметной двери, справа, беззвучно возник коренастый солдат. Быстро расставил на приставном столике рюмки и тарелочки с закуской. И также, беззвучно исчез. Мы присели к столу и Ланге плеснул мне водки. Себе тоже налил и мы, не чокаясь, выпили.
– Слышь, Барин,… Тьфу ты, даже и не знаю, как тебя сейчас величать-то?
– Наедине и Генрихом можешь. А на людях – господин полковник.
– Ага, понял. Ты, вот скажи, на кой я тебе сейчас-то сдался? Сызнова бежать ты вроде уже и не собираешься?
– Ты мое хозяйство видел?
– Откуда же? Мы только по этой дорожке через лес проехали и все. Ничего я, кроме леса и ворот не видел.
– Тут у меня народу нехило. Даже и твои знакомые есть.
– Это какие же у меня ТУТ знакомые есть? Откудова им тут взяться-то?
Ланге усмехнулся, снял телефонную трубку и бросил туда несколько слов.
– Вот сейчас и посмотришь. В дверь постучали.
– Разрешите? Господин полковник, унтер-офицер Дьяченко по вашему приказанию прибыл!
Я обернулся. На пороге стоял… 'Длинный'. В немецкой военной форме.
– Знакомы? – усмехнулся Ланге.
– Видел я его – ответил я. – Не убедил он меня.
– Это почему же?
Так, про сигареты и сытость помолчим, слишком уж нетипична такая подозрительность для бывшего зека. Или в норме?
– Говорит он не так. А, второй, которому я поленом заехал, тот командные нотки в голосе прятать не научился. А сам, даже и не в законе. Не по масти ему так борзеть, молод ишшо.
– А ведь еще что-то есть – прищурился Ланге. – Да?
– Есть – кивнул я головой. – Он мне тогда сказал, что они лампочку кокнули, так?
– Так – подтвердил Дьяченко.– А что тут неправильно?
– А то, что она через два часа снова горела.
– Так постовые и ввернули новую лампочку.
– Ага! И НОЧЬЮ осколочки подмели? Я специально утром посмотрел, не было там ничего. Договорились вы с ним, вот они и свет погасили.
Дьяченко открыл рот и снова его закрыл. Промолчал.
– Понял? – посмотрел Ланге на него тяжелым взглядом. – А на ТОЙ стороне такой ляп в могилу тебя сведет. Да и не одного тебя. Свободен!
Дьяченко молча козырнул, повернулся через плечо и вышел.
– Остальные тоже твои?
– Мои, – кивнул Ланге. – Но, этот старший был.
– Ну, те вообще лохи.
– Знаю. Вот и займись ими, дядя Саша. Да, и кроме того, сколько у тебя побегов?
А сколько их? Крест вспоминал про 4, но надо полагать, это не все. А – была не была!
– 8.
– А жмуров?
– Не считал, но десятка два точно есть.
– Да, ну?
– Ну, может и больше.
– Тебе и карты в руки. Жизнь ты знаешь, п о р я д о к тоже. Вот и натаскай ребятишек моих. А я уж в долгу не останусь. Мое слово крепкое.
– Чему я их учить должен?
– Как по жизни себя ПРАВИЛЬНО вести. Что кому говорить, как себя вести на зоне и в жизни. Чтоб не один опер не расколол, что перед ним не зек.
– Ну, это смотря какой, опер будет. Ежели такой, как тот капитан – то тут и мне ловить неча.
Ланге помрачнел, плеснул нам обоим водки.
– Такой – вряд ли. Он такой же капитан, как я генерал.
– Не понял?
– А он и не опер вовсе. Он по мою душу приехал. Из контрразведки он.
